Любовные секреты - Монетт Камингз

Но глядя, как Миранда порхает от одного нетерпеливого партнера к другому, он задумчиво наморщил лоб. А что, если княгиня права, утверждая, что у этой вертихвостки есть к нему какое-то чувство? Кроме той сильной неприязни, о которой он сказал княгине? Может, он и вправду мог бы уже давно завлечь ее в свои сети, если б только сообразил быть с ней любезным, вместо того, чтобы сообщать, что он на самом деле чувствует насчет ее недостойного поведения?

Он не видел признаков какого-либо иного чувства, кроме антипатии к нему, но за это ему следует винить себя самого. Когда он упрекал ее за то, чем она занимается, она отвечала ему той неприязнью, которую испытывала бы любая грешница к тому, кто указывает ей на ее грехи.

Джонатан ругнулся себе под нос. Как же он был глуп? С тех самых пор, как она приехала в Лондон, он искал какого-нибудь способа убрать Миранду подальше от Люси, прежде чем она совершит что-нибудь такое, что испортит девушке жизнь. Только после разговора с Эстергази он увидел решение этой проблемы.

Самым легким способом убрать Миранду из дома было забрать ее оттуда. Куда-нибудь подальше от круга знакомых Люси, конечно, но это будет не так уж трудно, потому что девицы легкого поведения не входили в круг знакомых Люси. Как это он сразу не сообразил, что это легко сделать, если только немного подумать?

У него еще целых две недели, а может и больше, прежде чем его снова признают годным к службе. Это время ожидания можно с толком использовать, склонив Миранду принять его покровительство, поселить ее где-нибудь подальше от кузин и мальчика, чтобы она не имела никакой возможности испортить им жизнь.

Думать надо было не только о Люси: через несколько лет Диана достигнет возраста, когда и ей нужно будет появиться в свете. А у света долгая память на скандалы. Даже на юном Джайлсе могло когда-нибудь отразиться то, что происходит сейчас.

Конечно, сначала надо будет действовать поосторожнее. Она слишком умна, чтобы поверить в такой неожиданный volte face[20].

— Но если я не сумею ее переиграть… — произнес он вполголоса, так что несколько человек, находящихся поблизости, повернулись и уставились на него. Уже мысленно он закончил: —…то готов проглотить свою медаль!

Удовлетворенный планом, пришедшим ему в голову, он откинулся назад, насколько позволял ему неудобный стул, и скрестил руки на груди, лениво наблюдая за крутящимися парами.

Глава тринадцатая

По мнению Миранды, — хотя танцевать ей в основном понравилось, — вечер у Олмака был потерянным временем, которое она могла бы потратить с большей пользой на завершение главы своего романа. Но она невольно заулыбалась, слушая восторженный рассказ Люси о каждом танце, о каждом лестном слове, которое ей шептали на ушко, о каждой робкой просьбе разрешить нанести ей визит или повезти ее кататься в ближайшие несколько дней.

Для Люси вечер был верхом блаженства. Как и должно быть, подумала Миранда, для хорошенькой семнадцатилетней девушки при первом настоящем появлении в свете. Нетерпение юной леди представить точный отчет о том, как она себя проявила вчера вечером, заставило ее появиться к завтраку раньше всех — событие, неслыханное в этом доме, из-за чего ее брат и сестра не замедлили с насмешками над своей обычно любящей поспать сестрой, пока Миранда, улыбаясь на их замечания, не велела им перестать мучить Люси. К ее удивлению, они послушались.

— А вы, Миранда? — спросила Диана. — Вы ничего не рассказываете об этом вечере.

— Разве Люси дала мне такую возможность?

Вид у Люси стал немного смущенным из-за того, что она полностью завладела разговором, и удивленным из-за того, что кузина, похоже, присоединилась к ее мучителям, пока Миранда не улыбнулась ей, показывая, что она, в свою очередь, просто пошутила.

— Нет, правда, разве вам было там не так же весело, как Люси?

Ясно было, что Диана ждет не дождется, когда и она станет достаточно взрослой, чтобы участвовать в сезоне, получить разрешение появиться у Олмака и очаровать там всех молодых щеголей, наперебой добивающихся ее внимания. Как несправедливо, что она не сможет сделать этого еще три или четыре года — почти целую вечность, по ее меркам.

Конечно, ее совершенно прямые серебристо-белые волосы не шли ни в какое сравнение с золотыми кудрями Люси, а глаза у нее, как она считала, были «просто голубые», а не карие, как у Люси, и даже не того ярко-синего цвета, как у Миранды, так что у нее, вполне возможно, и не будет столь заметной внешности, как у Люси. Но, уж конечно, там найдется хоть кто-нибудь, кого она покорит. Может, к тому времени, когда она достигнет возраста Люси, она будет больше способна привлекать поклонников. А уж если у джентльменов пользуются успехом такие старые леди, как Миранда, то про нее-то и говорить нечего.

— Да, конечно, — заверила ее Миранда. — Все было очень недурно, хотя должна признаться, что после всего слышанного мной о чудесах зала Олмака, я была удивлена, что там все так просто.

— Просто?

— Очень просто. Если б мне не сказали, где я, я решила бы, что нахожусь на каком-то складе. Никаких украшений, просто ряд стульев вдоль стены для тех, кто не танцует. Ходили какие-то слухи о комнате, где джентльмены могут сыграть по маленькой в карты, но мы-то этого, разумеется, не видели. Для нетанцующих леди такого убежища нет.

— Миранда! Ну как ты можешь так говорить! — вскричала Люси.

— Я говорю только о том, что видела. Полагаю также, что хорошо бы сделать что-нибудь с полом, чтобы он был поглаже. В отдельных местах там просто упасть можно, особенно во время быстрых танцев, потому что доски неровные. Чудо, что там никто не покалечился. И меня никогда не привлекал черствый хлеб с маслом.

— Вы хотите сказать, что из еды там давали только это? — поинтересовался Джайлс, а Люси нахмурилась, услышав, что снова неуважительно говорится о том месте, которое, по мнению всех молодых леди, было в Лондоне самым престижным. Втайне она чувствовала, что согласна с Мирандой, но она никогда бы не осмелилась произнести вслух ничего подобного. Достаточно одного неверного слова, чтобы вызвать запрет патронесс на посещение. Это означало бы внезапный конец и этого ее сезона, и всех последующих.

— Только это и немного кекса, который был еще старее, — продолжила свой неуважительный рассказ Миранда, отпивая шоколад из своей чашки.

Джайлс положил на пшеничную лепешку несколько полных ложек варенья, облизывая края в тщетной попытке предотвратить попадание варенья себе на колени, а потом отправил всю лепешку целиком в рот, не обращая внимания на нахмурившиеся при виде такого свинства лица сестер и мисс Огасты Оуэнс.