Любовные секреты - Монетт Камингз

— Здесь, наверное, какая-то ошибка. Я уверена, они предназначались Люси.

— Нет, для Люси вот эти розовые бутоны. Он прислал каждой из вас по букету.

— Но почему он делает такие вещи — прислал мне цветы? — Когда он явно дает мне понять, что испытывает ко мне сильную неприязнь, подумала она.

— А почему бы ему не прислать? Ведь он, в конце концов, сопровождал к Олмаку вас обеих.

— Ах да, действительно. И, вероятно, счел, что будет невежливо, если он пришлет цветы только Люси. — Она поднесла к лицу бледно-палевые розы и вдохнула их аромат. — Надо будет сказать ему, какое удовольствие я от них получила. — Хотя я и понимаю, что с его стороны это всего лишь жест, подумала она. Не следует давать ему повод к тем недостаткам, которые он у меня видит, добавить еще и невежливость.

Джонатан давно не испытывал таких затруднений, как когда столкнулся с необходимостью подобрать нужный букет для Миранды. Конечно, большинство его знакомых дам пришли бы в восторг только от того, что он уделил им такое внимание. Но, несмотря на сказанное ему княгиней Эстергази, он не был уверен, что Миранда и в самом деле проявляет к нему интерес, и бродил от одной продавщицы цветов к другой в поисках подходящего букета. Бутоны роз были, конечно, единственными достойными цветами для Люси: он обнаружил несколько штук точно такого же оттенка розового цвета, как те, что были вчера у нее в волосах, и она будет очень рада, что он это помнит. Но какой цвет лучше всего подойдет для Миранды Дрейк?

Только не белые: белый цвет — цвет невинности. А ярко-красные, куда более подходящие, по его мнению, считались выражением сильного чувства, может быть, даже страсти. Такие ей посылать было никак нельзя.

Девица вовсе не глупа. Прощаясь с ними накануне вечером, он сделал ей комплимент по поводу ее большого успеха при первом появлении в свете, и от него не ускользнуло ее весьма приятное удивление при его словах. Но он понимал, что не сумеет убедить ее, что так переменился к ней за один вечер. Надо разыгрывать свои карты постепенно, если он желает завоевать ее доверие и заставить ее поверить, что он начал видеть ее в ином свете, чем вначале.

Наконец он нашел именно такие цветы, какие искал. Продавщица отодвинула букет в сторонку, потому что такой цвет не пользовался спросом. Необычные розы — слишком темны, чтобы назвать их кремовыми, но и недостаточно ярки для желтого. Их цвет ничего не означал, но неожиданного подношения цветов будет достаточно, чтобы Миранда начала думать, что он, возможно, более интересуется ею, чем кажется. Такой подарок, подумал он, будет первым ходом по завлечению ее в свои сети.

Устроив так, чтобы цветы переслали Миранде и Люси, он заглянул в штаб с просьбой о возвращении в действующую армию без дальнейших отсрочек. Слухи оправдались: Англия была вовлечена в борьбу с Соединенными Штатами, так что он надеялся на снисхождение к своей просьбе.

Он говорил себе, что пора бы уже ему привыкнуть к разочарованиям, но отказ удовлетворить его просьбу — почти требование — был столь же ему горек, как и прежде.

— Вот уж не ждали от вас такой глупой просьбы, Мюррей, — сказали ему в несколько более мягкой форме, подразумевая, что еще глупее с его стороны было ждать исключения для своей особы. — Любому, кто еще не совсем ослеп, видно, что вы не можете пройти по комнате, не хромая. Как же вы собираетесь выносить долгие переходы? Вряд ли вы можете ожидать, что товарищи по оружию понесут вас в бой на носилках; и врач говорил уже вам, что пройдет еще не меньше месяца, прежде чем он позволит вам вернуться.

Джонатан горячо запротестовал против такого решения, понимая, что рискует вызвать этим еще большее недовольство, но все было без толку: необходимо было ждать более благоприятного заключения врача. Он ушел, бормоча себе под нос что-то насчет упрямства штабных чиновников.

Однако припомнив состоявшийся накануне разговор с княгиней, он подумал, что, если она права, у него может появиться недурная возможность с толком использовать это время. Будет совсем неплохо, если ему удастся пленить Миранду и убрать ее подальше от ее кузин и мальчика прежде, чем он вновь уедет в армию.

Поселив ее где-нибудь в выбранном им по своему усмотрению месте, он сможет не беспокоиться, что она к ним вернется. Собственно, он твердо намерен сделать это условием их liaison. При мысли об их совместном будущем его дурное настроение улетучилось и он начал тихонько насвистывать.

Глава четырнадцатая

Сейчас как раз самое подходящее время начать кампанию по обольщению этой бесовки, решил Джонатан. Розы были только первым шагом, а это будет следующим. А потому в тот же день его новый фаэтон остановился у дома Оуэнсов на Королевской улице. Он обнаружил, что по крайней мере ему куда легче было править экипажем, чем ездить верхом; хорошо, что ему не надо сопровождать эту девицу, сидя верхом на лошади. Люси никогда не любила верховой езды в парке, и он сомневался, чтобы такая привычка имелась у ее кузины.

Джонатан сошел с фаэтона, заметив, что ему все еще приходится быть осторожным в движениях. Он смахнул пылинку со сверкающего бока фаэтона, надеясь, что великолепие экипажа произведет впечатление на эту особу. При подготовке к предполагаемой прогулке на фаэтон навели такой блеск и так вычистили лошадей, что его не слишком уважительный юный грум заметил: «Надо ж так. Саму королеву, что ль, катать собираемся», — за что и получил оплеуху. Правда не сильно, потому что ожидал чего-нибудь в этом роде, и ему почти удалось вовремя уклониться.

Экипаж леди Смолвуд и ее кучер уже стояли возле дома, кучер кивнул, узнав экипаж капитана. Очень хорошо, отметил про себя Джонатан, значит, из дома еще никто не уехал. Днем Миранда не осмелится выскользнуть на улицу, чтобы подцепить какого-нибудь господина; все ее свидания происходили или поздно вечером или рано утром. По крайней мере, те, о которых ему было известно, но он полагал, что она так поступает всегда.

Конечно, нельзя исключить возможности, что она согласится сопровождать Люси и леди Смолвуд в их визитах. Он был рад, что успел вовремя предотвратить это, так как не сомневался, что она предпочтет прогулку — даже с ним — нанесению светских визитов. Особенно с ним, если Эстергази права. Он очень верил тому, что сказала княгиня о чувствах, которые испытывает к нему Миранда. Почему он раньше не заметил этого?

Поскольку он считался членом семьи, он не стал стучаться в дверь и без колебаний шагнул в дом. Когда он вошел, Люси спускалась по ступенькам, завязывая под подбородком розовые ленточки своей маленькой белой шляпки, и выглядела — хотя он ни за что не стал бы огорчать ее сообщением об этом — чуть не вдвое моложе своих лет.