Сторож брата. Том 1 - Максим Карлович Кантор

щеке наглого профессора. С размаху, чтобы запомнил. Решил не мараться. Он выше этого. Хладнокровный, владеющий собой Феликс Клапан развернулся на каблуках и ушел с вокзала. Быстрая спортивная ходьба всегда помогает сосредоточиться и отбросить ненужные мысли.

А оксфордские феллоу, благополучно заняв места в вагоне, следили, как мелькают за окном станционные строения. Путешествие началось.

Мария Рихтер пошла опять вдоль канала, пройдя метров сто, развернулась, и так ходила вдоль заболоченных камышей. Пока ходила вдоль канала, думала об игрушках. Придумывала историю про нового медведя, которого надо было купить — медведя увидела в окне магазина на Брод-стрит, большой, бурый, он будет хорошим другом Винни Пуху и шведскому медведю Бьорну.

Плюшевые звери жили в доме повсюду: на детских кроватях, на книжных полках, на полу. На диване, что стоял в кухне, плюшевых зверей собралось великое множество: тут было их королевство. Звери приходили из тех книг, что прочли дети, и из тех историй, которые сочинила для детей Мария Рихтер, а иногда сначала появлялся плюшевый герой, а его история возникала уже потом. Звери дружили и разговаривали, и Мария говорила разными голосами за каждого героя, и дети верили, что звери живые. Плюшевых друзей для своих детей она покупала всякий месяц, хотя стоили игрушки дорого; дети встречали всякого нового друга настороженно — как-то еще новый член семьи приживется в общей семье. Но каждого пришельца принимали и верили: он тоже будет добрым.

Мария прятала всякого нового зверя — то за креслом, то на шкафу, и плюшевый гость появлялся вдруг. И вся большая семья удивлялась: а это еще кто такой? Откуда же он приехал?

Дети верили в то, что звери живые, хотя дети были уже большими, и уже давно знали, что игрушки ожить не могут. Но звери говорили маминым голосом так убедительно, а Мария смотрела на мальчиков так тихо и ровно, что дети верили: вот этот новый плюшевый — он действительно живой, мама просто понимает его тайный язык и умеет им переводить. Ведь понимают же люди язык птиц и дельфинов? Вот их мама понимает язык плюшевых игрушек. И каждому новому другу радовались: теперь их семья стала еще полней и еще надежней. Это и была их настоящая родина, великое королевство плюшевых игрушек, не Россия, не Англия, но такое славное королевство, где нет тиранов и министров, где добрый король, огромный лев Марк Уллис отдает всю свою власть графу Винни Пуху, а добрейший Пух всецело доверяет парламенту гномов.

Мария всякую ночь засыпала, положив сыновей рядом с собой, они приходили из своих кроватей греться, и у каждого мальчика в руках было по верному плюшевому другу.

— Людей я люблю меньше, чем плюшевых игрушек, — сказала она мужу. И Марк согласился.

Считалось, что самый мудрый и знающий в их общей семье — оранжевый лев Аслан, его купили в больницу старшему мальчику, и в те дни лев согревал мальчика в постели после операции. Потом появился и второй лев, еще крупнее Аслана, это был лев с огромными лапами, его назвали Марк Уллис, и он стал добрым королем. Нет, новый герой не оспаривал мудрости Аслана, но львы жили рядом и разговаривали с детьми разными голосами, глубокими, внятными, разумными голосами. Сначала Мария держала львов в руках — прямо перед собой, когда говорила за них, но потом это уже стало не обязательно, мальчики просто прибегали к маме, чтобы узнать, а что же сказал лев Аслан и что ему ответил Марк Уллис. Еще на диване жили гномы — Томме, Унте и Сигрид, вековые гномы с длинными бородами, в колпаках, надвинутых на глаза, потому что ведь все знают, что гномы всегда низко надвигают колпаки, так что глаз не видно. Здесь жил Винии Пух и медведь Бьорн, большой орангутанг Дядюшка Френдли и неуклюжий тигр по имени Ры. А еще здесь была кошка Мурочка, старая мудрейшая кошка с полинявшим плюшем, волшебница, доставшаяся от татарской бабушки. Мурочка знала ответы на все вопросы, и короли, и графы, и парламентарии — слушали ее советы.

Теперь в семью придет новый медведь, у него будет своя повесть, надо повесть придумать. Мария ходила вдоль канала, потом к ней присоединилась женщина и пошла рядом с Марией, хотя идти по узкой тропинке рядом было непросто: широкие щедрые бедра женщины мешали.

Наталия Мамонова уезжала из Оксфорда на следующий день, совершала свой обычный тур по магазинам, чтобы приехать в Москву с хорошим сыром и вином — сразу же по приезде ждала гостей. Ждала американцев, в первый же московский вечер надо будет накрыть хороший стол. В Оксфорде, помимо заурядных супермаркетов, имеются два-три приличных магазина с французскими сырами, в них и надо зайти. И с городом Оксфордом следовало проститься — вряд ли она сюда вернется, с прошлым покончено, и навсегда. Подумать только, несколько лет потрачено на этот, в сущности, неинтересный городок. И люди, жившие здесь, разочаровали.

Мария Рихтер встретилась кстати.

Наталия Мамонова не сомневалась, что именно эта костлявая ханжа, эта особа с холодными глазами повинна в ее судьбе.

Наталии Мамоновой было что сказать, накипело; слова долго копились, сколько раз она примеривалась — как плеснет в лицо худой женщине презрением. Надо так обдать, чтобы той стало невыносимо, пусть ей станет так же больно, как больно было самой Мамоновой, когда она терпела присутствие самоуверенной, так называемой «законной» жены. Сколько мук испытала она, Наталия Мамонова, оттого что костлявая женщина с неподвижным лицом имеет детей, прижитых в законном браке, а этих убогих деточек, видите ли, нельзя оставить без отца. Ах, я не могу оставить детей и поехать с тобой в Лондон, так обычно отнекивался их папочка от свиданий. Деток надо пестовать, этих неурожайных, прижитых в законном браке. Их надо водить в школу и к докторам — нечего сказать, удобно устроилась законная жена, нашла себе синекуру, косорылая. А не хочешь ли теперь попробовать одинокой жизни, как другие, как честные живут? Отведай-ка, милочка, той жизни, какой живут те, которых мужья не кормят, которые не прибились к кормушке? А, не нравится? Ну что, кончилась супружеская жизнь, не помог тебе твой законный брак? Неприятно? Не отворачивай свое косое рыло! Ты ведь за корм, за дармовой корм изображаешь из себя честную женщину.

Терпи, правду надо выслушать! Вот как надо было сказать, чтобы лишить косорылую всякой надежды. Пусть ее прожжет до нутра, эту лицемерную замужнюю суку. Привыкла на готовеньком, у муженька за спиной, так не угодно ли хлебнуть теперь полной мерой — одиночества и отчаяния? Надо было сказать так: «Ты и детей-то заводила, чтобы