Лесные палачи - Валерий Георгиевич Шарапов

сами забирают. Поехали, сержант, — окликнул он Андриса, который с расстроенным видом внимательно рассматривал пострадавшую от вражеской пули фару, словно машина для него была одушевленным предметом.

До дома Пеликсаса добрались довольно быстро, хоть Андрис и оберегал свой «Виллис», что было заметно. Глядя, насколько он осторожно переключает рычаг передачи и аккуратно объезжает подозрительные в мутной темноте холмики и колдобины, Орлов ухмыльнулся, но промолчал.

Пока в очередной раз, чуть не плача, Андрис, шмыгая носом, разглядывал разбитую фару, Орлов и Еременко ушли в дом. Тяжко и протяжно вздохнув, Андрис вытер подушечкой сгиба ладони продолжавшую кровоточить ранку на лбу и тоже вошел в дом. Как час назад он и предполагал, подсматривая в щелку в окно, так все и случилось. Чувствуя, как к горлу подступает тошнота при виде до неузнаваемости опухшего и синего лица недавно еще живого Пеликсаса и мокрого пятна на брюках между его ног, парень зажал рот ладонью и отвернулся.

— Хорошо, что дом не запалили, сволочи, — услышал он за спиной негромкий голос Орлова, говоривший с кипящей внутри злобой.

Глава 13

Ни Орлов, ни Еременко, ни Журавлев, ни сам начальник милиции Эдгарс Лацис не ожидали, что лесные бандиты поступят столь радикальным образом по отношению к своему пособнику в борьбе с советской властью, уголовнику Пеле Рваное Ухо. Ловко придумав и провернув эту хитрость с Пеликсасом, они-то надеялись на самое малое: рассорить между собой коллаборационистов и местных уголовников, чтобы вызвать у них недоверие друг к другу и тем самым исключить в дальнейшем всякий сговор между их преступными шайками. И вдруг им так подфартило! Неожиданное убийство одного из главарей преступной группы предателями, а в недавнем немецкими холуями, оказалось сейчас как нельзя кстати и даже сыграло на руку оперативникам. Теперь надо было придумать, как по горячим следам с умом закрепить внезапный успех.

— Куй железо, пока горячо, — гремел раскатистым басом Клим Орлов и от удовольствия потирал сухие ладони, в волнении расхаживая по кабинету.

В какой-то момент он остановился против Еременко, который сидел задом наперед на стуле, навалившись грудью на скрещенные на спинке руки, с интересом наблюдая за Климом.

— Еременко, — обратился Орлов к капитану, с хитринкой щуря свои зеленоватые глаза, — одну идею ты уже подкинул. Вон как дело повернулось удачно. Так что, друг мой ситный, поднапрягись, да и выдай на-гора другую идейку. Например, о том, что нам делать с нашими сидельцами? Ну-ка, поделись своими мыслишками на этот счет.

Вчерашний, казалось бы, незначительный эпизод с рецидивистом Пеликсасом, когда его по совету Еременко выпустили из КПЗ одного и отправили домой, ведя с ним, в общем-то, незамысловатую игру, на которую особой надежды не было, укрепил симпатии Эдгарса Лациса к Орлову и вызвал невольное уважение к молодому сотруднику госбезопасности Еременко. Ожидая от капитана новые мысли, Лацис приподнялся со стула, облокотился на стол, за которым сидел, весь подался вперед, с напряженным вниманием приготовившись выслушать ответ.

И Еременко его ожидания не обманул. Не сводя умных пронзительных глаз с Орлова, стоявшего перед ним не шелохнувшись, с выжидательным любопытством следя за его действиями, он порывисто встал со стула и, с шумом отодвинув его в сторону, негромко, но отчетливо сказал, едва заметно улыбаясь уголками тонких губ:

— Грозить уркам не поможет, клали они на нас… А вот донести до их убогого умишка, что жить им осталось самое большое до рассвета, это нынче первая для нас задача… Надобно вбить в их мозги мысль, что лесные приятели теперь им не приятели, а самые что ни на есть ярые враги… Если до их сознания достучимся, проникнем в закостенелые от преступлений их душонки, исход может быть для нас самый благоприятный. Мысль понятна? — со значением спросил он и взглянул на Орлова и Лациса с заговорщицким видом.

— Предлагаешь новый спектакль учинить?! — неимоверно оживился Орлов, с пониманием отнесясь к его словам. — Голова-а, — от души похвалил он и горделиво взглянул на Лациса, как будто сам придумал столь простую, но действенную идею.

В коридоре послышались торопливые шаги, и в кабинет вошел Журавлев. Все трое разом обернулись в его сторону. Вид у офицеров был такой, как будто Илья застал их в самый неподходящий момент.

— Чего вы? — спросил он с тревожными нотками в голосе, переводя недоуменный взгляд с одного на другого. — Случилось что?

— Илюшенька свет Иванович, — с ласковой певучестью, не свойственной его шумоватому и дерзкому характеру, произнес Орлов, и у Журавлева от его непривычных слов и голоса в несказанном удивлении непроизвольно поползли вверх лохматые брови, — сходи-ка ты, родной, в КПЗ да распорядись, чтобы сюда привели вчерашних бузотеров. Одна нога здесь, другая там.

С мыслью о том, что Клим, должно быть, чокнулся на почве недавнего визита в дом к повешенному Пеле Рваное Ухо, Илья, пятясь, вывалился в коридор. Вскоре он вернулся в сопровождении двух милиционеров, которые привели Эзергайлиса и Новицкиса, бесцеремонно подталкивая их стволами пистолетов в согбенные спины.

— Товарищ майор, — доложили конвоиры Лацису как непосредственному своему начальнику, рассерженно впихнув бандитов в кабинет, — по вашему приказанию преступников на допрос доставили.

— Свободны, — вяло отмахнулся Эдгарс Лацис, с откровенным любопытством взирая на поникшие фигуры соплеменников, приготовившись наблюдать, как Орлов и Еременко будут наводить ужас на бывалых урок.

— Ну так что, кровопийцы народной трудящейся кровушки, не надумали ничего нам рассказать? — въедливо поинтересовался Орлов, шагнув к мужчинам так близко, что они в испуге отшатнулись. — Не желаете облегчить свою незавидную участь откровенными признаниями? Так сказать, повиниться пред трудовым народом за свои грехи. Вам это зачтется… советской властью.

— А не в чем нам признаваться, — по-петушиному вскинул растрепанную голову Эзергайлис по прозвищу Циклоп, кося сбоку уцелевшим в драке глазом на Клима, словно старался определить по выражению его лица, насколько тот ему поверил. — Чисты мы, гражданин начальник, перед законом, аки апостолы перед Господом нашим Иисусом Христом.

— Верное он слово сказал, — неохотно разжал спекшиеся губы Новицкис, кинув на своего приятеля взгляд. — А все, что раньше было, быльем поросло. Молодые были, желторотые.

— Наверное, по праздникам и свечи в церкви ставите? — быстро спросил Орлов.

— В костеле, — мрачно поправил его Новицкис Коряга. — Это у вас, у русских, церкви.

— Ты гляди-ка! — искренне удивился Еременко. — Прямо двое святых у нас в городке объявились. Надо же! Орлов, может, тогда отпустим таких добрых людей по домам?

— А пускай идут, — беспечным голосом ответил Клим. — Хоть на все четыре стороны.

Настал черед удивиться Лацису, который такого поворота событий никак не ожидал и теперь с недоумением и