Темные числа - Маттиас Зенкель

зараза. Поспрашивайте, как там у нее с регулировкой пресса для вытяжки; да, Трифонова Нина Валерьевна. Начальство меня слушать не желает».

Дмитрий черкнул закорючку в блокноте и оглянулся, пытаясь понять, куда опять запропастилась Валентина Ремовна. Бывший бригадир расценил это как призыв внести новый, особый вклад в устранение фактических неполадок: «Да, а насчет больной темы с этой козой, наверное, надо в бухгалтерии спросить», – донеслось из тени, потом рабочий исчез.

Дмитрий свернул в следующий боковой коридор. Дополняя заметки, он подошел к неработавшей штамповочной машине. Наладчица с напряженно сжатыми губами закручивала установочные винты на компрессионном двигателе. Наконец она выдохнула: «Ну вот так» и отерла тыльной стороной ладони пот со лба, оставив над бровями широкое масляное пятно.

– Нина Валерьевна, – наугад обратился Дмитрий.

– Что опять?

Наладчица покосилась на него снизу вверх, внимательно выслушала. Затем в нескольких словах объяснила, как у нее с регулировкой пресса для вытяжки. Обрадованный толковым докладом, Дмитрий попросил рассказать подробнее о хитростях работы на здешних станках и на всякий случай все застенографировал.

– Ниночка, о чем ты там рассказываешь нашему гостю?

Она быстро вытерла масляное пятно на лбу наладчицы. Дмитрий счел, что это подходящий момент пригласить обеих в столовую.

– Какая столовая. Мне надо к следующему станку. Иначе тут вскоре все встанет, – возразила наладчица.

Валентине Ремовне, напротив, понравилась идея подкрепиться перед осмотром монтажного цеха.

– Я только быстро позвоню в администрацию, – сказала она и исчезла в стеклянной будке бригадира. Разговаривая по телефону, она наматывала выбившуюся прядь волос на трубку, этот жест тоже напомнил Дмитрию о Фаине, но было уже не так неприятно, как утром.

– Директор Тянуткин все еще занят и желает приятного аппетита, – доложила Валентина Ремовна и переключилась на недостатки заводской столовой и на блюда, которые она Дмитрию настоятельно не рекомендует. Он на мгновенье отвлекся на родинку на ее ухе, но вовремя опомнился и галантно придержал дверь. Пока они ели, беседа становилась все оживленнее. Они обсудили:

× приближающийся праздник;

× глобальную метеообстановку;

× необходимость смотреть на жизнь с оптимизмом;

× маленький моторчик (после дополнительных расспросов Дмитрий узнал, что это четырехлетняя девочка-сирота, которая внесла свежую струю в жизнь Валентины Ремовны);

× полторы комнаты, откуда Мушникова с дочерью еще до Нового года (скорее всего) переедет в новый дом на проспекте 25 Октября;

× вишневый ликер, которым когда-то славилось местное имение;

× опубликованный недавно на русском языке шедевр польской научной фантастики (Дмитрий честно признался, что не читал);

× советский художественный фильм, который в Воздухогорске точно никогда не показывали.

За компотом вернулись к рабочим вопросам.

– Вы совершенно правы, все эти сокращения вполне могли бы служить командами языка ЭВМ, – сказал Дмитрий, сделал небольшой глоток, а потом расшифровал акроним: – «Межповэфф» означает «Межведомственная специальная комиссия по повышению эффективности».

– Партсекретарь Адынатьев сказал, что вы проверяющий из Госплана.

– Ну, Межповэфф – подразделение Института стратегического планирования, который недавно вошел в состав Совета народного хозяйства, следовательно, и Госплана. Вот только…

– Вы не проверяющий, я так и думала. Они никогда не интересуются управлением станков, – улыбнулась Валентина Ремовна. – Может, это межведомственное?

Дмитрий ограничился многозначительным взглядом, который его собеседница, однако, истолковала как признак тошноты.

– А я вас предупреждала насчет супа из говяжьих мозгов.

Одним словом, они великолепно понимали друг друга. По пути в монтажный цех Дмитрий тем не менее задавался вопросом, скажется ли (и если да, то как) насыщенный перерыв на данных для коэффициента Комиссова. Он ускорил шаг, стремясь до конца смены успеть осмотреть все позиции окончательной обработки. Когда они добрались до склада выдачи товаров, к ним подошел элегантный мужчина; конец его галстука прятался в нагрудном кармане. Валентина Ремовна представила его как заместителя директора, и он буркнул:

– Спасибо, моя очередь.

По пути к административному зданию заместитель вел себя еще более неприветливо. Казалось, он полностью поглощен попытками разгладить галстук. Из бухгалтерии доносилось клацанье на счетах. На лестничной площадке женщины с полными авоськами пожелали им приятного вечера. На верхнем этаже заместитель, тяжело дыша, остановился перед обитой двойной дверью и жестом пригласил Дмитрия войти. В переговорной было накурено, вокруг прямоугольного стола стояли пустые стулья. Второй раз за день Дмитрий почувствовал себя как в зале Народного суда Москвы, теперь из-за солидной деревянной обшивки стен. На широком диване под портретами Ленина и Кржижановского сидели, глубоко утопая, трое мужчин с серыми лицами.

– Имею честь представить, – забубнил заместитель, – директор Тянуткин, награжден орденом Кутузова. А это наш неутомимый партсекретарь Антон Антонович Адынатьев. И…

Третий, не дожидаясь представления, перебил его:

– Верно ли я понимаю, Дмитрий Фролович, что предложения вы отправляете не только в отраслевое министерство, но и в Генеральный штаб?

Дмитрий помедлил с ответом, обычно с ходу выяснять полномочия и принадлежность неизвестной прежде комиссии начинал секретарь парткома.

– Что же вы такой неразговорчивый? В вашем письме не было ни слова о секретности, – подключился Адынатьев. – Скорее Дворец Советов построят, чем Москва раскроет карты? Но скажу по секрету…

Требовательный стук вынудил его замолчать. Заместитель поспешил открыть боковую дверь, спрятанную в обшивке. В комнату вплыла дама лет пятидесяти, вся в рюшечках, и поставила на стол поднос. С величественным достоинством кивнув Дмитрию, она наклонилась к директору и что-то шепнула ему на ухо. Дмитрий взял с подноса чашку с горячим чаем и отошел к окну. Он увидел, что бывший помещичий дом не капитулировал перед фабрикой, а выживал в ее тени, примыкая к административному зданию и производя впечатление ветхой пристройки или огромной собачьей будки. Металлические листы, которыми местами подлатали кровлю из дранки, Дмитрий уже видел во втором цехе, заготовками из них были оснащены штамповочные прессы. Рядом с разрушенной беседкой ржавел американский грузовик, бурно разросшаяся крушина роняла листья в лужи. За территорией фабрики поднимался выцветший косогор. Дмитрий разглядел две огромные дымовые трубы, принадлежавшие, должно быть, фабрике по производству реактивных турбин, обход которой был у него запланирован на следующий день. Когда он обернулся, секретарша уже исчезла, а директор требовательно смотрел на него.

– Буду говорить откровенно, Дмитрий Фролович. Сегодня мы звонили коллегам из Латвии. Думаете, мы не знаем, что стоит за внедрением ваших математических машин? Якобы дело в увеличении объемов производства, но на самом деле…

– На деле, используя электронные вычислительные машины, вы повысите производственную мощность предприятия, – возразил Дмитрий. – С их помощью вы расширите пропускную способность для групп дефицитных товаров, оптимизируете технологические процессы, усовершенствуете загрузку – разумеется, при условии тщательно продуманной корректировки технологических процессов. Уже в течение года возможно повышение производительности на два-три процента!

Директор вскочил с дивана и шагнул в сторону Дмитрия.

– И ради