Темные числа - Маттиас Зенкель

бане, он стремительно направлялся обратно в производственные цеха. Расчет Комиссова оправдался. Обычно рассудительный, председатель ликовал, потому что значительно вырос и коэффициент эффективности. Положение Дмитрия считалось прочным. О коэффициенте эффективности он услышал впервые, но это не было его упущением – в конце концов, речь не шла об официально полученных значениях. Председатель использовал коэффициент как инструмент самооценки. Вывод формулы и расчеты были любимым занятием Комиссова:

Точку отсчета представляет собой время, которое может быть продуктивно использовано согласно плану (Px). При этом сумма всех отрезков времени (tΣ) должна рассматриваться как одинокий числитель. К нему привязано бесполезно потраченное время (tv) как тяжелый знаменатель. И, словно мало битв с тенями и простоев, его утяжеляют дополнительные факторы: например, количество страниц (s) сопутствующих актов логарифмически включается в расчеты. Под одним квадратным корнем теснятся все функционеры (а), которых нужно проконсультировать, чтобы довести до конца сомнительные замыслы. Если замысел терпит неудачу, суммарный знаменатель в конечном итоге возводится в куб.

Комиссов уже достаточно давно жонглировал экономическими показателями всех советских республик и мог без труда подсчитать в уме коэффициент. От Дмитрия требовалось только поставлять исходные данные. Примерно две трети поездки по Воздухогорску негативно скажутся на коэффициенте. Заводской шофер болтал без умолку:

– В это трудно поверить, но справа раньше был лес. Туда отец свиней гонял попастись в желудях. А слева рос вишневый сад.

Дмитрий кивнул уже охотнее, они наконец выехали из центра города. «Волга» пофыркивала, двигаясь в направлении, куда указывал памятник Ленину. С обеих сторон улицы возвышались башенные краны, бункеры для цемента и горы щебня. Одни рабочие заполняли кузова самосвалов и разгружали полуприцепы, другие покуривали, опираясь на рукоятки лопат. Там, где строительная техника поворачивала на проспект, повсюду на асфальте лежали груды шлака и камней. Несмотря на толстый коврик под ногами, Дмитрий ощущал, как камешки барабанят по днищу «Волги». А шофер, только что показывавший на два одиноко стоявших столба в конце проектной линии, перешел на проклятья в адрес «этих козлов, чтоб их матери мухоморов или волчьей ягоды наелись». «Я же только вчера начистил днище», – жалобно причитал он.

– Скоро почва замерзнет, – успокоил его Дмитрий, и шофер с готовностью согласился:

– Да, зима будет лютая, мой Дружок такой густой шерстью оброс.

В конце воображаемой взлетной полосы «Волга» не взлетела в небо, а закачалась на рессорах, на заднем сиденье это ощущалось как воздушная яма. Как только машина выехала на ровную поверхность, шофер резко затормозил и без потерь свернул с крутой дорожки к воротам предприятия. Дмитрий пришел в себя, когда они остановились перед шлагбаумом.

Металлические буквы на заборе сообщали, что фабрика входит в состав Турбинного комбината имени Кржижановского. Узкая аллея между производственными цехами вела к административному зданию; когда-то здесь, наверное, располагался помещичий дом, а грабы стояли аккуратно подстриженными. С правой стороны аллеи необдуманно была установлена Доска почета: портреты заслуженных работников постоянно подвергались птичьей бомбардировке с веток деревьев. Стенд почище, ближе к зданию администрации, извещал о результатах внутреннего соревнования между фабриками комбината. Из диаграммы, однако, не следовало, какие показатели сравнивались, подписи к осям ординат вышли очень мелкими. Сейчас с явным преимуществом лидировала латвийская фабрика по производству осевых вентиляторов – Дмитрий, недавно побывавший там с проверкой, оторопел, из-за перебоев с поставками производство у них уже несколько недель работало в режиме экономии. Сильно отстающий Речицкий завод по производству ротационных компрессоров с начала квартала пытался догнать соперников. Для молдавского завода по производству диаметральных вентиляторов, видимо, еще не были установлены нормы. А может, соревнование заключалось в достижении нижней отметки среди фабрик обширного комбината? Дмитрий отбросил эту мысль как маловероятную; сулившее победу целевое значение для Воздухогорской фабрики радиальных вентиляторов, намеченное тонкой пунктирной линией, указывало на необходимость резкого роста.

Из административного здания вышла молодая женщина. Дмитрий, собиравшийся протереть очки, замер.

– А вот и Валентина Ремовна идет, – шепнул шофер. – Посмотришь на нее, и кажется, будто попал в рай для рабочих, правда?

Нет, на этот раз Дмитрий не кивнул, о рае и речь не шла. Ему скорее показалось, что он перенесся в зал Народного суда Москвы – женщина была копией его бывшей жены Фаины Андреевны. Не хватало только пилотки «Аэрофлота» на голове.

– Директор Тянуткин просит прощения. Он застрял на важном совещании, так что временно вам придется довольствоваться моим обществом.

– Если вы сможете объяснить все производственные взаимосвязи, меня это устроит, – ответил Дмитрий подчеркнуто нейтрально. Однако собеседница, похоже, усмотрела в его взгляде некоторый скептицизм.

– Извините, невежливо с моей стороны – не представиться сразу. Мушникова Валентина Ремовна. Начальник отдела инновационного развития и рационализации, – сказала она, протянув руку.

Позднее Дмитрий шутил, что их первое рукопожатие чуть не привело к росту статистики несчастных случаев. И для него по-прежнему загадка, как такие хрупкие пальчики могут сжимать руку с такой силой.

На пути к складу приемки и выдачи товаров Валентина Ремовна завязала волосы в пучок. Она провела Дмитрия через проходы между полками выше человеческого роста, мимо работников склада, которые грузили листы железа на каретки и отвешивали крепежные гайки в ведрах. Над ними проехал мостовой кран с грузом арматуры и исчез в соседнем цехе. Их встретил металлический лязг. В воздухе висел кисловатый запах, который Дмитрий определил как испарения смазочно-охлаждающих жидкостей. Солнечные лучи дополняли свет неоновых ламп в четвертом механическом цехе, отражались от стеклянных блоков, падая на бледно-голубые станки. Резальщики зажимали круглые заготовки, фиксировали суппорт, контролировали подачу молочка-очистителя и бросали заготовки в ящики, громоздившиеся у станков. Дмитрий на ходу делал пометки. Начальник цеха приветствовал его по долгу службы, а потом отвел Валентину Ремовну в сторону, чтобы представить ей встречное предложение в ответ на рационализаторскую идею заместителя. Едва они отошли от Дмитрия на пару шагов, перед ним возник механик и отрекомендовался работником, который близко к сердцу принимает дела на фабрике по производству радиальных вентиляторов. «А что касается сплетен о нашей бригаде, ни слова правды!»

Дмитрий вопросительно взглянул на него. Механик истолковал это как призыв внести вклад в устранение фактических неполадок. «Я вам ничего не говорил, но разберитесь с вопросом о подшипниках со спиральными канавками во втором цехе», – прошептал он и исчез в клубах пара от шлифовального станка.

Начальник лагеря Ногов учил Дмитрия собирать все крошки, лежащие на обочине дороги; со временем пригодится. Комиссов, впрочем, тоже считал целесообразным «с должной осторожностью» откликаться на подобные сигналы.

В темном углу второго цеха заявили, что небольшая проблема с наладкой подшипников рабочего колеса давно устранена. «Вам Трифонова небось нашептала. Вот