Моя миссия в Армении. 1992-1994 - Владимир Ступишин

Готовясь отметить 125-летний юбилей классика армянской литературы Ованеса Туманяна, устроители что-то поднапутали и начали праздновать на год раньше. В Дсех приехала целая делегация из Еревана, в том числе послы России и… вездесущего Китая. В Дсехе гуляла свадьба, и по дороге от автобусов к главной площади можно было приобщиться к этому торжеству, ибо вдоль всей улицы, спускавшейся с пригорка, где остался автотранспорт, практически у каждого дома стояли столики с выпивкой и закуской. В самом центре деревни – родной дом Туманяна. Мы туда заглянули с Грантом Матевосяном, и нас там угостили местным хлебом с сыром. На стенах одной из комнат висели картинки, иллюстрирующие знаменитую сказку Туманяна «Кот и пес», которую на русский язык перевел Самуил Маршак, назвав ее «Кот-скорняк». Русскому читателю хорошо знакомы стихотворная сказка Туманяна «Капля меда», его поэтические легенды «Ахтамар» и «Ануш», патриотическая публицистика.

В Дсехе мне пришлось держать речь во славу юбиляра и русско-армянской дружбы перед народом, собравшимся на площади с памятником Ованесу Туманяну. Потом гуляли в доме архитектора, друга директора Ереванского института микрохирургии Гамлета Тамазяна, который тоже из этих мест и выступил в качестве спонсора праздника.

На обратном пути мы задержались у загородной ресторации «Ануш» на берегу той самой речки Дебед, в которой утопилась героиня поэмы. Я спустился к воде омыть руки и вдруг услышал необыкновенное пение. Я узнал мелодии из оперы «Ануш». Пели женщины из нашего автобуса, живописно расположившись на мосту через реку и на спускающихся к ней лесенках, в обрамлении красивых гор, ниспадающих к ущелью лесными склонами. Это было прекрасно и незабываемо. Где-то через полгода пришла ко мне внучка Ованеса Туманяна, доктор филологических наук Ирма Рубеновна Сафразбекян, принесла свои книги о поэте и попросила принять участие в торжественном заседании по случае его 125-летия в зале Оперы, что я и сделал с большим удовольствием 18 июня 1994 года. Зал был полон. Меня публика встретила очень тепло. Ирма тоже была довольна моим выступлением и даже стихотворным экспериментом: я процитировал пассаж из Туманяна в собственном переводе, сделанном, естественно, по подстрочнику, и прочел сочиненную мною «Армянскую молитву», которая и ей, и публике пришлась по душе.

А с Грантом Матевосяном часто встречаться, к сожалению, не пришлось: он углубился в писательскую работу и отрывать его от дела было не резон. Но провожать меня он пришел. И свою книжку «Хозяин» принес. Автограф написал красными, как кровь, чернилами:

«Владимиру Ступишину с прежней (и будущей) братской любовью. Г. Матевосян, 5.09.94, Эриванъ».

Это дорогого стоит.

ЗОРИЙ БАЛАЯН

Очень дорожил и дорожу я дружбой Зория Балаяна, известного писателя, одного из наиболее последовательных защитников Нагорного Карабаха перед Советской властью. Это он вместе с Сильвой Капутикян вступил в открытую конфронтацию с Горбачевым, отстаивая естественное право своих соплеменников – он сам родом из Карабаха – на освобождение от азеро-турецкого ига.

Будучи народным депутатом СССР с 1989 по 1991-й год, Зорий Балаян, отработавший в свое время немало лет врачом на Камчатке и ставший еще там профессиональным писателем, поставил свое перо на службу карабахскому делу и ушел всецело в публицистику. Его перу принадлежат целые книги, рассказывающие об истории Армении и Арцаха, о борьбе с турецкими пришельцами, о современных испытаниях, выпавших на долю армянского народа. Он постоянно публикуется в армянской русскоязычной прессе и время от времени в «Литературной газете» и в «Независимой газете». При мне в армянской печати появились его блестящие очерки о Цветане Паскалевой. Он хорошо написал о русском лейтенанте Диме Мотриче, отдавшем жизнь за справедливое карабахское дело, и его отце, кадровом военном, командире подводной лодки, который, узнав о гибели сына, занял его место в одном из отрядов самообороны Карабаха.

Зорий Балаян активно вступился за незаконно упрятанного в тюрьму в Армении классного летчика Дмитрия Атбашьяна, что привело к срыву начатой им реформы гражданской авиации, не очень устраивавшей местных жуликов. По рассказам знающих людей, до его прихода в руководство гражданкой авиации дело дошло до того, что летчики превратились в «зайцевозов», плативших мимо кассы, а диспетчеры устраивали торг с коммерческими самолетами, прежде чем дать посадку, и «зарабатывали» весьма ощутимые денежки. Кто-то покрывал все это сверху, потому и Атбашьяну не дали навести порядок, а упрятали в тюрьму. Но доказать ничего не смогли. Как утверждал адвокат, не было события преступления. После шести месяцев противоправного содержания в СИЗО Атбашьян был выпущен на свободу. Через некоторое время вышли из тюрьмы и его товарищи, тоже авиаторы и тоже задержанные незаконно. В этом несомненная заслуга Зория Балаяна, без выступлений которого в прессе действия адвокатуры могли бы оказаться не столь успешными.

Зорий был смелым разоблачителем пакостей советской власти, которая руками второго секретаря ЦК КП Азербайджана В. Поляничко и командующего войсками МВД в Закавказье генерала В. Сафонова осуществляла преступные провокации и применяла методы военного террора для выдавливания армян из Карабаха и близлежащих районов Азербайджана, принося при этом в жертву и простых азербайджанцев, и русских солдат.

В мае 1991 года Зорий Балаян познакомился с вторым спикером палаты лордов Британского парламента баронессой Керолайн Кокс, которая на состоявшемся в Москве Международном сахаровском конгрессе возглавила комиссию по массовым нарушениям прав человека. Организатор и душа конгресса Елена Георгиевна Боннэр включила депутата Балаяна в состав этой комиссии. В Карабахе и вокруг него преступная операция «Кольцо» уже успела опустошить десятки армянских деревень. В собственно Армению ринулась новая волна беженцев из Азербайджана. Леди Кокс добилась от Горбачева разрешения на поездку в Карабах. По возвращении в Москву она начала свою борьбу в защиту карабахцев, следуя сахаровскому принципу быть на стороне жертв. «Я убеждена, что главной жертвой в этом конфликте является армянский народ, и посему я на его стороне», – заявила Керолайн Кокс и с тех пор твердо и неуклонно следовала этому принципу, неся правду о карабахском конфликте в Европу и Америку, выступая в палате лордов Британии и конгрессе США, в Европарламенте и в ООН, в христианских и правозащитных организациях.

Там ей не раз приходилось отвечать тем, кто любил поговорить об «армянской агрессии»: «Представьте себе человека, которому закрыли нос и рот, не дают дышать, а когда он начинает размахивать руками и при этом задевает по физиономии насильника, тот вдруг очень обижается и жалуется на свою жертву. Так и Карабах с Арменией. Они законно сопротивляются. И обвинять их в агрессивности просто глупо.» Несколько позже я слышал нечто подобное от представителей горских народов Кавказа, которые презрительно отзывались о вечном нытье бакинских политиков и их жалобах на армян.

Керолайн Кокс лично доставляла в Арцах ценные гуманитарные грузы, а ее неизменным помощником в этом благородном деле стал Зорий Балаян. Когда леди Кокс отправлялась в Арцах, Зория невозможно было найти в Ереване, где он живет и работает. Можно было не сомневаться, что он тоже в это время в Арцахе. И меня с Керолайн Кокс, этой умной, совестливой, красивой и чрезвычайно обаятельной женщиной познакомил он, Зорий Балаян, за что я ему очень признателен.

С ним самим и его женой Нэлей меня и мою жену познакомил Леонард Петросян. Он был тогда начальником Главного управления по делам Арцаха, в 1996 году, после президентских выборов в НКР, стал премьер-министром в команде Роберта Кочаряна, выигравшего эти выборы, а в 1997-ом временно заменил его на посту президента НКР, поскольку Роберт возглавил правительство Республики Армения.

Леонард пришел ко мне 27 ноября 1992 года с бутылью шестидесятилетнего коньяка по случаю моего юбилея, а в начале декабря мы уже собрались все вместе в ресторане «Дзорагюх» – он, Зорий и я, с нашими женами, – и, как старые друзья, непринужденно обсуждали карабахские дела, обстоятельства превращения СССР в СНГ и даже роль сионизма в нынешних конфликтных ситуациях. Во всяком случае, ось Вашингтон – Анкара в ближневосточных делах, а США включили Закавказье в свою ближневосточную стратегию, нередко действительно смазывалась мастерами из Тель-Авива. Вся эта тайная хиромантия продолжается и сейчас, только смазчики научились очень умело прятать концы в воду.

Зорий помянул добрым словом Андрея Дмитриевича Сахарова, а потом заговорил о встрече с Ельциным и Назарбаевым в сентябре 1991 года, когда они приезжали с миротворческой миссией из Железноводска в Шуши, где мэром, кажется, был Леонард Петросян. Тогда всем казалось, что мир на карабахской земле не за горами. И через год все мы еще не теряли надежды на то, что Ельцин, вопреки интригам козыревской команды в МИД РФ и нефтяного проазерского лобби в других аппаратных сферах, не утратил понимания необходимости помочь Карабаху, не дать в обиду верного союзника России, не бросать его на растерзание эльчибеевским башибузукам.