Дважды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

вопрос, где найти сокровище, в меня будто кто другой вселяется – и вуаля! Вываливаю любые сведения помимо воли! Кто его знает, откуда они берутся, но точно не из моей башки. И, черти, всегда точные, как часы! Птица эта для тебя в твоём положении сто пудов сокровище. А ты под заклятием покорности у самого злобного ифрита всех времён и народов, который за такую инфу жизнь любого своего слуги отдал бы. Не говоря уж о наших. Так что не надо тебе этого знать. И мне заодно тоже.

– Но я так никогда от него не вырвусь! Его мемуары нельзя читать с конца. Только подряд. Я пробовал. Где остановился, там и продолжаешь. Иначе никак.

– Я что-нибудь придумаю. – Волак подошёл к окну. – Забавно будет тебя вытащить, позлить старикана. Неохота как-то, чтобы он богом становился. Помню я его всесильным. Так, как сейчас, лучше, поверь.

– Верю.

– Ты пока читай дальше. Авось узнаешь что важное. А теперь пожелай-ка больше меня не видеть. Выпусти.

10

– Нет, – сказала Ламия, – эта девочка – моя добыча. Мой ужин. Ты ищи себе свой.

Она водрузила Катю на спину и быстро поползла наверх. На улице поставила девочку на землю. У Кати трясся подбородок, но она не плакала.

– Беги! – шепнула Ламия.

– А ты? – спросила девочка.

– Он меня не тронет, не бойся.

– Но я не знаю, куда бежать.

– Вон там огни, видишь? Беги на них. Там скажи людям, что потерялась, и назови ваш адрес. Ты помнишь адрес?

Катя кивнула:

– Абрикосовая, семнадцать.

– Умница! А теперь быстро!

Девочка кинулась в кусты. Ламия развернулась, чтобы возвратиться, но Балам уже был у неё за спиной.

– Личная привязанность?

– Это тебя не касается, – ответила змея.

– И действительно. – Он не стал спорить. – Мне нужно перекусить и вновь заняться Урсой. Я хочу отомстить мальчишке.

– Я спасла тебя. Ты что, не знаешь закона? – голос Ламии слегка дрогнул. – Если ты не вернёшь долг, станешь червём. Сначала мы займёмся моими делами.

– И чего же ты хочешь?

– Убить сестру и её сына.

Глава 9

По эту сторону

1

К вечеру беспробудно лило. Они уцепились друг за друга. Ржали над причёской Лизки: налаченная чёлка под дождём засахарилась и прилипла ко лбу. Соня пришла с мамой. Прошептала:

– Она меня одну не отпустила.

– Да ладно, чё ты, – так же шёпотом ответила ей Тинка. И громче: – Полина Олеговна! Тоже любите Майкла нашего Джексона?

– Билеты, билеты! Кому лишний билетик? – кричали справа.

Полина пробралась к куцему мужичку с пакетом на голове, спросила у него цену, вернулась к девочкам:

– Восемь тыщ. У меня столько нет!

– Давайте попробуем подойти к стадиону! – Марта пыталась разжевать рифлёный кубик жвачки, которым её угостила Тинка. Как ластик на вкус.

– Только не отпускайте друг друга!

Они пробирались между сложенных палаток, штабелей голых манекенов, железных скелетов чего-то непонятного – то ли ларьков, то ли доисторических ящеров. Днём на площади работал вещевой рынок, «Лужа». Папа Мишки Холмова тут торговал, челночил в Турцию и обратно. У Мишки были самые модные шмотки, и жил он среди гор одежды: их квартира была перевалочным пунктом. Вечером «Лужа» пересыхала, по асфальту, как перекати-поле, скакал мусор.

Сегодня мусор втаптывался в грязь: по площади текли люди, огибая статую Ильича, как вода большую корягу. Тина на вытянутой руке держала зонт, который не спасал – все давно были мокрые. Марта почти ничего не видела: локти, спины, мокрые лица. Кордон милиции, кони. На конях тоже милиция. Ей хотелось, чтобы не пихали и вообще поменьше трогали. Мысленно она всех от себя отдувала.

В какой-то момент идти дальше стало невозможно. Толпа напирала со всех сторон, сжимала бока, отдавливала ноги. Чуть-чуть качалась общими, пугающими качками.

– Прям как очередь в «Макдоналдс»! – восхищённо сказала Лизка.

– Да ладно, – возразила Тинка. – Там все как-то организованно стоят.

– Девочки, зачем мы туда идём?! У нас билетов нет! – крикнула откуда-то сзади Полина.

– Рыжая, давай, уговори кого-нибудь, чтобы нас пустили, – попросила Лизка.

– Кого? – зашипела Майка. – Мне нужен контакт. Глаза в глаза. А мы ещё до стадиона не дошли.

Впереди зашевелилось и загудело. Толпа радостно закричала, понесла. Марта еле удержалась на ногах, руки подруг дрыгались и вырывались из её ладоней, будто мокрые рыбы.

– Что происходит? – спросила она, но не услышала свой голос.

– Менты открыли ворота и впускают всех бесплатно! – крикнул ей прямо в ухо, дотронувшись губами до мочки, какой-то парень.

В ворота они почти вбежали – и по-настоящему побежали, не отпуская рук, от ворот к стадиону. У каждого входа на трибуны молниеносно образовывалась толкучка, хлопали плащи, хрустели спицы зонтов. По лестнице, ведущей к трибунам, они вместе со всеми понеслись наверх, перескакивая ступеньки.

– Сюда! – повлекла за собой Тинка.

Они юркнули в тёмную щель, пересекли серый коридор, толкнули дверь, и – о чудо! Под ними колыхалось море зонтов: синее, чёрное, клетчатое, цветочки, цветочки, цветочки. Совсем внизу блестящим пятачком – сцена, по которой на четвереньках ползали люди с тряпками.

– Отличный обзор! – радовалась Тинка. – Даже не очень высоко!

– Это ты? – спросила Соня у Майи.

– Что – я?

– Ну, сделала так, чтобы ворота открыли?

– Не, ты что. Я же не ведьма. Я так не умею. Случайность! Счастливая случайность!

Почти сразу на сцену вывалили муравьишки с гитарами. Марта усиленно искала среди них Майкла Джексона. Лизка достала из рюкзака огромный бинокль болотного цвета:

– Дедушкин полевой!

Заиграли.

– Незнакомая какая-то песня, – сказала Тина, прислушиваясь к какофонии.

– А какой из них он? – спросила Полина.

Ей никто не ответил. Со сцены запела женщина:

– Ай ноу вот ай вонт, энд ай вонт ит нау, ай вонт ю, энд ай эм миста Вэйн!

Мужчина басом что-то подбубнивал в ответ. Это был дуэт.

– Разогрев! – поняла Тина. – Это ж тоже известная группа, как её?

– «Калчубит»![37] – сказала Лизка, улыбаясь широко и гордо.

2

Отыграли, и сцена опустела. Дождь лил и лил, не усиливался и не ослабевал. Люди начинали волноваться, но не расходились.

Внизу под ними женщина в насквозь промокшем платке с пионами вдруг заходила плечами и громко запела:

Майкла Джексона любила,

Слушать на концерт ходила!

За мои послушечки

Влетели колотушечки.

Я хотела позабыть,

Но не забывается!

Ой, рубашечка бела

Часто вспоминается!

– Пошли домашние заготовки, – сказала Лизка. – Но надо не так:

Майкла Джексона любила,

На концерт к нему рвалась

Сквозь кордоны и