Дважды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

Сёстры поселили меня в пещере Чатыр-Дага. Я спросил их, как им удалось открыть ковчег. Они показали книгу, которую Селенит нашла в чертогах горы. Девочки называли её әфсенүләр китабы. В ней было заклинание по вызволению ифрита. Но Селенит поняла, что составлено оно неточно, и доработала его. Они совершили множество попыток освободить меня, однако ничего не получалось. Пока, наконец, в один прекрасный день, вернее, ночь она не поняла, в чём ошибка.

– Правильные звуки, правильные слова встали на нужные места, и ты освободился, отец, – сказала Селенит, и последнее слово грело меня ещё несколько часов.

Я сразу узнал книгу, которая была у сестёр. Она была моей. Я записывал в неё заклинания со слов Птицы-Книги, когда служил Царю. Было в ней много полезного: как обратить человека в камень; как приручить ифрита; как подчинить себе волю и тело любого; как притвориться другим существом; как учинить землетрясение; как говорить ложь, выдавая её за правду.

Птица-Книга говорила запутанно и витиевато, записывал я по вечерам, когда оставался один. Поэтому заклинания действительно были неточными, как увидела проницательная Селенит. Она всегда была умной девочкой.

После смерти Царя некоторые из моих братьев узнали про әфсенүләр китабы, среди них был и Балам. Никто из них её не видел, но каждый мечтал заполучить. Обросла легендами әфсенүләр китабы, ходили про неё слухи невероятные, будто заклинания её всесильны. Столас отнял её, когда заключал меня в ковчег, и больше я ничего не знал о её судьбе. И вот теперь әфсенүләр китабы оказалась у бергср.

Жили они в пещере уже давно. Хорта и Буэр охраняли их жильё. Когда размял я всё своё существо, я уселся на камень перед входом и задал самый главный вопрос:

– Вы пропали тысячи лет назад. Я искал вас и не смог найти. Вы не хотели больше иметь со мной ничего общего. Отчего же сейчас вы не только отыскали меня, но и спасли? Зачем я нужен вам?

5

Много лет сердце Селенит было недоступно ни для кого, кроме сестры и Хорты с Буэром. Но однажды она полюбила человека.

Это чудо, случившееся с ней, стало слишком тяжёлой ношей для её избранника. Он впал в глубокий сон. Селенит приходила к нему в больницу каждую ночь. Сидела возле с полуночи до шести утра. Она хотела давать ему жизнь и силы, но её любовь только отнимала. С каждым днём возлюбленный становился слабее. Он был с нею, но поплатился за это жизнью.

От их связи родился мальчик.

Услышав, я не поверил: у бергср не бывает сыновей, только дочери. Веками было так, и веками не случалось исключений. Селенит назвала младенца Сергеем. Возлюбленный её ушёл в царство мёртвых, и вся боль по нему, вся её любовь сосредоточилась в ребёнке.

Мальчик стал предметом раздора сестёр, конкурентом, которого Ламия не смогла обойти. Он был для Селенит важнее всех на свете, и Ламия, до того не отличавшаяся спокойным характером и дружелюбием, потеряла покой. Сестра, став матерью, запрещала ей охотиться на детей, и Ламия ушла в горы, скиталась, дичала и ожесточалась.

Плохая слава закрепилась за бергсрами – не любили их ни сьоры, ни скогсры. Ходили между ними сказания, что все бергсры обратились в камни века назад. Удобно было в это верить.

Селенит, которая жила в городе, чтобы растить сына, хотела дружить с людьми, но те не принимали её. Приветливые поначалу, они отдалялись, узнав о тех её привычках, которые были не в силах понять.

Ламия же, скрываясь в пещерах, голодная выходила к горным селениям, воровала птицу, скот, а иногда – помня о запрете сестры, но не в силах себя сдерживать – и ребёнка. Она сторонилась других духов и, если подозревала опасность, уходила в глубь горы и превращалась в камень.

Двадцать лет сёстры не общались, но Селенит понадобилась помощь сестры, когда сын заболел тем же недугом, что и она. Сергей влюбился, и избранницей его стала Юна, девушка-марид, дух воздуха. Союз марида и человека запрещён, но тут дело обстояло серьёзнее: речь шла о союзе марида и единственного мужчины, рождённого бергсрой.

Приставы, посланные Моррой, подземной судьёй, пришли за Сергеем и Юной. Они хотели, чтобы влюблённые расстались. Юна должна была покинуть страну навсегда, жить за тысячи километров, через океан. Селенит боялась, что ни она сама, ни Хорта с Буэром не смогут защитить сына и его невесту.

Ей пришлось объединиться с Ламией. Три года они вместе с молодыми скрывались в темноте пещер Чатыр-Дага.

Там Юна родила близнецов, девочку и мальчика.

6

Катя собиралась провести с родителями у моря весь сентябрь. Ламия познакомилась с ними на пляже. Мама – тоненькая, со следами недосыпа на лице. Папа немного старше. Родители совсем не знали, что делать с дочерью. Они говорили ей чистить зубы, самой следить за своими вещами и быть вежливой со взрослыми, обтирали полотенцем после купания, кормили арбузом, который тёк по рукам и капал с локтей, однако не играли и не разговаривали.

Мама при любом удобном случае утыкалась в книжку, чаще – дремала под широкополой шляпой. Папа подолгу плавал в остывающем море, уходя далеко за буйки.

Оба были рады новой знакомой. Мия гуляла с Катей вдоль берега, находила для неё диковинные раковины. Родителям казалось, что эта добрая женщина готова целыми днями возиться с их неугомонной дочерью. Вечерами они иногда заговаривали о ней.

– Бедная, – говорила мама. – Такая красивая и такая одинокая. Наверное, она очень хочет своих детей, а не получается.

– Ты заметила, какая она бледная? – спрашивал папа.

– Она сказала, ей нельзя загорать. Очень чувствительная кожа. Ну ты же знаешь таких людей – они не бывают загорелыми. Либо белые, либо красные, третьего не дано.

– И с глазами у неё что-то странное, – продолжал папа, – будто раздражение вокруг.

– Вот это и есть аллергия на солнце. Так она проявляется.

Но больше всех Мию полюбила Катя. Та умела столько разных штук! Родители бы никогда не поверили! Один раз, когда сидели прямо у кромки волн, Миины ноги превратились в русалочий хвост. В другой раз на её тихий свист собрались ящерки. Забегали, засуетились и сложились в бьющееся сердце. С большой буквой «К» внутри.

Как-то вечером папа принёс маме букет из пяти бледных роз на коротких кривых стебельках и пригласил на свидание.

– А Катя? – спросила мама.

– Мы попросим Мию посидеть с ней часок-другой, – сказал папа. – Не думаю, что она будет против.

– Ну что ты, – смутилась мама. – Это неудобно.

– Удобно-удобно, – напирал папа. – Ты сама говорила: она души не чает в нашей девочке.