Дважды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

раз ездили – за пуховиками. Были ещё «Горбушка» и Митино, но на «Горбушку» только за плеером или кассеткой какой, а Митино далеко.

Ближе всего к дому была «Южка», которая начиналась прямо от метро: торговали на клеёнках, на дощатых ящиках, с раскладных столиков, из полосатых палаток. Когда нужно было что-то померить, продавщицы кидали поверх луж и грязи картонку. Зеркала тоже были приклеены на картонки, их раскрывали как книги, в них мелькало нечёткое, убегающее отражение ног в клетчатых джинсах, куртки с большими карманами (рукава длинноваты, но сойдёт), тракторов[42] на платформе.

Чем больше было купленного в штуках, тем лучше. Поэтому Марта выпрашивала у бабушки всякую всячину: резинки для волос, блокнотики, набор ободков, носки, трусы. Всё это ради того, чтобы дома пересчитать улов: юбка, блузка, колготки плюс мелочовка – мне купили пятнадцать вещей!

– Здорово как, – искренне сказала она Лильке. – Покажешь потом? А насчёт концерта – ты ничего не потеряла. Фейерверки только в начале красивые… и появился он как из-под земли… И танцует, конечно, офигенно…

Она подала, но Лиля пропустила мяч. Марта подняла глаза и увидела, что Бессмертная смотрит не на стол, а куда-то за спину. Марта обернулась. У раздевалок стоял павиан с концерта, тот, что с синим лицом. Яртышников уже ковылял к нему, скривив губы. Василий Викторович не любил, когда тренировки прерывают.

9

Гулять ходили в ближайший парк-пятачок, но собаки тянули Вырина из города, в поля. У Григория обычно не было на это времени. Только один раз за эти два месяца сходил он с ними к спортивному лагерю, где псы поносились вокруг старой детской площадки, повалялись на спине в траве.

Хорта уже была размером с Бобика, и в городе Вырин не спускал их с поводков. Кроме той ночи, когда Рэне привиделось чудище, Бобик больше никак себя не скомпрометировал. Это был мирный, воспитанный пёс. Закапывал в дальнем углу двора кости. Охранял дом: тявкал что есть мочи на любого прохожего. Вырин за это покрикивал на него – Бобик поджимал хвост и уши.

Стояло бабье лето. Дверь в здание почты нараспашку. Оттуда слышался знакомый голос:

– Сейчас я сделаю вам скандал, и вам будет весело!

Вырин заглянул внутрь.

Рэна стояла посреди пыльного помещения, прижимая что-то к груди. Девушка за стойкой смотрела растерянно: она не хотела, чтобы ей делали скандал.

– Открытку прислала моя жилка, – Рэна шагнула к нему, – а они помяли! Помяли, изверги! В ящик руку сунула – уже мято было.

Она протянула Григорию карточку: мост, река, по реке кораблик, над мостом – белый, как широкоплечий мужчина в пиджаке, Дом Советов. Надпись справа сверху: «Москва». Вырин перевернул. «Дорогая Рэна! – писала Полина. – Спасибо за твои письма! У нас всё хорошо…»

– Эу-эу, – Рэна вырвала открытку из рук Вырина. – Ишь куда полез! Личная переписка!

Григорий улыбнулся.

– А где помяли, Рэна?

– Как где? Как где? – закудахтала она. – Вот это ты не видишь?

Сгиб шёл по Дому Советов.

– Пополам была сломана, уж я отглаживала её, под прессом держала… Теперь почти незаметно, правда?

Григорий спросил у девушки за стойкой:

– Как вас зовут?

– Татьяна, – робко ответила она.

– Татьяна не могла помять твою открытку, – сказал он. – Идём, Рэн, не шуми тут.

– Ну, раз милиция говорит, – огладила себя по бокам давно успокоившаяся Рэна. Она была довольна, что встретила Григория, что ей так удачно удалось показать ему Полинину открытку, означавшую, что та пишет, не забывает. – Идём, – взяла она его под руку. – Погуляю с тобой и твоими собачками. Попроменадюсь.

10

Девочки шли по тропинке. Ветер рвал лицо, от него болел лоб. Марта закуталась в шарф по уши: до начала октября принципиально не носила шапки. Она шевелила губами: волновалась, не сказала ли синелицему чего лишнего.

Он представился Валерием Гавриловичем, уверял, что из милиции. Поговорить хотел только с Мартой, смотрел на неё пристально, и отблеск в глазах был красный, как у Балама. Расспрашивал про Соню. Сказал, её с мамой похитил опасный преступник, показывал фотографию одноглазого.

Марта отвечала коротко: да, вчера вместе ходили на концерт. Нет, ничего не видела. Наверное, Соня с мамой ушли со стадиона пораньше, чтобы потом не толкаться в толпе.

– Они теперь за тобой следить небось будут, – сказала шедшая рядом Рыжая.

– Девули, а вдруг мы всё неправильно делаем? – не выдержала Лизка. – Дело-то серьёзное! Вдруг он правда преступник, а мы его покрываем и Соньку подвергаем большой опасности?

– Слушай, да этот Гаврилыч сам на стадионе был. Положим, Марта бы ему рассказала, что видела. И что? Он тоже это видел. Он небось думает, что Веснова знает, где Соловей их спрятал, – сказала Рыжая.

– А Веснова не знает, – сказала Марта.

– Да что тебе не ясно-то? – возмутилась Тинка. – Никакие они не милиция. Тут осторожно надо, Марта права. Самим надо.

– Самим? – не отставала Мишаева-младшая. – Что самим? Куда ты пойдёшь? Что вы вообще собираетесь делать? Вы как хотите, а я считаю, что хотя бы маме надо сказать!

– Март! – Рыжая сняла с клёна-вешалки болтавшийся на ветке клочок бумаги.

– «Девочки, прошу вас, не волнуйтесь, – прочитала Марта. – С нами всё в порядке. Мы в безопасности. Не ищите нас. Надеюсь, через пару дней всё наладится. Полина».

Они помолчали.

– И что, ты думаешь, это она? – с сомнением спросила Лизка.

– Почерк вроде похож. Тут ещё приписка: «Привет, девули! Мы в таком отпадном месте, улёт! Всё дело, оказывается, в моих снах! Не грустите! Вернусь, всё расскажу в подробностях!»

Тинка заглянула Марте через плечо:

– Это точно Сонька писала. Всё кругленькое, аккуратное. И восклицательные знаки везде.

– И «девули».

– Соня знала, что мы подойдём к клёну, – сказала Майка.

– Но и одноглазый про это место знает, – не сдавалась Лизка.

– По крайней мере, они живы. – Марта задумчиво опустилась на скамейку.

– Но что делать? Делать-то мы что будем? А, Мартышон?

– Лиз, да не знаю я. Ничего я не знаю.

Марта услышала хлопанье крыльев и подняла голову. На секунду ей показалось, что на облетевшей берёзе на другом берегу Чертановки сидит большая сова и смотрит на неё любопытными жёлтыми глазами, наклонив голову. Марта моргнула, и видение исчезло.

Глава 10

По ту сторону

1

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на моих внуков, – сказала Селенит.

Мы ушли внутрь горы. Девочки превратились в маленьких ящерок, я – в пламя. Мы долго бежали по узкому, вырубленному в камне тоннелю, пока не достигли зала с высоким сводом. Свод подпирали колонны из сталактитов и сталагмитов. Посередине темнело озеро. Высоко над зеркалом воды зияло