Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров - Стэнли Коэн

в суде, так как подумал, что лучше побыстрее все уладить, и был оштрафован на 75 фунтов за поведение, представляющее угрозу для окружающих (его первое нарушение).

Я лично наблюдал три похожих инцидента, о незаконных арестах рассказывали друзья и родственники подростков. Например, один парень вызвался пойти в полицейский участок как свидетель, когда двоих его друзей арестовали за бросание камней. В участке, несмотря на протесты, его тоже арестовали и предъявили обвинения. Более существенные свидетельства содержатся в отчете об инцидентах в Брайтоне на Пасху 1965 года, подготовленном для Национального совета гражданских свобод (НСГС). На этот период приходится пик чрезмерной полицейской реакции: было арестовано более 110 человек, подавляющее большинство – за нарушения, прямо или косвенно спровоцированные действиями полиции, т. е. за препятствование работе полиции или поведение, представляющее угрозу для окружающих. Был зафиксирован только один случай обвинения в ношении холодного оружия: у подростка был с собой гребень со стальными зубьями[155].

Девять отдельных заявлений о неправомерном аресте было сделано в письмах, адресованных в НСГС[156]. Все они поступили из независимых источников, какие-либо признаки сговора отсутствуют. Проследить за всеми этими делами было сложно, но по меньшей мере три завершились успешной апелляцией. (Минимум пятнадцать случаев, не известных НСГС, закончились успешной апелляцией из-за неправомерного ареста или несоразмерно строгого приговора.) Во всех письмах содержалась жалоба на полицию, которая заранее решила принять жесткие меры или арестовать определенное количество человек и таким образом произвела произвольные аресты до совершения каких-либо правонарушений либо сама спровоцировала правонарушения. Ниже приводятся цитаты из двух писем:

Друг подошел к нам и поприветствовал, возможно, немного громче, чем следовало, и за это был отведен в сторону сержантом полиции и получил выговор. Пока мы его ждали, офицер полиции приказал мне и моим друзьями «двигаться дальше» и толкнул моего друга Дэйва. Тот ответил, что ждет нашего друга, который все еще разговаривает с сержантом. Тогда полицейский повторил, продолжая толкать Дэйва: «Двигайтесь дальше». Мой друг Дэйв ответил, что он двигается дальше, и, конечно, так и было. Тогда полицейский велел ему не дерзить, а друг спросил, что он такого дерзкого сказал. Тогда полицейский припер его к столбу у пешеходного перехода и сказал, что он велел двигаться дальше и что ему надо перейти дорогу. Мой друг собирался перейти дорогу, но его остановила машина, которая возникла перед ним. Это заняло несколько секунд, и в это время полицейский сказал Дэйву: «Я сказал тебе двигаться дальше, ты арестован». Подъехал полицейский фургон, и моего друга буквально зашвырнули в него (письмо К.Ф.).

Меня обогнала группа рокеров (25–30 человек), они шли по тротуару, скандируя: «Дигадиг – диг», и в целом вели себя, я думаю, несколько пугающе для некоторых людей. Я не входил в эту группу. Я ничего не скандировал, не пел и не кричал и не вел себя так, чтобы кого-то испугать или чтобы это привело к нарушению спокойствия… Мы с другом просто шли, чтобы успеть на поезд. Когда рокеры обогнали нас, у обочины остановился полицейский фургон, и из него выпрыгнула полиция. Я отчетливо слышал, как один полицейский сказал: «Этот сойдет». Меня схватили, ударили кулаком в зубы и запихнули в фургон. Я не сопротивлялся и не протестовал – я был слишком удивлен неожиданным поворотом событий, чтобы сказать или сделать что-либо (заявление Т.М.).

Т.М. и его друг П.У., арестованный в то же время, проведя десять суток под стражей, были признаны виновными. Позднее, во время Квартальных судебных сессий Брайтона, обоим позволили подать апелляцию, одному из них был возмещен ущерб.

Эти заявления также указывают на другой аспект деятельности полиции, который более точно соответствует коэновской «инновации», – необоснованное применение силы. Полиция часто прибегала к насилию в обращении с толпой, пытаясь сдвинуть людей с места, например, толкая сзади или подставляя подножку. При арестах применялась сила, даже если нарушитель не отбивался и не сопротивлялся. У фотографа-фрилансера (Д.Г.), который пытался сфотографировать подобный инцидент, разбили камеру, а после того, как он начал жаловаться и отказался уйти, его арестовали. Суду было сказано, что он «вел банду кричащих подростков по пляжу», и его обвинили в препятствовании констеблю, которого, по его утверждению, он не видел до ареста.

Эти конкретные заявления сложно доказать, но наблюдатели в Брайтоне подтверждают, что подобное насилие не было редкостью:

После одного инцидента к океанариуму с пляжа было доставлено около дюжины модов. На тротуаре полиция выстроилась цепью от дверей до фургона. Каждый парень, заталкиваемый в фургон, получал удар по голове как минимум от трех полицейских. Я также видел, как сержант бил ногами двух парней, которых запихивали в фургон.

(Заметки, Брайтон, Пасхальный понедельник 1965 года, 11:30 утра)

В письмах в НСГС или на мой адрес были и другие обвинения – в злоупотреблениях; они не могли быть подтверждены, поскольку происходили без свидетелей. Могу только сказать, что обвинения в неправомерном поведении полиции с арестованными были убедительно последовательны. Неоднократно встречались жалобы на применение силы в полицейском фургоне – три парня, обратившихся в НСГС, утверждали, что их били кулаками, ногами или держали лицом вниз на полу на пути в участок.

Каждое письмо содержало жалобы на условия содержания в полицейском отделении Брайтона. Большинство заключенных находились в переполненных общих камерах вместе с обычными пьяными дебоширами с момента ареста и, в некоторых случаях, до трех дней[157]. Им не давали умываться, и в одном случае (с Т.М.) арестованного покормили только дважды (хлебом с чаем) за те 27 часов, что он находился в брайтонском полицейском участке, ожидая перевода в тюрьму Льюиса. Другой молодой человек утверждал, что за 48 часов ему дали только хлеб с маргарином. Все арестованные спали на бетонном полу, в том числе подросток с больными почками; его отец сообщил о заболевании главному констеблю и секретарю магистрата, однако ответа не получил. Было выдвинуто шесть независимых жалоб об избиении полицейскими арестованных в камерах. Племянник, жена и мать двадцатидвухлетнего парня, арестованного за прокалывание шин полицейского фургона, утверждали, что стали свидетелями жестокости полицейских в отделении. Еще одна жалоба, повторяющаяся в трех письмах и в выборке Баркера – Литтла, состояла в том, что полиция уговаривала арестованных признать себя виновными: «Полицейский трижды подходил к решетке… и говорил, что с теми, кто признает себя виновным, разберутся быстрее и будут более снисходительны, а те, кто не признает вину, будут содержаться под стражей не менее недели» (письмо Д.Г.).

Следует подчеркнуть, что обвинения исходили от меньшинства. Одна из