Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

class="p1">— Неужели я носил ее с тех пор, как мы вышли из синагоги? — Рот Джонни раскрылся от изумления.

Петер кивнул.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— Потому что она тебе очень идет, — вновь улыбнулся Петер. — Ты в ней словно родился.

Через неделю они уже ехали на ферму Сантоса. Джонни и Петер сидели вместе с кучером. По обе стороны дороги до самого горизонта тянулись апельсиновые деревья. На перекрестке стоял указатель.

— Что там написано? — спросил Петер, по-прежнему отказывающийся носить очки.

— Голливуд, — ответил Джонни. — Здесь находится ферма Сантоса.

— Калифорния, — с отвращением пробормотал Кесслер, оглядываясь по сторонам.

Эдж с улыбкой смотрел на Петера, который тихо бурчал:

— Сценария, стоимостью в две с половиной тысячи, нет, ведущего актера, который обошелся в шесть тысяч, тоже нет. — Петер принюхался. Воздух был наполнен ароматом цветущих апельсинов. — Фу, какая гадость! — фыркнул он.

Джонни уже широко улыбался. Петер Кесслер понял, что его услышали, и тоже улыбнулся.

— Из чего я буду делать картину? — поинтересовался он, махнув рукой. — Из апельсинов?

1938. СРЕДА

Часы показывали почти пять. Серые краски зари медленно превращались в золотые. Я повернулся к Дорис.

— Не пора ли тебе немного поспать, милая?

Ее темно-голубые глаза смотрели на меня.

— Я не хочу спать, — ответила она, но ее усталое лицо говорило об обратном.

— Тебе необходимо отдохнуть, детка. Ты так долго не протянешь.

Дорис чуть усмехнулась и спросила слегка ироничным тоном:

— Джонни, ты устал?

Это была старая семейная шутка. Всегда, когда Петер приходил на студию, он заставал меня там. И при этом шутил: «Джонни никогда не спит».

— Немного, — улыбнулся я, — но отдыхать должна ты. Если ты упадешь от усталости, лучше никому не будет.

На ее лице расплылась улыбка, глаза потеплели.

— Хорошо, дядя Джонни, — согласилась Дорис голосом маленькой девочки. — Только ты пообещай приехать завтра.

Я крепко обнял ее.

— И завтра, и послезавтра, и всегда, если ты захочешь.

— Я никогда не хотела ничего другого, Джонни.

Я поцеловал ее. Мне понравилось, как Дорис подставила лицо для поцелуя, как ее пальцы обхватили мои уши. Ее прикосновение было легким и твердым одновременно. Мне понравилось, как лицо Дорис легко коснулось моего, понравились запах ее духов, потрескивание волос, когда я их гладил.

Она сделала шаг назад и несколько секунд смотрела на меня, затем взяла меня за руку, и мы вместе вышли в коридор. Дорис молча помогла мне надеть пальто, подождала, пока я надену шляпу. Мы подошли к двери. Я оглянулся.

— А сейчас отправляйся наверх и немного поспи, — строгим голосом произнес я.

Она рассмеялась и поцеловала меня.

— Джонни, ты просто прелесть!

— Я могу быть и плохим. — Я пытался продолжать говорить строго, но у меня не очень получалось. — И если ты…

— И если я не пойду спать, ты отшлепаешь меня, как когда-то? — На ее лице появилась проказливая улыбка.

— Я тебя никогда не трогал, — запротестовал я.

— Бил, бил! — настаивала Дорис, продолжая улыбаться. Она наклонила голову набок и задумчиво посмотрела на меня. — Интересно, отшлепал бы ты меня, если бы сильно разозлился? Наверное, это было бы забавное зрелище!

Я положил руки ей на плечи и развернул, затем легко подтолкнул к лестнице и шутливо шлепнул по заду.

— Я побью тебя палкой, если ты немедленно не оправишься в постель.

На полпути к лестнице Дорис остановилась и оглянулась. Я молча смотрел на нее. Когда она наконец заговорила, ее голос был серьезен.

— Никогда не оставляй меня, Джонни.

По какой-то неизвестной причине я лишился дара речи, к горлу подступил комок. Что-то в ее голосе глубоко задело меня. В самое сердце. Казалось, эти слова произнес я сам. Они не сформировались у меня в голове, не прошли через мое горло, я даже не сказал их своими губами, они просто сами вышли из моего сердца и воздвигли между нами мост, который ничто и никогда не сможет разрушить.

— Я тебя больше никогда не оставлю, милая.

Выражение лица Дорис не изменилось, но она словно стала излучать сияние, теплота которого достигла и меня. Некоторое время Дорис стояла молча, затем повернулась и начала подниматься по лестнице легкой походкой танцовщицы. На площадке она обернулась и послала мне воздушный поцелуй.

Я помахал ей на прощание, и Дорис скрылась в коридоре. Я вышел из дома.

Небо было ясным, а воздух — прохладным. В лучах раннего солнца на цветах сверкали капли росы. Неожиданно всю усталость сняло, как рукой. Она оставила меня с первым же вдохом чистого утреннего воздуха. Я взглянул на часы. Было уже начало шестого, так что отправляться спать домой не имело смысла.

В двух кварталах от дома Петера удалось поймать такси.

— «Магнум Пикчерс», — сказал я водителю, откидываясь на спинку сиденья и закуривая сигарету.

Студия находилась всего в пятнадцати минутах езды от дома. Я расплатился с водителем и подошел к запертым воротам. Нажал кнопку звонка и принялся ждать сторожа. Я увидел лучик фонарика и силуэт сторожа, вышедшего из своего домика, который находился рядом с воротами.

Узнав меня, он ускорил шаг и почти подбежал к воротам.

— Мистер Эдж! — удивленно воскликнул сторож, открывая ворота. — Я и не знал, что вы так быстро вернетесь. — И добавил, закрывая за мной ворота: — Я что-нибудь могу для вас сделать?

— Нет, спасибо. Я пойду прямо к себе.

Я направился по длинной улице к административному зданию. Вокруг раскинулась студия, погруженная в тишину, и я мог слышать эхо собственных шагов. На деревьях начали просыпаться птицы. Им никогда не нравилось, когда их будили так рано. Я улыбнулся, вспомнив, что они всегда поднимали крик, когда я приходил рано.

Заспанный сторож административного здания уже ждал меня в дверях. Наверное, его разбудил коллега на воротах.

— Доброе утро, мистер Эдж.

— Доброе утро.

Опередив меня в коридоре, он открыл своим ключом дверь моего кабинета.

— Принести кофе, мистер Эдж?

— Нет, благодарю. — Я вошел в кабинет, сразу ощутив спертый воздух.

Сторож заметил, что я принюхиваюсь, и бросился открывать окна.

— Свежий воздух не помешает, сэр.

Я улыбнулся, поблагодарил сторожа, и он ушел. Снял пальто, шляпу и повесил в маленький гардероб. После бессонной ночи я чувствовал себя так, как будто слегка выпил.

Подошел к внутренней двери. Между моим кабинетом и кабинетом Гордона располагалась маленькая кухня с холодильником, буфетом и небольшой электрической плитой. На плите стоял еще теплый кофейник. Вероятно, сторож варил себе кофе, подумал я. Достал из холодильника маленькую бутылку имбирного эля и вернулся к себе.

Я вытащил из стола бутылку бурбона, а