Двести третий день зимы - Ольга Птицева

Тот кивнул.

– Он же ядовитый ужасно!

В институт реагенты из министерства привозили в начале зимовья, когда рассчитывали, что селекционные мероприятия быстро дадут результаты и саженцы начнут всходить на промерзших грядках. Министерские умники предложили засыпать все кругом реагентом, чтобы снег не мешал буйному росту. Однако в их составе было столько гадости, что мифические саженцы – будь они выведены на самом деле – погибли бы от отравления. Поэтому мешки с химозой вернули отправителю вместе с журналами строгой отчетности – обязательным условием их использования.

– Спасибо, ты очень вовремя, – осклабился Шурик. – Короче, реагент у нас есть. И его даже хватит. Реквизировал у ремонтника во дворе. Он целый короб притащил, чтобы сварку не замело.

Нюта вспомнила яркие всполохи за окном. И Таю, напряженно всматривающуюся в серый полумрак. Картинка начала складываться.

– И двор на примете есть, – сказала Тая, внимательно вглядываясь в ее лицо – наверное, в поисках страха. – Дождемся, когда стемнеет по-нормальному, и смотаемся. Минут сорок – и управимся, я думаю.

– А как же комендантский час? – зачем-то спросила Нюта, словно уже решила вписаться.

Но она не решила. Все внутри истошно вопило, что надо сматываться. Рвать когти от этих поехавших. Какой двор? Какие реагенты? Об этом и шутить-то опасно, не то что реально планировать. Не то что совершить!

– Так Шурик на служебной тачке. Никто не дернется.

Шурик важно покивал и принялся разворачивать руку. Пальцы приятно порозовели, волдырь налился багровым с синевой.

– Не ссы, – сказал он, деловито ощупывая воспаленную кожу. – Я вожу с двенадцати лет. Хоть одной рукой, хоть вообще без рук…

Опасность на дорогах волновала Нюту меньше всего. Формулировка, с которой она могла бы соскочить с идиотской авантюры, с пугающей скоростью начала собираться в голове. Ох, извините, возможно, в следующий раз. Или: классная идея, но – без меня. Я предпочитаю ночевать сегодня в своей постели и лучше живой. А может: ребята, вы такие смешные, спасибо, что разыграли передо мной эту юмореску, браво! Телефон завибрировал в кармане, и Нюта схватилась за него, словно за протянутую руку.

– Я сейчас! – сказала она, выскакивая в коридор.

Писал Кеша. До этого они дважды обсуждали план дежурства и один раз перекинулись внутренними ссылками. Его новое сообщение отличалось от предыдущих, как пощечина отличается от сдержанного рукопожатия. Текст был набран капслоком.

«ТЫ ПОГОВОРИЛА С РАДИОНОВЫМ? ПОГОВОРИ! ИЛИ Я САМ РАЗБЕРУСЬ!»

Нюта перечитала сообщение. Потом снова. И снова. И лишь после поняла, что Кеша ей угрожает. Этот мелкий прыщавый неудачник. Этот рахитичный любитель чая послаще. Этот пугливый идиот. И думает, что она тоже испугается! Что на нее можно наорать большими буквами и она тут же побежит выполнять поручение. Так ее воспринимают в институте? Такой она выглядит со стороны?

Злость полыхнула по щекам, а с ней и гадливое удовлетворение: пока Кеша трясется от самостоятельно придуманной опасности, она обсуждает реагенты и ночную вылазку. Как тебе такое, тупой ты козел?

Нюта засунула телефон в карман и вернулась в комнату. Шурик забинтовывал руку. Тая снова торчала у окна. Она резко обернулась, услышав Нютины шаги. И, кажется, напряженно ждала ее возвращения. От этого в животе стало горячо и щекотно. Нюта посмотрела ей прямо в глаза и сказала:

– Я решила. Пойду с вами.

Будь Славик рядом, он обязательно сказал бы ей: «Ага, решила назло бабушке отморозить уши». Вот только Славика рядом не было.

13

В машине у Шурика было тесно и холодно. На лобовом стекле красовалась карточка из министерства. Нюта издалека разглядела ее в темноте, и ей снова захотелось свалить, но Тая крепко держала ее за руку, схватив еще на лестнице сухими, чуть шершавыми пальцами – такими сильными, такими уверенными.

Нюта могла бы вырваться. Могла бы придумать какую-то отмазку вроде включенного утюга или горящего дедлайна. Но пальцы Таи держали цепко, и она послушно шла за ними. По лестнице, по двору, по стоянке. Прямо к машине холодовика.

– Ну что, погнали? – спросила Тая, усаживаясь на переднее сиденье.

Руку Нюты она отпустила, и теперь она мерзла. Нюта застыла у дверцы машины, не зная, то ли открывать и забираться внутрь, то ли бежать через ночь домой.

– Не торчи там, садись, – прикрикнул на нее Шурик и сорвался с места, как только Нюта уселась и захлопнула за собой дверцу. – Двор простецкий, зато с большущей площадкой. Над ней – навес, но снега все равно намело. Короче, то что надо. Ну, сами увидите.

Они ехали через пустынные улицы минут пятнадцать. Машина шла так мягко и плавно, что Нюту успело укачать.

– Не засыпай только, – попросила ее Тая, оборачиваясь. – А то замерзнешь, когда из машины выйдешь.

Нюта потерла лицо ладонями и уставилась в окно. Они свернули с основной дороги на дублер, а потом и вовсе свернули во дворы спального района. Огромные человейники образовывали полые квадраты, и машина заехала через арку внутрь одного из них.

– Так. – Шурик заглушил мотор. – Машину бросим тут, чтобы глаза не мозолила.

Они выбрались наружу. Мороз кусался, но не обжигал. Нюта глубоко вдохнула, выдохнула пар и поспешила вслед за Таей, которая на ходу боролась с лямками рюкзака, взятого из багажника. Шурик недовольно следил за ее мучениями, потом чертыхнулся и забрал рюкзак. Нюта шагала по скрипучему насту и не могла придумать ни одной стоящей причины, которая оправдала бы ее нахождение здесь. В домах, окружающих двор, почти не горел свет. Внутри грелись у слабых батарей сонные жители. Возможно, ждали горячую воду. А может, воду на этой улице давали в полдень, и никто толком не успевал ей воспользоваться. Каков шанс, что среди сотен жителей найдется хоть один, буравящий взглядом пустынный двор? Может же кто-то курить в форточку? Захочет ли этот кто-то выяснить, что за незнакомцы топчут снег?

– Короче. – Шурик выглянул из арки и осмотрелся. – Идите погуляйте пока. А я контур зафигачу.

В центре двора стояла огороженная сетчатым забором площадка. Для футбольной она была маловата, а для баскетбольной не хватало колец. Ее прикрыли тентом, видимо, недавно – снег успел лишь запорошить новую поверхность.

– Контур чего? – не поняла Нюта. – И где?

В ответ чужие пальцы снова сжали ее ладонь.

– Пойдем, не надо тут мелькать лишний раз, – сказала Тая и потащила Нюту вдоль дома к железным гаражам. – Писать хочу.

– Холодно же, – слабо возмутилась Нюта, оборачиваясь на Шурика, но тот уже решительно шагал к спортивной площадке.

Мороз и правда сгущался, становился плотным и чуть влажным, как бывает ночью в феврале. Гаражи оказались типовыми ракушками, расписанными кое-где блеклыми граффити. Снег за ними лежал пышный и нетронутый. Вот такого в феврале