Книжный на маяке - Шэрон Гослинг

Рэйчел помолчала, собираясь с мыслями.

– Не знаю, как ты, но я не была до конца уверена, что Эдвард Маккриди – тот, кто нам нужен. А еще я всегда считала, что загадочный архитектор и обладатель инициалов – мужчина.

Рука Тоби с бокалом замерла на полпути к губам.

– Да. Я тоже так считал.

Рэйчел постучала по стенке своего бокала ногтем и слегка нахмурилась.

– И знаешь, что я сегодня поняла? Я сотни раз слышала историю жены Джеймса Макдональда. За исключением пары деталей, ее всегда рассказывают одинаково: Джеймс Макдональд умер, когда его сумасшедшая жена подожгла дом и спалила его дотла, а он был внутри. Но знаешь, какую деталь никто никогда не называл? Ее имя. Я до сих пор не знаю, как звали сумасшедшую жену Макдональда. А ты знаешь?

– Нет, – ответил Тоби, – не знаю.

Рэйчел кивнула и поставила бокал.

– Теперь давай покажу, что внутри.

Она открыла коробку, достала небольшой сверток в пупырчатой пленке и положила его на стол. Внутри оказалась книга, завернутая в папиросную бумагу. Сняв ее, Тоби увидел серо-голубой кожаный переплет. Рэйчел перевернула книгу и открыла ее. На титульном листе было написано:

ЧУВСТВО И ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ

НЕКАЯ ЛЕДИ

– Будь я проклят! – ахнул Тоби. – Это же…

– Первое издание, – кивнула Рэйчел. – Джейн Остин опубликовала его под псевдонимом «Некая Леди». Да, это первое издание. Книга довольно редкая, но в принципе экземпляры еще попадаются. Издание в превосходном состоянии, есть только одно «но»: роман издавался в трех томах, а здесь все три объединены под одним переплетом. Скорее всего, это сделано, чтобы книга соответствовала библиотеке заказчика. В те времена у аристократов модно было переплетать все книги в одном стиле. Тут есть дарственная надпись.

– Дарственная надпись? – переспросил Тоби. – От самой Остин?

– Нет. Книгу, очевидно, подарили ее владельцу. Это я и хотела тебе показать.

Рэйчел аккуратно перевернула страницу, и Тоби увидел посвящение, написанное красивым наклонным почерком:

Моей дорогой Эвелине в преддверии рождения нашего первенца.

Как же мне повезло, что у меня есть ты и наш ребенок. С любовью и вечной преданностью, твой муж Джеймс.

– Эвелина, – прошептал Тоби.

– Эвелина Макдональд, – добавила Рэйчел.

Тоби взглянул на нее:

– Э. М.?

Рэйчел закрыла книгу и аккуратно завернула ее в папиросную бумагу.

– Что скажешь?

– Но у Джеймса Макдональда не было детей.

– Выживших не было, – заметила Рэйчел.

Тоби отклонился на стуле, обдумывая эту информацию.

– Возможно, это просто совпадение. Книга была не на чердаке, а под кроватью Каллена. Мы не знаем, где он ее взял.

– Но можем проверить, – ответила Рэйчел.

– Да? Как?

– Это та же серо-голубая кожа, в которую переплетены все книги из личной библиотеки Джеймса Макдональда. И это еще не все. – Она потянулась к коробке и достала еще три свертка, так же аккуратно завернутые в пупырчатую пленку. – Есть еще три книги. Здесь все четыре романа, опубликованные при жизни Остин, и все в одинаковых переплетах.

Тоби ощутил дрожь волнения в груди.

– И все подписаны?

– Все подписаны, – кивнула Рэйчел и по очереди развернула каждый из серо-голубых томов. – Покажу тебе их в хронологическом порядке.

Надпись на авантитуле «Гордости и предубеждения» гласила:

Моей дорогой супруге Эвелине в годовщину нашего бракосочетания. Пусть еще один прожитый вместе год вернет нам радость, несмотря на чудовищную утрату. Будь сильной, душа моя. Вместе мы залечим наши раны. Мы все преодолеем. Д. К. М.

– Вот оно что, – сказал Тоби.

– Именно, – ответила Рэйчел. – Можно смело предположить, что ребенок, которого носила Эвелина, когда Джеймс подарил ей «Чувство и чувствительность», умер еще в утробе или вскоре после рождения, так как никаких записей о нем нет. А вот дарственная надпись из «Мэнсфилд-парка», – продолжала она. – «Мэнсфилд-парк» был опубликован в 1813 году, когда строительство маяка уже велось.

Моей дорогой Эвелине. Твои гениальность и талант поразительны, а при виде твоего вдохновения вдохновляюсь и я. Твой маяк станет подходящим памятником нашему прекрасному потерянному мальчику. Браво, и Бог в помощь. Джеймс.

– А вот «Эмма». Этот роман был опубликован накануне Рождества 1815 года, когда строительство маяка должно было завершиться. – Рэйчел взяла последнюю книгу и открыла на первой странице.

Для моей дорогой жены и ее прекрасной библиотеки. Ты – чудо. С любовью и преданностью навеки – Джеймс.

Тоби выпрямился. У него возникло чувство, будто крыша над головой разверзлась и он увидел небо с бесконечной россыпью звезд.

– Эвелина Макдональд, – тихо пробормотал он.

– Интересно, было ли у нее второе имя, – сказала Рэйчел. – Думаю, было. Почему-то мне кажется, что ее звали Эвелина Анна.

Тоби снова наклонился вперед. Он пристально наблюдал за Рэйчел, которая заворачивала книги в бумагу.

– Но почему Каллен хранил книги у себя под кроватью?

– Я думала об этом, – сказала Рэйчел. – Наверное, сначала они тоже находились в комнате с камерой-обскурой, но он отнес их вниз. Он ничего не мог сделать с другими документами Эвелины, но книги было легко спрятать. Кроме того, это же настоящая антикварная редкость. Истинный коллекционер ни за что не оставил бы их на чердаке, где они могли пострадать, к примеру, от непогоды, а он бы об этом даже не узнал.

Они задумались и несколько минут молчали.

– Придется переосмыслить все наши выводы, – сказал Тоби. – Если Э. А. М. – это Эвелина Макдональд, а не Эдвард Маккриди…

– Я уверена, что это она, – убежденно проговорила Рэйчел. – Она подходит гораздо больше Эдварда Маккриди. А записка, которую я нашла на мраморном столе, – можно ее посмотреть?

Тоби открыл ноутбук и нашел самый первый из отсканированных файлов. Они вместе его рассмотрели; почерк был уже так хорошо им знаком, что прочесть написанное не составило труда.

– «Башня должна стоять ради них обоих», – прочитала Рэйчел вслух. – Раньше я никогда не понимала, что значит эта строчка, а теперь ясно, что Эвелина пишет о муже и сыне. Она построила башню-маяк в память об умершем сыне, которого, вероятно, тоже назвали Джеймсом. Он, должно быть, родился мертвым или прожил совсем мало, так как о нем нет никаких упоминаний в семейных и церковных хрониках. Тогда мертворожденных не оплакивали, как сейчас, и не вели их официальный учет. В память о потерянном ребенке Эвелине наверняка не осталось даже могилы.

– И она решила построить… маяк? – изумился Тоби.

– Она была очарована маяками, ты заметил? – ответила Рэйчел. – Ее тетради… я же говорила, что некоторые эскизы выглядят так, будто их нарисовал ребенок? Думаю, она всегда любила маяки, с раннего детства, и с годами это увлечение переросло