Созидатель - Игнат Валунов

доме происходили очень неординарные события. Однажды близкий родственник Иннокентия, молодой человек, который не мог жить без того, чтобы не поддерживать реноме устроителя самых эпатажных и дерзких вечеринок, посетил дом с гурьбой своих сверстников. Они сразу пустились в распутное веселье: Андрей отлично слышал их голоса, доносившиеся с первого этажа, слышал громкую музыку, под которую они распивали горячительные напитки, слышал их бойкий смех. Насколько он сумел оценить, там было пятеро молодых людей и восемь девушек. Скабрезность шуток, которыми они обменивались, лишь прирастала с каждой выпитой рюмкой. Реакция девушек на неприличные высказывания молодых людей и то, какие высказывания позволяли себе они сами, говорили об их безграничной сексуальной раскрепощенности. Андрей не собирался подсматривать за ними, но и громких комментариев происходящего, которые звучали из уст участников действа, было достаточно, чтобы понять, сколь быстро женская часть компании стала доказывать свою сексуальную раскрепощенность не только словами, но и делом. Они избавились от своей одежды так, словно им было стыдно иметь на себе одежду в принципе. Затем гости дома запустили лихорадочные, безотчетные последовательности энергичных плотских контактов, для которых молодые люди выбирали только представительниц противоположного пола, девушки – всех без разбора. Ни один участник вечеринки не оставался с одним партнером больше чем на несколько минут, стремительно переключаясь затем на кого‑то другого. Ночь тянулась, а никакая усталость не мешала развлекающейся внизу молодежи держать высокий уровень пылкости, который с самого начала сопровождал праздник утоления телесной жажды.

Биография Андрея не включала похожих событий, пусть с прежней величиной достатка он мог собирать вокруг себя и больше девушек, и в куда более роскошной обстановке. Он попросту не хотел бросать тень на свое имя. Правда, сейчас, обозревая былые дни, он все равно не сказал бы, что половое влечение не заводило его в крайности, угрожавшие подточить репутацию. Он мог вспомнить много девушек, с которыми начинал активно общаться, лишь рассчитывая пополнить ими список своих любовниц. Причем ни одна из них не готова была прыгнуть к нему в постель просто из-за его денег – открыто ведущиеся на его богатство были интересны Андрею самое большое до ближайшего рассвета. Из всех девушек, выбранных им в качестве долговременной мишени, не каждая дошла с ним до этапа близости, но из тех, с кем секс случался, лишь о четырех-пяти он мог сказать, что не напрасно предпочел их. И только две продержались больше, чем полгода. А своей женой он предполагал сделать девушку, роман с которой развивался по категорически иному сценарию. Он не планировал искать ее компании – они стали проводить время вместе по воле случая, оказавшись участниками одного медийного проекта. Он не стремился сделать ее своей любовницей – первый секс между ними был спонтанен, и уже после она стала желанной для него. В течение короткого времени их отношения обросли множеством как приятных, так и спорных особенностей, в число которых однажды добавилось необычно сформулированное им предложение руки и сердца, когда он обратился к ней моя безапелляционная стервочка. Визгливо посмеиваясь, тогда она ответила согласием.

Незадолго до рассвета молодые люди внизу утихли. Андрей, наоборот, не мог заснуть: произошедшее разогнало внутри него новые творческие порывы. В конце концов, рядом с ним несколько часов подряд творилось сумасшедшее, бесконтрольное буйство жизни, которое напрашивалось сопоставить с разгулом реальной природной стихии. Так же стихийными Андрей представлял себе картины, чье появление обусловят впечатления, полученные им от событий этой ночи. Он ожидал, что наконец у него получится создать полотна, которые вызовут у заказчика отторжение. Андрей давно задумывал спровоцировать Иннокентия негативно отозваться о его картинах, но хотел провернуть такой трюк изящно, создав сомнительные, но не тусклые работы. Сейчас главной его идеей было изобразить на новом полотне хаотичную, экспрессивную игру цветовых всплесков, которые, несмотря на беспорядочную мозаичность, будут все же представать настоящей живой материей, пусть и способной поддерживать в себе жизнь лишь короткое мгновение, показанное на картине. Также с самого начала работы Андрей считал нелишним создать на полотне эффект того, что одна его часть отдана изображению остатков еды, экскрементам, причем помещенным непосредственно внутрь жизненного пространства изображаемого им существа.

Впервые за проведенное здесь время Андрей позволял себе работать небрежно, впервые не старался отыскать изъянов в уже положенных на холст мазках. Андрей помнил, что технически он точно так же мог работать и во время своей недавней болезни, но тогда у него не было сил для возникновения такого ошалелого, сумасбродного вдохновения. Ему стало скучно рисовать на холсте, он хотел нанести изображения на стены комнаты, хотел даже опуститься на первый этаж и начать использовать в качестве полотен тела спящих участников недавней оргии, но все‑таки предпочел оставить такие желания. Один раз его посетила мысль разбудить их, продекламировать им какое‑нибудь высокохудожественное стихотворение и спросить, не хотят ли они разыграть одну или другую драматическую пьесу, постепенно раскручивая ее действие до вида того занятия, которому они предавались несколько часов назад. Андрей предпочитал лишь посмеиваться над такими мыслями и продолжал работать, не сходя с места.

Утро было в самом разгаре, а Андрей под властью творческого азарта не испытывал и малейшего позыва ко сну. В момент работы над самым ярким фрагментом картины Андрей вдруг услышал женский смешок за спиной – одна из гостий, решив пройтись по дому, натолкнулась на приоткрытую дверь его комнаты и неожиданно для себя обнаружила, что тут живет и работает художник. Это была хорошо загорелая густобровая особа с округлым лицом, черными кудрявыми волосами до середины спины, одетая в одну длинную серую футболку, нижний край которой едва прикрывал интимное место. Взгляд ее был рассеянный, лукавый, на лице присутствовала легкая улыбка умиления. Девушка поздоровалась, сказала, что ее зовут Дарья, а затем заговорила о своем желании поработать натурщицей.

Д.: Мне снять с себя эту тряпку, чтобы ты меня оценил?

А.: Я не занимаюсь изображением обнаженной натуры.

Д.: А зря. На такой мазне далеко не уедешь. А вообще я шучу, конечно, что задумала стать натурщицей. Просто хотела тебя поддеть. Ты не представляешь, как это на самом деле психоделично – встретить здесь человека, который как серьезный художник работает так вот с утра в своей комнатке. Ты же знаешь, зачем меня сюда привезли? Слышал, чем мы занимались ночью?

А.: Ты говоришь так, словно гордишься этим.

Д.: Это такая превентивная дерзость от меня. Я же знаю, какими словами ты хочешь меня назвать. Ну давай, называй, не стесняйся.

А.: Я не собираюсь вешать на тебя никаких ярлыков. Ты для меня просто