o 496d70464d44c373 - передний

если бы что-нибудь случилось с моей кошкой, ведь никто кроме меня не

может ей помочь, а главное – сама она себе не может защитить –

естественно, я ринулся бы на помощь без раздумий. Та же ситуация

сложилась с Валентином. От меня зависела его сохранность. С первого

момента нашего знакомства он отнесся ко мне с незаслуженным

вниманием, решил помочь мне, хотя я его не просил, но он сам

почувствовал, что я нуждаюсь в помощи. Я хотел его отблагодарить и не

потому, что испытывал чувство долга, как это случалось с моими

случайными спасителями вроде Коли и того водителя. От тех я отделался

минетом. А от Валентина разом не отмахнешься. Меня поражало его

великодушие. Валентину не было от меня никакой выгоды, он не любил

меня и не хотел, нас вообще ничего не связывало, и при этом он, не

задумываясь, оказал мне внимание. По сравнению с ним я был всего лишь

эгоистичным влюбленным. Ведь я не мог утверждать, что с тем же рвением

бросился бы спасать его не будь в него влюблен. Так моя искренность все

еще находилась под вопросом. Может быть, я хотел помочь ему, чтобы

заслужить награду, привязать его к себе, обязать. Боясь самообмана, я тем

не менее предпочитал не выводить себя на чистую воду полностью.

Я ехал на встречу с ди-джей дроном. Не было никакой загадки, просто не

все еще прояснилось. Это Диего всюду чудились секты и

законспирированные организации, я же в эту романтику особо не верил.

Необходимо верить во что-то очень практичное – у нас практичная

реальность. Поэтому я уже почти полностью смирился с тем, что всю эту

историю замутили бывшие коллеги и убийцы отца. Пока мне не открылись

их мотивы, но это как раз тот момент, который надо прояснить. Главного же

врага я вычислил.

Та стремительность, с которой начали развиваться события, и опасность,

наконец-то замаячившая на горизонте – они меня, естественно, пугали. Я,

черт побери, никогда не был мачо и никогда даже мысленно не желал себе

приключений с возможным смертельным исходом. Своим звонком

154

Валентин хотел предостеречь меня. Он уже однажды требовал, чтобы я

покинул Москву из предосторожности. «Сиди дома и не выходи на улицу»,

что содержала в себе эта формулировка? То, что опасность за углом. Я

уже не могу просто уехать из города, скрыться – за мной, видимо, следят,

врагами установлено место моего нахождения. То есть все даже хуже, чем

мне не хотелось бы. Но я не видел в своей жизни особой ценности. Я

никогда не стремился ввязаться в авантюру, но мне точно не была

свойственна трусость. Потом тот факт, что я должен был спасать не свою

жизнь, а жизнь любимого, действительно, бодрил меня и наделил

отчаянием.

Правда, мне мучительно не хотелось, чтобы все эта история

превратилась в чернуху с мафией и грубыми разборками. Такая уж у меня

тонкая сущность – не мое это. Мне подавай интеллектуальные поединки,

желательно, совершенные со вкусом, а о каком интеллекте и вкусе можно

говорить применительно к бизнесменам, избавляющимся от коллег-

соперников заказами? Я решил красиво довести это расследование до

крайней точки, а потом попросить помощи у Магометова.

Не стоило забывать и об элементарной осторожности и смекалке.

Именно поэтому, если кто и следил за домом на Маяковской – они так и не

увидели, как я выхожу из подъезда. В определенный момент оттуда

появилась только симпатичная блондинка. Зябко кутаясь в замшевое,

узкое пальто, прикрывая подбородок шарфиком, она с завистью глянула на

припаркованный Порше и вышла на дорогу ловить машину. К явному ее

неудовольствию первой остановилась восьмерка. Очень грязная и

побитая.

Вечером центр Москвы превращается в фантастическое место. Этот

город уже давно ничего не стыдится – он красив, загадочен, разнообразен.

Сумерки, к счастью, замалчивают его чрезмерную эклектичность. Да, это

во многом пошлая и безвкусная мировая столица, но не вечером, не

ночью. И не в своем типичном московско-сером цвете. Сталинская

архитектура постепенно избавилась от ассоциации с репрессиями –

возобладали ее стиль, умеренная помпезность и готическая

таинственность.

155

В Москве часто случаются серые дни, с серым небом, серым асфальтом,

серым дождем и загадочными зданиями на их фоне. Это абсолютно

киношная картинка. Центр Москвы – готовая декорация для мрачных

детективов и фильмов в стиле кибер-панк.

Именно об этом я думал, когда подъезжал к Сити с его уж совсем

утопическими небоскребами. Сочетание высокотехнологичной архитектуры

с атмосферной готикой сталинских зданий и обветшалым изяществом

классицизма и модерна создавало ощущение нездешности. И год от года

Москва все более вязла в ирреальности, в этой утопической будущности,

где нашлось место и небоскребам, и вычурным особнякам, и строгим

высоткам. Когда наступал вечер, начинался дождь или валил снег

большими хлопьями это ощущение усугублялось. Неоновые вывески-

иероглифы, седая подсветка домов, выделявшая окна как запавшие

глазницы, какие-то прожектора, изучающие небо. За этим кроется

машинерия. Казалось, из-за домов должны стремительно появляться

летающие автомобили. Мы в будущем. Оно негуманно.

Ди-джей дрон ждал меня на центральной площади Сити около фонтана в

стиле баухаус. Сити – деловой центр, после восьми он пустеет и

становится местом сборища неформальной молодежи. Их пытались

прогнать отсюда, но они не дались. В результате правительство Москвы

слезно упросило их не бить стекла витрин и не разрисовать стены – пока

срабатывало.

Я подошел к парню на скамейке. Он слушал музыку в наушниках и не

обращал на меня внимания. Мимо пронесся кто-то на скейтборде. Парень

вздрогнул.

– Я разве с тобой встречаюсь? – спросил он тихо.

– Ты приятель Крис?

– Да. Dj drawn, – произнес свое имя на английский манер и улыбнулся.

– Спасибо, что согласился помочь.

Я достал фотографию с граффити, протянул специалисту.

– Симпатичный у тебя прикид, – сказал ди-джей дрон и углубился в

изучение.

– Сам не налюбуюсь.

– Чего ты от меня хочешь? – неожиданно грубо спросил он и вернул

фотографию.

156

– Ты можешь сказать, кто это нарисовал?

– Это бессмыслица.

– Прости?

– В этом изображении нет смысла, оно не имеет никакого отношения к

граффити.

– То есть ты мне не поможешь?

– Почему же? Я кое-что тебе объясню. Дело в том, что граффити – это

своеобразное дилетантство, как поэзия в раннем возрасте – хочется

выговориться, и иногда хватает таланта сделать это вменяемо. Можно

набить руку в граффити, но невозможно стать в нем профессионалом,

потому что это целиком свободный жанр. В нем есть своя типология,

поэтому он почти всегда предсказуем, но он, как рэп, идет от сердца, он

базируется на импульсе.

– А этот рисунок?

– Этот рисунок продуман. Ты у меня, что спрашиваешь, кто его

нарисовал? Не подросток с улицы. Его сделал художник, которому

известно, что такое техника, композиция и так далее, а это уже не

граффити, это уже живопись, – ди-джей дрон усмехнулся. – Я, конечно, не

берусь говорить, хорошая живопись или плохая…

– Меня это и не волнует. Но в этом рисунке есть хоть какие-нибудь

элементы настоящего граффити?

– Есть, элементы есть. Поэтому я и сказал, что это бессмысленный

рисунок. Граффити – простое предложение, междометие, образ. Граффити

всегда содержит хотя бы примитивнейшую мысль и ее, как правило, не

составляет труда вычленить. Здесь у нас тэг – подпись автора, здесь

идиома, здесь название рэп-коллектива, здесь политический лозунг. Я

специалист, я в любой самой замысловатой вязи узнаю эту примитивную

мысль. А данный рисунок ее не содержит. Он был создан человеком,

который наблюдал граффити, но не постиг его смысл. Он взял технику, но

это как сочетать буквы незнакомого алфавита. Однако сочетание здесь

технически очень точное и не без полета фантазии, что и позволяет мне

утверждать, что рисовал его профессиональный художник.

– Ладно. Это уже кое-что. А теперь скажи, пожалуйста, ты тусовщик?

Ди-джей дрон расхохотался.

– А что?

157

– Если ты осведомлен, что происходит в тусовке граффитистов, может