Адаптация - Екатерина Лесина

       - Нет.

       В одном этом коротеньком слове было больше угрозы, чем в развернутом предупреждении. И Ева отступила. Правда, отступления ее хватило лишь на то, чтобы выбраться из потока носилок. Она обошла здание по периметру, свернула во двор и с удовлетворением отметила: калитка не заперта.

       Начищенные до блеска петли скрипели, но на звук этот никто не обратил внимания.

       Просто замечательно.

       И дождь был Еве на руку. Небо, затянутое тучами, было темно, сумерки наступали стремительно, а серая муть воды искажала пространство. Ева пригнулась. За окнами ей мерещились чьи-то внимательные глаза. И норовя уйти от взгляда, Ева на корточках поползла к стене. Добравшись, она вытянулась, прилипнув спиной к мокрому бетону. Так и стояла, пытаясь высчитать окно, ведущее в подсобку.

       С козырька капала вода. Капли разбивались о Евины ботинки и пополняли зарождающуюся лужу. Надо было чего-то решать.

       Хуже все равно не будет? Пожалуй. Добравшись до выбранного окна, Ева потянула створки на себя. Она не особо надеялась на удачу, но окно неожиданно поддалось. Опершись на подоконник, Ева подпрыгнула, легла животом и кое-как перевалилась на ту сторону. Что-то со звоном полетело на пол. На подоконнике остались разводы грязи, чистый пол украсили лужицы.

       А в кране воды не было. Ева, кое-как отжав с волос воду, осмотрелась.

       Комната два на два. Вдоль стены вытянулись ряды немаркированных ящиков. На второй проросли ряды металлических рожек. С них свисали: костюм химической зашиты, норковая шуба с золочеными пуговицами и зеленый больничный халат размера пятидесятого.

       Во встроенном шкафу, найти который удалось не сразу, Ева обнаружила еще десяток халатов, запакованных в хрустящий пластик и отмеченный печатью "Стерильно". На нижней полке лежали и комбинезоны, а на верхней стояли белые больничные тапочки на каучуковой подошве.

       А вот белья не было.

       И леший с ним.

       Переодевалась Ева быстро, отгородившись от двери дверцей шкафа. Собственный комбинезон свернула валиком и сунула между ящиками. Новый надевала с полузабытым восторгом.

       Жесткая ткань еще сохранила волшебный аромат лавандового ополаскивателя.

       А раньше Еве жасмин нравился.

       Тапочки пришлись впору, и зеленый халат довершил образ. Вот только пистолет крепенько из него выбивался. Ева колебалась недолго - один черт, стрелок из нее никудышный - и сунула ствол под стопку одежды.

       - А теперь спокойствие, - сказала Ева, ловя свое отражение в зеркале. - И только спокойствие. В конце концов, я же просто хочу помочь.

       Сердце в груди ухало.

       - Кому ты врешь, - ответило отражение Евиным голосом. - Кого ты хочешь обмануть этим маскарадом? Они узнают тебя.

       - И выставят. Это не страшно.

       Очень страшно, почти также страшно, как умирать.

       Он появился, когда Ева научилась видеть. Правда, все было размытым, как будто смотрела она через толстое стекло. Пузыри внутри стекла накапливали цвет, и красные, желтые, синие пятна лежали поверх черно-белой картинки.

       Белое лицо, черная рубашка, белый халат и серые руки с планшетом. Адам быстро перелистывает страницы, Ева ждет. Дышит. Ей надоело дышать через машину, но по нахмуренному лицу Адама понятно: прогноз не самый благоприятный.

       - Вы все-таки умрете, - подводит он итог, возвращая планшет на стойку. - К сожалению.

       Если он о чем-то и жалеет, так о том, что Еву нельзя будет использовать после смерти. Адам практичен. Не следовало его обманывать.

       - П-простите, - шепчет Ева.

       - Мое прощение никак не повлияет на ваше состояние. Итак, что вы передали моей сестре?

       Мимолетное искушение соврать. Он ведь не сумеет сдержать данное слово, так чего ради? Ответ приходит незамедлительно: ради себя.

       - Говорить тяжело.

       Адам понимает правильно. Его руки зависают над планшетом, пальцы едва-едва дотрагиваются до поверхности, но машина реагирует, изменяя состав смеси. Постепенно уходит тяжесть в груди, и мигрень отступает, и только лицевые мышцы становятся неподатливыми, как толстая резина. Ева начинает говорить. Звуки получаются растянутыми, воющими.

       Это не Евин голос. Но какая теперь разница?

       - Наташа работала над стимуляцией зоны Фригля-Барра в коре больших полушарий. Телепатия. Индуцированные способности.

       - Я в курсе.

       Конечно. Это ведь его лаборатория. Но у Евы не получится, если рассказывать не по порядку. Из-за лекарств в голове все мешанное-перемешанное.

       - Подчинение. Создание сети организмов. Нейроны связываются в цепи. И люди могут связываться в цепи. Общество, как единый организм.

       И бессмертные - мозг его, который говорит организму, что делать и о чем думать. Сказочная задумка, только финал у этой сказки был скрыт горизонтом невозможного.

       - У нас получалось держать одного. Двоих. На третьем сбоило. Рвались связи.

       Это как жонглировать разноцветными шарами. Ева помнит. Ева ходила в цирк с родителями и хлопала клоуну в ярко-рыжем парике. Клоун жаловался на жизнь и подбрасывал в воздухе с десяток шаров. А потом ронял все, и из глаз его лились фонтаны слез.

       Наталья не плакала, когда роняла шары чужих мозгов. Она злилась-злилась, а потом создала свою теорию.

       - Пирамиды, - подсказал Адам, набирая на планшете новую команду. - Дальше.

       - Не только. Стресс. Клиническая смерть. Отключение и момент, когда возможно установление особо прочных связей. Одновременное отключение нескольких особей. Одна будет доминировать. Ее восприятие станет определяющим. Управлять тем, кто управляет другими. Количество рангов не имеет значения. Приказ - волна. Эхо пройдет все уровни.

       Тело становится легким-легким. Не надо, Адам, Ева еще не все рассказала.

       - Я присматривала за ней. Просто, чтобы подстраховать. Наташа мне не доверяла. Никому не доверяла. И тебе тоже.

       А тебя, наверное, это удивляет. Механический мальчик, который привык считать людей.

       На золотом крыльце...

       Нет. Не туда повернули мысли. Мысли-мыслишки-серые мышки, выползайте из норы, оставьте Евины извилины в покое. Вы и так натворили дел.

       - Сначала она использовала блокиратор гидроксифенилглицина. Состояние комы наступало быстро. Потом ей пришло в голову использовать мои старые наработки рассеянному склерозу. Она их украла! Репарцин. Она, а не я... направленная стимуляция деления нейронов. Программирование связей. Восстановление. Вирусная метка. Прионы. Обратная трансляция. От белка к ДНК. Болезнь Крейтцфельда-Якоба на службе общества. GT-химера.

       Слушай, Адам. Ты же хочешь знать, чего лишился. Тебе обидно. И Еве обидно умирать.

       - Она заставляла клетки самовозрождаться. Наталья исправила. Заражение до выключения. Стремительное развитие. Наталья стимулировала. Патогенез. Семьдесят два часа.

       Ну же, Адам, набери еще одну команду. Дай немного жизни. Еве нужно договорить... или уходи и дай помереть спокойно.

       Священника бы...

       Души не существует. Доказано. Но верить-то хочется.

       - Полный цикл. Спящее состояние. Перевод в активное - через состояние острой гипоксии головного мозга. Часть нейронов погибает.

       - А восстанавливаются уже по заданной схеме.

       Умный механический мальчик. Где был твой ум, когда позволил сестрице влезть в это дело? И теперь Ева должна умереть, а вы двое будете жить вечно.

       Чтоб вы жили в аду!

       - Да, - отвечает Ева, когда давление машины на ребра становится слишком большим, чтобы молчать. - Механизм компенсации. Они уже не умеют думать сами. За них думает тот, кто выше. Идеально, правда?

       - Интересно, - Адам поднимается. - Жаль, что не сработало.

       Почему же? Работало. Все работало просто замечательно. Вот только Наталья не учла один крохотный нюанс: давление возможно не только сверху.

       Номер девятый был неподходящим объектом.

       - И сколько образцов было заражено? - Адам уже у двери. Ева не видит. Ей сложно поворачивать голову, да и не хочется.

       Покоя бы.

       - Все.

       Хлопает дверь. Ева не успела сказать всего, но, наверное, так даже лучше.

       До свиданья, Ева.

       - Здравствуйте ... - попыталась поздороваться Ева. Ей не ответили, и только великанша в больничном наряде указала куда-то вглубь коридора.

       Коридор выглядел длинным, как кишка. И чем дальше она шла, тем сильнее становилось сходство. А мимо тянули носилки. Люди лежали смирно. Ни криков. Ни стонов. Ни просьб о помощи. Молчали медсестры. И только из встроенных в стены колонок доносилось шипение, как будто музыка только-только играла, но диск закончился и лазерный луч соскользнул на мертвую зону.