Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

Но сколько ни искали, так и не нашли, хотя пурпурные клубни соляноптериса хорошо заметны на фоне зелени. Все дерево бывает сплошь увешано клубнями. Замечательно, что соляноптерис всегда находят на деревьях бобовых или лавровых. Их цветки обильно выделяют нектар, и ацтекам такие деревья больше нравятся. Но никто и никогда не находил картофельный папоротник на деревьях цекропии, в ветвях которой живут муравьи.

Соблюдая точность, приходится признать, что душистые и сладкие клубни папоротника муравьи заселяют не всегда. Иногда их там не находят. Говорят, что без своих квартирантов соляноптерис становится уязвимым ко всяким бедам и напастям, хотя доказано, что от соседних растений ацтеки папоротник не защищают. Итак, неясного еще много. Так ли необходимы муравьи для соляноптериса, твердо не установлено. Зато он для них находка. Где еще найдешь такое обилие глюкозы и фруктозы?

У нас растут 6 близких видов из рода многоножка. У них нет пурпурных клубней, но толстое корневище не менее сладко. Жесткие зимующие листья похожи на двусторонние зеленые гребни с крупными зубцами. В Средней Европе многоножка обыкновенная, сохраняя приверженность рода карабкаться по стволам деревьев, пучками расселяется по коре дубов. В Сибири «сладкий папоротник» — многоножка обыкновенная — чаще выбирает каменистые россыпи и неприступные скалы.

Лист многоножки точно отштампован из зеленой жести, жесткий, блестящий. Твердый, как дубовый лист.

И в тропиках многие многоножки ютятся на скалах. Там светлее и не так сыро, как в лесу. И нет ужасной лесной тесноты. Конечно, во время сухого сезона скальным многоножкам недостает воды, однако они приспособились. Многоножка толстолистная запасает воду в листьях. Они у нее толстые, мясистые. Высотой сантиметров 20. Вода нужна для дозревания спор во, время сухого сезона. Бывает в засуху, что листья совершенно потеряют запас влаги, пожелтеют около жилок, а споры зреют как ни в чем не бывало. У другой многоножки — чешуйчатой — нет большого хранилища воды. Зато ее листья покрыты белыми чешуйками. Они отражают лишнюю энергию солнечных лучей. Если эта мера оказывается недостаточной, срабатывает другой механизм; листья свертываются клубками. Но стоит брызнуть случайному дождичку, как они разворачиваются вновь.

С приходом человека ряды многоножек несказанно умножились. И хотя сам человек и не помышлял об улучшении квартирных условий для своих зеленых собратьев, все же он принес им немалую пользу. Вся пертурбация произошла из-за заборов. В Эквадоре нет ни деревянных, ни проволочных заборов. Не то, чтобы эквадорцы были против них. Просто дерево и металл не выдерживают превратностей местного климата. Проволочные мигом ржавеют и рассыпаются. Деревянные съедаются грибами и термитами. Да и нужную древесину не всегда найдешь. Выход один — строить ограду из земли. Так и поступают. Сооружают земляной забор два метра высотой, полметра толщиной.

Чуть только сооружение закончено, на нем начинают появляться многоножки. Вскоре они заселяют гребень забора полностью. Причина ясна: условия жизни на гребне забора несколько напоминают условия жизни на голой скале. Вода скатывается быстро, не задерживаясь. Гребень забора как бы очажок пустыни в царстве дождей и сырости. В микропустыне земляного забора трудно, зато безопасно. Редкие конкуренты осмеливаются там появляться. А чтобы не погибнуть от иссушения во время сухого периода, многоножки используют еще одно дополнительное приспособление. Листья их, словно повинуясь единой команде, повернуты, как стрелки компаса, с севера на юг, ребром к солнцу. Как у эвкалиптов.

Многоножки заполнили и городские парки. Селятся там на деревьях после того, как садовники уберут с них бромелиевых — строителей воздушных болот. Те собирают массу воды и поливают ею сверху растения, поселившиеся ниже. Когда неприятные соседи убраны, на деревьях появляются микроочажки пустыни, столь нужные нашим папоротникам.

В почтенном многоножковом семействе есть еще род нефролепис. Листья у растений этого рода в общем примерно такие же, как у многоножки, похожи на зеленый двусторонний гребень. Зато способ размножения иной. Корневища дают усы, как у земляники. И, подобно нашей садовой ягоде, нефролепис может давать каждый год сотню новых растеньиц. Кроме того, у нефролеписа сердцевиднолистного еще и клубни образуются, как у картофеля. Мелкие, правда, — сантиметра два с небольшим, но их у старых особей до сотни. Клубни выполняют роль кладовой. Там хранится сахар, протеин, немного жира. Когда связь с материнским растением прервана, клубень немедленно прорастает и дает новое. Бывает, прорастает с обоих концов. Тогда образуются два новых растения. Стоит ли удивляться, что нефролеписы способны очень быстро заселять новые участки. Нефролепис возвышенный идет в первых рядах высших растений, наступающих на действующие вулканы. Закрепляется там на склонах уже через полгода после извержения и даже раньше. Уходит тогда, когда на склоне утвердится лес и укроет папоротник. Затенения не переносит.

Влаголюбы в пустыне

Папоротники в пустыне. Возможно ли? Влаголюбивое племя, сохранившее жадность к воде с древних эпох. И все-таки есть среди них и такие, что могут расти в пустыне. По крайней мере, ботаник Ф. Пембер из Нью-Йорка на это рассчитывал, когда отправился искать их в пустыню Колорадо в Калифорнии. Местечко, прямо сказать, жутковатое. Температура 65,6 градуса Цельсия. Дождей почти нет. Вдесятеро меньше, чем в Москве.

В самом центре Колорадо он папоротников не нашел, но на окраинах ему повезло. Хотя и там пекло и сушь, но по сухим каньонам временных речек растут пальмы вашингтонии. На северных склонах скал он нашел золотистый папоротник гимноптерис треугольный. Не веря своим глазам, дрожащими руками Пембер стал укладывать редкую находку в гербарный пресс. От малейшего нажима листья переламывались, крошились, и их приходилось выбрасывать. А ведь в гербарном прессе растения должны быть стянуты крепко.

Ученый стал искать новые образцы и в соседнем каньоне наткнулся на другой папоротник — хейлант, краекучник. Этот не ломался. Мелкие листочки его едва достигали 10 сантиметров, зато оказались крепкими, жесткими. Росли маленькими пучками, как веники. Так им легче противостоять засухе. Хейлант обещал хорошо доехать до места назначения. Боясь, что и он сломается, ботаник укладывал растение со всеми предосторожностями. Если бы он знал, чего будет стоить ему эта предосторожность!

Вернувшись домой, Пембер распаковал багаж и хотел было взглянуть на восхитительный краекучник. Не тут-то было. Страницы газеты, в которой лежало сокровище, слиплись, точно их смазали гуммиарабиком. Пембер хотел было приложить силу, но вовремя одумался. Рвани он в сердцах газету, и хейлант разорвался бы надвое. И повис, исковерканный, на обеих сторонах газеты. Ученый сдержался и не рванул. Зато потратил целый день, миллиметр за миллиметром расклеивая ветхие газетные страницы, точно вскрывал заклеенный