Сестры. Очерк жизни сестер-подвижниц Анисии, Матроны и Агафии, подвизавшихся и почивших в селе Ялтуново Шацкого района Рязанской епархии. - Иаков Тупиков

годы она почти никуда не выходила, но по-прежнему не тяготилась принимать людей. Можно было видеть, что смерть ее уже не страшит и что по благодати ей открыто время ее преставления. Одному священнику, служившему в то время в Целинограде, тетя Анисия предсказала, что тот будет присутствовать на ее похоронах. Для него в то время это представлялось почти невыполнимым по некоторым сложным обстоятельствам.

До последних дней старица ухаживала за собой сама. Перед кончиной она лежала всего дня три. Где-то за полгода до этого она сильно ушибла правую ногу и с трудом передвигалась. Удивительно, что все три сестры, каждая незадолго до своей смерти, падали и получали травму правого бедра. Для старшей сестры эта болезнь прошла менее заметно, чем потом в свое время для Матроны и Агафии.

Мать Анисия умирала без видимых мук и страданий. Десятого октября 1982 года она мирно почила на девяносто третьем году жизни, предав душу в руки Божии тихо и незаметно для окружающих.

Хоронили старицу в слякотную и дождливую погоду. Но несмотря на это, проводить ее собрались очень многие. Пятеро священников совершали отпеваниие в Шацком Никольском храме. Среди множества верующих в церкви присутствовала мать Агафия. Матрона же оставалась дома с девицами и женщинами, занимавшимися приготовлениями. Когда гроб с почившей привезли в Ялтуново, там с могильным крестом в руках всех встречал батюшка, которому тетя Анисия предсказала, что тот приедет из Целинограда проводить ее в последний путь.

Тело праведницы было удивительно белого цвета. На ее лице запечатлелось выражение простоты и торжественности, отражавшее естественность и одновременно важность таинства смерти — перехода из одной жизни в другую. Похоронили мать Анисию на Ялтуновском кладбище в верхней его части, рядом с могилами ее родителей.

Прожившая в девичестве ради Господа долгую и нелегкую жизнь, Анисия Алексеевна Петрина оставила после себя живую и добрую память в сердцах сотен людей. С теплотой и любовью вспоминали и вспоминают ее люди. Для многих она была самым дорогим человеком, благодаря ей многие изменили свою жизнь и стали настоящими христианами. Но были двое, для которых мать Анисия представляла собой гораздо большее, нежели просто человек близкий. Наверное, поэтому от них реже всего можно было услышать о ней что-либо. Для Матроны и Агафии сестра была неотъемлемой частью их самих, частью их жизни здесь на земле и в будущем, в Небесных обителях. Господь соединил сестёр навеки. Веря в это, они надеялись встретиться и уже никогда не разлучаться. Поэтому с кончиной Анисии Матрона и Агафия не потеряли ее. Девицы знали, что приобрели в лице сестры богатство некрадомое — молитвенницу и помощницу, уже не обремененную узами плоти, болезнями и страданиями. Им же еще предстояло донести свой крест до конца, предстояло исполнить меру своего подвига, прежде чем увидеться со своей сестрой вновь и соединиться с ней навсегда.

Глава пятая

«Мотря-Ганя»

Похоронив Анисию, Матрона и Агафия прожили совместно еще тринадцать лет. Как бы соблюдая естественный порядок, сестры уходили из этой жизни по старшинству, отдавая и в этом друг другу своего рода долг. Анисия предварила своей смертью Матрону, а та, в свою очередь, Агафию. Но срок, разделявший кончины младших сестёр, был настолько незначительным, что казалось, будто они, не разлучаясь при жизни, не захотели быть разлученными надолго и после смерти Матроны. Всего один год оставалась мать Агафия на этой земле одна.

Единодушие, царившее между всеми сестрами, особенно можно было наблюдать во взаимоотношениях младших — Матроны и Агафии. Блаженный Андрюша, а за ним и все остальные так и называли их: Мотря-Ганя, Ганя-Мотря… почти никогда не упоминая о каждой из них в отдельности. Они и сами всегда говорили о себе только «мы». Почти никогда нельзя было услышать, что кто-то из них сказал бы нечто от себя лично или о себе одной.

Насколько укоренилась в них эта привычка, можно было судить по тому, что мать Агафия продолжала так говорить и после смерти Матроны. Из ее уст часто можно было услышать: «Мы так говорить не будем», «Мы так не думаем»… или: «Наш дом», «Наша мама»… и выражения, подобные этим.

Проводив Анисию в будущую жизнь, Агафия и Матрона продолжали жить этой земной жизнью, но уже вдвоем. К тому времени их возраст превысил установленный Богом общий предел человеческой старости*. Матроне на момент кончины старшей сестры исполнилось восемьдесят, а Агафии семьдесят два года. Многие подвижники, как известно, не доживали до таких лет, умирая и в более раннем возрасте. Но для матушек еще не наступил конец их земной жизни, они были пока крепки телом, у них еще оставались силы трудиться и переносить все жизненные тяготы.

Со смертью Анисии в доме девиц ничего особенно не изменилось, все оставалось, как и прежде, на старых местах — иконы и фотографии в рамочках, вещи и вся внутренняя обстановка. Матрона, как старшая, перешла на койку Анисии, Агафия же, не имевшая до этого своей кровати, стала спать на месте Матроны. Сестры по-прежнему трудились не покладая рук, обрабатывали свой огород, делали свечи, следили за хозяйством. Казалось, ничто не в силах поколебать твердо установленного порядка их жизни, основным содержанием которой, как и прежде, продолжали быть труд и сопряженная с ним молитва. Даже уже будучи совсем слабыми, матушки старались что-нибудь делать. Они скорбели, что не могут трудиться так же, как раньше, а вынуждены проводить все основное время у себя в доме. До самой старости сестры не оставляли Шацкого Никольского храма, где продолжали петь по праздникам на клиросе. А когда стали уже не в силах ездить в город, Господь утешил их открытием храма ялтуновского. Эта церковь была отстроена заново, рядом с тем местом, где стоял храм старый. Незадолго до этого мать Агафия предсказала, что скоро у них в селе будет храм свой. По ее благословению стали хлопотать о строительстве, и вскоре разрешение властей было получено. Молитвами стариц храм был отстроен на радость и утешение всем верующим.

Люди по-прежнему шли в дом Петриных. К тому времени во всей округе,