Сестры. Очерк жизни сестер-подвижниц Анисии, Матроны и Агафии, подвизавшихся и почивших в селе Ялтуново Шацкого района Рязанской епархии. - Иаков Тупиков

Скорбела она и о себе, сознавая свою жизнь недостойной тех милостей, которые получала от Бога на всем ее протяжении. Имея глубокое смирение, тетя Анисия учила смиряться и своих ближних. Она объясняла послушницам, что Господь принимает предпринятое дело только тогда, когда оно имеет за собой чистое и смиренное намерение исполнить Его волю. Старица учила совершать добродетели втайне, говорила, что и молиться необходимо тайно в глубине своего сердца, а не напоказ. При этом она приводила в пример отца Григория, который в храме, бывало, лепил из восковых огарков фигурки, навлекая на себя неодобрение, а по ночам молился незаметно от всех на рыге. Если на кого-то из близких тети Анисии возводили клевету и поношения, то старица всегда советовала не защищать себя, а сказать в ответ обидчику: «Все так и есть, как ты говоришь, да это то, что видно снаружи, а что у меня внутри, — об этом страшно и сказать». Только так, по словам матушки, можно обезоружить врага и не дать ему места ни в своем сердце, ни в сердце того человека, через которого он действует. Никогда не надевая черных платков, мать Анисия объясняла, что черный цвет — цвет смирения, а его у нее нет, и что это такое, она не знает. Сестры и все их девицы носили всегда светлые головные уборы, светлые блузки и темные юбки. По этой одежде можно было догадаться, что перед тобой послушница девиц Петриных.

Мать Анисия до самой своей кончины не признавала за собой ни одного доброго дела. Она искренне страшилась предстать пред Богом неготовой и многогрешной, каковой себя и считала. Как-то, сокрушаясь, она сказала об этом в присутствии блаженного Андрея — странника и подвижника, которого очень любили сестры.

— А ты, Аниська, не бойся, будешь умирать, я приду и скажу: «Пустите ее — это моя жена!»

Андрей, юродствуя, часто называл при людях Анисию своей женой. Вспоминают такой случай. Как-то на Пасху он запер ее в погребе в то время, когда в печи пеклись пироги. Она начала стучать и кричать, чтобы ее выпустили. Сестёр не было дома. Пришла соседка и открыла дверь, а на блаженного стала ворчать и ругаться.

— А тебе какое дело? Муж и жена — одно целое, — сказал ей Андрюша, чем совершенно обескуражил женщину.

Об этом удивительном и светлом человеке нельзя не упомянуть подробнее. Как уже говорилось, он был очень любим сестрами, любили его и все верующие. Сейчас, вспоминая о нем, люди с умилением и радостными улыбками рассказывают о его доброте, детской чистоте и святости жизни. Родился Андрей Потехин двадцать первого июня" 1906 года в селе Печины Шацкого уезда. С детских лет за ним закрепилось прозвище «глупой». Все считали его дурачком, видя, что мальчик не играет со сверстниками и никогда не веселится. Родители его Даниил и Анна, а также брат и две сестры стали замечать, что Андрей наделен от Бога прозорливостью.

— Сидит как-то и смотрит в окно, — вспоминала одна из его сестер, — «И-и, сейчас вспыхнет! И не потушите…» Не успел он сказать это, как загорелся соседний дом.

В семье Андрюша выполнял все работы: рубил дрова, носил воду, следил за порядком. Бывало, что забывали позвать его к столу, и он в таких случаях оставался без еды. Ел очень мало, почти всегда молчал и молился. Вскоре стал надолго уходить из дома, ходил по дворам и рубил людям дрова.

— Пойду дрова «мочалить», — говорил он при этом, за что блаженного называли иногда Мочалиным. Но более частым его прозвищем было: Андрюша Беленький. Причиной тому служили Андрюшины очень светлые, почти белые волосы.

Все реже и реже возвращался юноша домой. Его подвигом стало странничество по окрестным селам и деревням, сопряженное с юродством. Неверующие люди смеялись над ним, особенно много приходилось терпеть страдальцу от деревенских мальчишек. Небольшого роста, с котомкой за плечами и металлическим посохом, ходил он без документов, без средств к существованию, не имея часто ни крова, ни куска хлеба. То, что подавали ему добрые люди, Андрюша раздавал нуждающимся, закрывая себя при этом юродством. С течением времени верующие в округе прониклись к блаженному любовью. Несмотря на то что он намеренно вел себя странно и порой соблазнительно, не полюбить его было невозможно. На долгие годы сохранили люди в своих сердцах добрые и живые воспоминания об этом подвижнике. Имея необыкновенную кротость и любовь к ближним, Андрюша пробуждал в окружающих любовь взаимную, радость и умиление. Об этом вспоминают и говорят все, его знавшие. Бывало, если захочет кого подружить, попросит у одного рубашку или штаны — даст другому, а у этого, взяв что-нибудь, подарит первому. Любил дарить мешочки, сшитые им самим. Шил он их очень добротно и прочно на швейных машинках в домах верующих, у которых бывал. При этом он ремонтировал и отлаживал эти швейные машинки сам. Также умел хорошо чинить и часы.

По словам знавших его, он был очень милый, светлый и чистый. У него был тонкий голосок и детское выражение глаз, из-за чего он производил на окружающих впечатление взрослого ребенка. Но за этим стояла далеко не детская мудрость, огромный жизненный опыт и благодатные дарования от Бога. Был Андрюша прозорлив, много предсказывал, иногда исцелял от болезней своими молитвами. Однажды, посетив благочестивую семью близких ему людей, он чудесным образом исцелил родившегося у них рахитичного ребенка. Это чудо произошло у всех на глазах. Андрюша сильно ударил мальчика своей железной тростью, после чего младенец стал поправляться, набирать сил и вырос совершенно здоровым. Всех чудес и случаев прозорливости странника Андрея упомянуть здесь не представляется возможным.

Отметим лишь, что у сестёр Петриных была с ним очень тесная духовная связь. С Андрюшей старицы были близки, как ни с кем другим. У них он очень часто бывал, к ним приехал и умирать. Когда блаженный первый раз пришел к Ванькиным, те его спросили:

— Андрюша, да как же ты нас нашел-то?

— Да все дорожки к вам и ведут, — ответил странник. Агафия как-то увидела в кровь сбитые ноги блаженного. Андрей намеренно носил сапоги намного меньшего размера.

— Ты бы хоть какие портянки намотал, — сказала она ему.

— Ганя, путь такой, такой путь… — ответил тот,