Каждый может любить - Валентина Игоревна Колесникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Преображенский? Он назвал отца по фамилии… очень плохой знак.
— Но тебя же он воспитывает, — тихонько заметила я, понимая, что эта тема очень сложная, тонкая и главное не перегнуть палку, — он рядом с самого твоего рождения.
— Не с самого, — Игорь сложил перед собой руки, и только сейчас я поняла, что этот щупленький спортивный мальчик уже давно не ребенок. Его взгляд не по годам излучал взрослый опыт и глубокую детскую обиду. Интересно, сколько ему лет… — моя мать решила от меня избавиться, когда я стал мешать ей, и отдала ему. А Преображенский и знать не знал, что я существую. С одной стороны это полная задница, но с другой я все равно ничего не смогу изменить. Вот как-то так. А ваш где муж? Или вы как тетя Маша тоже одни остались?
Как тетя Маша? Она осталась одна? Так Аня не дочка Виктора? Такая маленькая девочка… Как же она справилась?
— В моем случае все сложно, — и как объяснить ребенку то, что произошло, да и нужно ли вообще это делать? — я не могу найти бывшего мужа. Можно сказать, что он пропал. Игорь, а сколько тебе лет?
— Я никогда не брошу свою жену и ребенка! — он пробурчал эти слова себе под нос, насупился при этом, — мне скоро четырнадцать будет. Вот думаю над подарком. Отец мне про вас рассказывал. Вы ведь художница, да?
— Да, я создаю картины для интерьера. А он показывал тебе мои работы?
— Неа, можно посмотреть?
Достав телефон, я тут же открыла галерею и разрешила мальчику пролистать фотографии. Вначале он не понял. Что видит, но затем… Его лицо преобразилось, он удивленно уставился на переплетения цветов, на мелкие детали, открыл слегка рот от удивления и продолжал всматриваться. Одна фотография, другая… медленно перелистывает, спрашивает о том, как можно создать нечто подобное. Кажется, я нашла своего слушателя. Я углубилась в детали, с большим удовольствием объясняя технику и различные ее варианты. Рассказывала про цвета и их смешение, про огонь, который тоже используется в работе с акрилом, про размеры холстов и грунтовку. Игорь внимательно слушал, задавал вопросы лишь тогда, когда я переводила дыхание и если честно, я даже не заметила, как Саша завел машину и мы поехали дальше, увлеченные беседой на мою самую любимую тему. Я показала и старые свои работы маслом, затем стала объяснять про светотень и прочие нюансы видя, как загорелись глаза мальчика. Хотя какой это мальчик? Уже подросток, просто выглядит маленьким, но этот его взгляд…
Когда Игорь смотрел на меня своими огромными глазами, меня словно прожигало насквозь — взгляд умный, волнительный, в тоже время наивный. Взгляд человека, который познал боль, страдание. Человека, которому необходима забота и тепло, но самое главное — любовь родителей. Преображенский смотрел на нас в зеркало заднего вида — я ловила его взгляд. Он был заинтересован нашей беседой, смотрел на сына и мне кажется, удивлялся такому интересу.
— Игорь, — голос Александра вывел нас из беседы, заставил обратить внимание на то, что мы уже давным-давно отъехали от заправки, — я не знал, что тебе так интересно рисование…
— Всегда было интересно, — спокойно заметил мальчик. Он не обвинял своего отца в невнимательности, но в голосе все равно чувствовалась какая-то горечь. Еле заметная — скрытая глубоко внутри детская обида.
— А плавание? Ты в бассейн так не рвешься, как в ее студию посмотреть работы…
— Ну, ты как-то сказал, что рисование не мужская работа… Я и не просил тебя…
— Это когда Машка меня пыталась заставить на лице Виктора цветочек акварелькой нарисовать? Естественно не мужская! Где я и где акварель? Но я же это про себя говорил, да и на лице брата как-то не особо хотелось заниматься творчеством, особенно пока он спит… Вот и нашел отмазку.
— То есть ты не будешь злиться, если я брошу бассейн и пойду в художку?
— Нет, не буду, — Преображенский от удивления даже слегка подпрыгнул на месте, — с чего мне злиться? То, что ты ходил на плавание — здорово. Укрепил и тело и дух, если хочешь развиваться в творческом направлении — пожалуйста, я только за.
— А я помогу, объясню то, что непонятно и покажу на примере, если захочешь.
Глядя на этих двоих я не могла понять, действительно ли Александр плохой родитель. Игорю сильно не хватало тепла и заботы, но чаще всего нежность и объятья мы получаем от мамы. Все люди разные и по-разному проявляют свои эмоции и туже заботу. Преображенский ни в чем не ограничивает своего ребенка, он не запрещает пробовать и судя по всему полностью поддерживает его выбор и увлечения, прекрасно понимая, что каждая профессия хороша по-своему. Он не заставляет делать Игоря что-то через силу, прислушивается к его словам и поступкам. Он ведь не просто так спросил про бассейн. К тому же, несмотря на огромное состояние, этот ребенок не выглядит избалованным и это мне нравится.
Спустя некоторое время, я обратила внимание на то, что ехали мы по знакомой дороге… По очень знакомой дороге…
— Квартира сестры, да? — тихо спросила я, скривив при этом губы. Машина Преображенского остановилась на закрытой парковке, относящейся к тому самому дому, возле которого я отпустила воздушный шарик, — обманщик…
— Я не обманщик, — спокойно заметил Саша, опередив сына и открыв мою дверь. Игорь молча уставился на отца, затем забросил за спину рюкзак и с удивлением наблюдал за тем, как его отец подает мне руку, помогая выйти из машины. Вот всегда бы так! — я просто осторожен. Ты мне понравилась еще в баре, а потом произошла та встреча с шариком. Я боялся, что если ты узнаешь, что это моя квартира, будешь думать только о деньгах, а я от таких дам дико устал.
Как только Преображенский понял, что сказал, он тут же отвернулся. Я спокойно взяла его под руку, сделав вид, что не расслышала приятное слово. Так я ему что, понравилась? Я? Уставшая, разбитая в хлам женщина? Если это так, то… Да нет, я же беременна, он наверняка имел ввиду что-то другое. Даже если я и понравилась ему тогда, сейчас это просто невозможно. Зачем ему женщина с проблемами?
Один из самых дорогих домов Санкт-Петербурга был прекрасен как снаружи так и внутри. На закрытой территории расположился большой фонтан, возле которого играли дети. Так же во дворе стояла огромная площадка для детей, разделенная на зоны
