Сказки В. Гауфа - Вильгельм Гауф

— «Посмотри-ка», — сказала она мужу, — «вот этот человек уверяет, что он наш пропавший Яша. Он мне все рассказал: как был украден у нас, как был заколдован злою волшебницею…»

— «Вот как!» — сердито крикнул сапожник. — «Он все это тебе рассказал? Ах ты, негодяй. Я час тому назад все ему выболтал, а теперь он к тебе идет и за свое выдает? Так ты был заколдован, сынок? Постой-ка, я тебя расколдую!» Он схватил пучок ремней и с такою яростью набросился на карлика, что тот опрометью бросился вон.

Немного на свете сострадательных людей и редко кто придет на помощь несчастному, особенно если в нем есть что-нибудь смешное. Бедный Яша весь день пробродил по городу; никто не приютил и не накормил его. Измученный и голодный он приткнулся к ночи на ступеньках какой-то церкви.

Первые лучи солнца разбудили его; он серьезно сталь раздумывать, как устроиться, чтоб не голодать, раз отец с матерью не приняли его. Самолюбие не позволяло ему служить вывескою у цирюльника, он не хотел обратиться в шута или показываться за деньги. Так что же предпринять? И вдруг вспомнил он про свое искусство на кухне. Он чувствовал, что любого повара за пояс заткнет, и решил воспользоваться своими знаниями.

Он зашел в церковь, помолился и пошел своею дорогою. Властителем той страны был один герцог, известный лакомка и хлебосол; он любил изысканный стол и сзывал к себе поваров со всех стран света. Карлик направился прямо к его дворцу. У ворот его остановили привратники, спросили, кого ему надо, и смеялись над ним. Он, не смущаясь, потребовал, чтоб его провели к начальнику над поварами. Один из привратников вызвался его проводить; они пошли по разным дворам и закоулкам, и всюду, где они проходили, люди останавливались, смеялись и шли за ними; так что мало-помалу образовалась целая толпа. Конюхи побросали скребницы, скороходы пустили в ход свои длинным ноги, ковровщики забыли о своих коврах, все кричали, толкались, шумели, давка была такая, словно неприятель стоял у ворот. «Карлик, карлик! Видели вы карлика?» — разносилось по воздуху.

На шум вышел смотритель дворца. Лицо его было сурово; в руках он держал огромный хлыст. «Эй вы, негодяи, чего раскричались? Не знаете разве, что его светлость почивает?» И он взмахнул бичом и мазнул им, не особенно, впрочем, нежно, по спинам ближайших зрителей. «Ах, господин, да разве вы не видите? Мы карлика ведем, карлика, да какого уморительного!» — загудела толпа. Смотритель взглянул и даже рот зажал, чтоб не расхохотаться: он боялся уронить свое достоинство. Он разогнал весь лишний народ, увел Яшу к себе и спросил, что ему надо. Тот заявил, что желал бы видеть начальника поваров. «Ты ошибаешься, дружок! Ты верно ко мне направлялся; ведь ты просишься в лейб-карлики к его светлости, не так ли?»

— «О, нет, господин. Я повар и довольно искусный, сумею готовить всякие затейливым кушанья. Может быть, мои познания пригодятся обер-кухмистеру».

— У каждого свой вкус, человечек. Только безрассудный же ты малый. На кухню! Как карлик его светлости ты бы жил припеваючи, работы никакой, а ел бы, да пил всласть и одет на славу. А тут вряд ли твоего искусства хватит на повара, а для поваренка ты слишком хорош. А впрочем, как знаешь! — И он повел его к обер-кухмистеру.

— «Господин», — сказал карлик и поклонился так низко, что носом почти коснулся ковра, — «нужен вам хороший повар?»

Обер-кухмистер окинул его взглядом с головы до пят и разразился громким смехом. «Как? Ты повар? Ты воображаешь, что у нас такие плиты, что ты сможешь дотянуться до них, даже на цыпочках, даже если голова выскочит из плеч? Ах ты, малютка! Кто тебя сюда направил, тот насмеялся над тобою!» И обер-кухмистер залился смехом, а за ним и смотритель и все слуги, что были поблизости.

По карлик не растерялся. «Что за важность лишнее яйцо, да щепотка муки или чего другого в доме, где полная чаша? Поручите мне приготовить что нибудь из вкусных блюд; доставьте мне все необходимое; я на ваших же глазах все сготовлю и придется вам сознаться: он настоящий повар по всем правилам искусства». — Так говорил малютка и при этом глазенки его блестели, длинный нос презабавно крутился из стороны в сторону, а тонкие пальцы судорожно двигались. «Ну, будь по твоему!» — сказал, наконец, обер-кухмистер, взяв под руку смотрителя, — «будь по твоему, хотя бы шутки ради! Идем на кухню».

Кухня представляла огромное строение, богато обставленное: посредине пылало до двадцати очагов; между ними был расположен бассейн чистой воды, который вместе с тем служил садком для рыбы; вдоль стен стояли шкафы из мрамора и дорогого дерева: в них хранились те запасы, которые надо было иметь под рукою, а по обеим сторонам кухни тянулось десять зал; там сложено было все, что только можно найти лакомого во всех странах мира. Кухонная прислуга бегала во все стороны, суетилась с котлами и сковородками, ложками и поварешками. Все разом застыли на своих местах, как только появился обер-кухмистер; слышно было лишь потрескивание огня, да журчание воды.

— «Что сегодня к завтраку?» — резко спросил обер-кухмистер у главного повара.

— «Датский суп и красные гамбургские клецки», — был ответ.

— «Хорошо! Слышишь, что заказано его светлостью? Берешься приготовить эти сложный кушанья? Клецки ты вряд ли приготовишь, это тайна».

— «Нет ничего легче», — возразил Яша ко всеобщему удивлению. Он не раз готовил эти клецки еще белочкою. «Дайте мне для супа таких-то пряностей, кабаньего жиру, кореньев, яиц, а для клецек», — он понизил голос, чтоб слышал только обер-кухмистер и главный повар, — «для клецек требуется такое-то мясо таких-то сортов, немного вина, утиного сала, имбирю и травку, что зовется «услада желудка».

— «О-хо-хо. Клянусь Св. Бенедиктом! Да у какого волшебника ты учился?» — воскликнул пораженный повар: — «все, все он перечислил, а травку «усладу желудка» я даже и не знал; это вероятно еще лучший вкус придаст. Вот чудо повар!»