Сказки В. Гауфа - Вильгельм Гауф

В одном из крупных городов милого отечества моего, Германии, жил много лет тому назад башмачник с женою. Он сидел весь день на углу улицы и чинил башмаки и туфли; мог сделать даже и новые, если кто заказывал, только в таком случае приходилось ему сперва покупать кожу, так как он был беден и запасов не держал. Жена его продавала на рынке зелень и плоды. Она сама разводила их в небольшом садике перед домом и люди охотно покупали у нее; она всегда была опрятно одета и умела как-то особенно красиво раскладывать зелень.

Был у них мальчик, очень хорошенький, приветливый и довольно большой для своего возраста. Ему было тогда лет восемь. Он обыкновенно сидел с матерью на рынке и часто разносил покупки по домам. При этом он почти никогда не возвращался с пустыми руками: то какое-нибудь лакомство несет, то монетку; господа любили красивого мальчика и всегда дарили его.

Раз сидела жена башмачника на своем обычном месте и поджидала покупателей. Перед нею стояла корзинка с капустою и другою зеленью, всевозможными кореньями и пряностями, а рядом в маленькой корзиночке ранние груши, яблоки и абрикосы. Маленький Яша сидел рядом с матерью и веселым голоском выкрикивал товар: «Сюда, сюда, господа! Посмотрите, какая чудная капуста, какие душистые коренья. Ранние груши, яблоки, абрикосы! Кто желает купить? Мать дешево отдаст».

В это время по рынку шла старуха. С виду она казалась какою-то растерзанною, лицо ее было совсем маленькое, сморщенное, глаза красные, нос острый, кривой, отвисший к подбородку. Она опиралась на длинную палку, но как она шла объяснить было трудно; она спотыкалась, скользила, металась, словно у нее колесики под ногами и каждую минуту чуть не тыкалась острым носом о мостовую.

Жена башмачника внимательно рассматривала женщину. Она лет шестнадцать торговала на базаре, а никогда еще такой не встречала. Она невольно испугалась, когда старуха заковыляла к ней и остановилась у ее корзинки.

— «Ведь это ты, Анна, торговка зеленью?» — спросила старуха неприятным, надтреснутым голосом, причем голова ее все время кивала с бока на бок.

— «Да,это я», — отвечала башмачница: — «что вам угодно?» «Вот увидим, увидим! Корешки посмотрим, в корешках пороемся, есть ли то, что мне надо?» — отвечала старуха, нагнулась над корзинкою и залезла обеими черными отвратительными лапами в корзинку, стала перерывать нежную зелень костлявыми пальцами и каждую веточку подносить к носу. У жены башмачника сердце захолодело: ей жаль было помятого товара, а сказать она ничего не смела: всякий покупатель имел право осматривать товар, да кроме того старуха внушала ей какой-то ужас. Перерыв всю корзинку, та пробурчала: «Все дрянь одна, никуда негодная зелень, ничего нет, что мне нужно. Пятьдесят лет тому назад много было лучше, теперь все дрянь одна, дрянь!»

Эта воркотня раздражила маленького Якова. «Послушай, ты, старуха бессовестная», — закричал он. — «Залезла в наш чистенький товар своими грязными пальцами и портишь, и мнешь его, да еще к носу суешь, так что после тебя никто не купит, да еще ругаешься! Скажите пожалуйста, дрянь товар! Да сам повар герцога у нас покупает».

Старуха посмотрела на бойкого мальчика, противно засмеялась и сказала хриплым голосом: «Сынок, сынок! Так тебе не нравится мой нос, прекрасный, длинный нос? Сам такой же получишь, от лба до подбородка». Она полезла в другую корзинку, где лежала капуста, стала вытаскивать лучине кочаны, вертела, мяла их в руках, заставляя поскрипывать, наконец все побросала обратно в корзинку, приговаривая: «Плохой товар, плохая капуста!»

— «Да не мотай ты так противно головою!» — воскликнул со страхом мальчик. — «Твоя шея тонка как кочерыжка; вдруг сломится и голова твоя в корзину полетит. Ну, кто у нас покупать станет?»

— «Не нравятся тебе длинные шейки?» — пробормотала старуха. — «Ну, можно и совсем без шеи обойтись: пусть голова из плеч торчит, чтоб с тельца не свалиться».

— «Перестань вздор болтать с ребенком», — вступилась башмачница, которой надоело долгое щупанье и обнюхивание ее товара; — «если хотите что купить, решайте поскорее: вы мне всех покупателей разогнали».

— «Ну, ну, будь по твоему», — заворчала старуха, злобно взглянув на нее; — «я возьму у тебя эти шесть кочанов. Только, видишь ли, мне приходится опираться на посох и я ничего не могу нести: пусть сынок твой проводит меня, я заплачу ему».

Мальчик не хотел идти и заплакал: он боялся противной старухи. Тогда мать повторила свое приказание: она считала грехом не помочь старухе. Яша со слезами забрал капусту в платок и поплелся за старухою по рынку.

Двигались они очень медленно и только через час добрались до невзрачного домика в отдаленной части города. Старуха вытащила из кармана старый заржавленный ключ, вложила его в дверь и та тотчас же с треском отскочила. Маленький Яша рот раскрыл от удивления. Дом внутри был убран великолепно; потолок и стены были выложены мрамором, вся мебель из черного дерева с золотом и шлифованными камнями, а пол из стекла и такой скользкий, что мальчик прошел несколько шагов и упал. Старуха вынула серебряный свисток, свистнула… резкий звук пронесся по всему дому и из всех дверей сбежались морские свинки. Яша с удивлением заметил, что они все держатся на задних лапках, на копытцах у них ореховые скорлупки, вся одежда человеческая и даже модные шляпы на головах. «Где туфли мои, бездельники?» — кричала старуха и так взмахнула клюкою, что бедные свинки с визгом рассыпались во все стороны. — «Долго мне здесь дожидаться?»

Вмиг появились туфли из кокосового ореха, подбитые кожей, и свинки ловко надели их на ноги старухи. Куда девалось хроманье и ковылянье! Старуха бросила клюку, взяла Яшу за руку и быстро пошла по стеклянному полу. Она привела мальчика в комнату, всю уставленную утварью на подобие кухни, хотя богатые столы из красного дерева и великолепные ковры на мягком софа