Сказки В. Гауфа - Вильгельм Гауф

знал и даже не видал. Сказала тут одна бабушка, — лет девяносто ей, — не колдунья ли это, Травознайка? Она, говорит, каждые пятьдесят лет в наш город приходить закупки делать».

Так говорил сапожник, а сам постукивал по сапогу и обеими руками тянул дратву. Теперь Яша начинал понимать все, что произошло; он, значит, не спал, а действительно прослужил у старухи семь лет в образе белочки. Сердце его разрывалось от гнева и горести. Семь лучших лет украла у него старуха, а что он получил взамен? Искусство чистить туфли из кокосового ореха, да натирать стеклянные полы? Познал среди морских свинок все тонкости стряпни? Он стоял, уничтоженный, и думал о своей судьбе.

— «Может вам что требуется от меня, молодой человек?» — снова раздался голос отца. — «Парочку башмаков, а то, может быть, футлярчик для носа?» — добавил он улыбаясь.

— «Для носа футлярчик?» — спросил Яша. — «Да зачем мне футляр?»

— «Конечно, у каждого свой вкус… Только, должен вам сказать, будь я на вашем месте, я бы непременно заказал себе футлярчик из нежно-розовой глазированной кожи. Да вот у меня как раз тут остаточек лежит; больше фута пожалуй не пойдет. А зато какая защита, господинчик! Бьюсь об заклад, вы за все притолоки, за все стены носом задеваете».

Мальчик стоял полуживой от ужаса; он дрожащею рукою ощупывал нос и находил, что он действительно страшно толст и длинен. Так значит старуха и лицо ему обезобразила. Вот почему никто не узнает его и все ругают карликом. «Мастер!» — обратился он к сапожнику, — «нет ли у вас зеркальца, чтоб мне на себя посмотреть?»

— «Молодой человек», — серьезно возразил тот. — «Не такая у вас наружность, чтоб собою любоваться и, право, не стоит ежеминутно в зеркало смотреться. Отвыкайте от этого, это совсем дурацкая привычка, особенно для вас».

— «Ах, да дайте же мне взглянуть на себя», — кричал карлик почти со слезами, — «уж конечно не из самомнения я этого прошу!»

— «Отстаньте, пожалуйста! у меня и зеркала-то нет. Было какое-то у жены, да и то не знаю, куда она засунула. Если уж очень не терпится, идите через улицу к Урбану-цирюльнику. У него есть зеркало вдвое больше вашей головы, вот в него и смотритесь. А пока до свиданья!»

Старик тихонько повернул его за плечи, вывел за дверь и снова сел за работу.

Несчастный карлик пошел к Урбану, которого он раньше хорошо знал. «Добрый вечер, Урбан! Можно вас попросить, позвольте мне в зеркало заглянуть».

— «С удовольствием, вон оно стоит», — засмеялся цирюльник, а вместе с ним засмеялись все бывшие в магазине. — «Как не дать посмотреться такому статному красавчику. Шейка лебединая, ручки, что у королевы, носик — краше не бывает! Чваниться не годится, но все же посмотритесь, полюбуйтесь: пусть не думают, что я от зависти не даю вам смотреться». Новый взрыв хохота встретил его слова. Яша подошел к зеркалу. Слезы выступили у него на глазах. «Да, ты могла не узнать меня, мама дорогая, — сказал он себе, — не таковым был твой Яша в счастливые дни, когда ты гордилась им». Глазки его сузились, как у морской свинки, нос неимоверно разросся и прикрывал рот до подбородка, шея как бы совсем исчезла, голова плотно сидела в плечах и только с трудом мог он повернуть ее на сторону. Тело было не больше, чем семь лет тому назад, но тоже разрослось в ширину; спина и грудь высоко выгнулись и напоминали плотно набитый мешок. Все это грузное туловище сидело на тоненьких детских ножках. Зато руки висели как плети вдоль тела и были величиною как у взрослого человека: он почти мог достать, не нагибаясь, до пола своими длинными, как паучьи лапы, пальцами. Вот каким стал прелестный маленький Яша.

Он вспомнил то утро, когда старуха подошла к его матери на рынке. Все, что ему было так противно в ней, длинный нос, уродливые пальцы, все это было теперь у него; не хватало только длинной дрожащей шеи.

— «Достаточно насмотрелись на себя, принц?» — спросил цирюльник, подходя к нему. — «Право, на заказ такого как вы не придумаешь. Знаете, что я вам предложу, крошка? Хотя цирюльня моя недурно идет, но с некоторого времени не так хорошо, как бы мне хотелось. Дело в том, что мой соседь, цирюльник Таум, нашел себе где-то великана и переманивает публику. Великаном быть не велико искусство, а вот таким как вы человечком — иное дело. Поступайте ко мне на службу: вы получите квартиру, еду, одежду, все что требуется. Стойте в дверях и приглашайте зайти. Будете мыльную пену взбивать, полотенца подавать… Увидите, мы прекрасно сойдемся. Ко мне народ валом повалит, а вы немало на чаек выручите».

Предложение глубоко возмутило несчастного карлика. Пришлось, однако, молча стерпеть насмешку. Он спокойно ответил цирюльнику, что у него нет времени для подобных услуг, и вышел из магазина.

Хотя злая женщина подавила рост Яши, но развитая его духа задержать не могла; он слишком хорошо это чувствовал. Он чувствовал, что сделался гораздо умнее и сообразительнее, чем семь лет тому назад. Не потеря красоты, не уродство смущало его: он плакал лишь о том, что его как собаку прогнали из дома отца. Разве попытать еще раз счастья у матери?

Он пришел снова на рынок и просил мать выслушать его терпеливо. Он напомнил ей тот день, когда ушел за старухою, напомнил ей разные случаи из своего детства, рассказал, что семь лет прослужил у колдуньи в образе белочки, что превратила она его в наказание за его насмешки. Анна не знала, верить или нет. Насчет детства — все было верно, но как поверить, что он семь лет был белкою? Какие там волшебницы? Все это выдумки одни. К тому же один вид карлика внушал ей отвращение и она не решалась признать его за сына. Наконец, она решила обо всем переговорить с мужем, собрала свои корзины и велела Яше идти за нею.