Нечто - Александр Варго

На вид ему было лет шестьдесят. Худое лицо покрыто седыми клочками волос, будто он в темноте брился тупым рубанком. Слезящиеся глаза, помаргивая, с затаенным страхом смотрели из-под редких бровей, один зрачок наполовину затянут молочной пленкой катаракты. На нем были драные сиреневые треники с пузырями на коленях, на одной штанине была дыра, и сквозь нее просвечивала бледная кожа в зеленке. Разные ботинки без шнурков со смятыми задниками напоминали туфли старика Хоттабыча. На Кеше была замызганная футболка с олимпийским мишкой, на которой маркером криво было намалевано «ЦСКА». Картину довершал пиджак, слишком короткий для Иннокентия, и со стороны могло показаться, что его обладатель просто засучил рукава, собираясь приступить к нелегкой работе. Из засаленного нагрудного кармана выглядывала засохшая ромашка. В руках у него, как и у Джеки Чана, был большой пакет.

«Да-а, полный п…ц, – размышлял Рост, разглядывая своих будущих сожителей. – Замечательная компания подобралась… Триппер, сифилис, бубон – собрался в один вагон…»

– Че там у вас? Небось опять какое-нить говно приволокли? – требовательно спросил Витек, уткнув руки в боки.

– Виктор, все замечательно, – Кеша заморгал глазами, как крот на солнце. – Лом сдали, жесть тоже.

Витек отправил Кешу с Джеки Чаном в магазин, а сам принялся раскладывать улов.

– У нас, как в старину. Кто не работает, тот говно, – сказал он, вытаскивая из пакета пластиковую бутылку «Буратино», недоеденную курицу-гриль, половину апельсина и зачерствевшие куски черного хлеба.

– Кажется, кто не работает, тот не ест, – поправил его Рост, но Витек только отмахнулся.

Вслед за черным хлебом на свет появилась банка шпрот, два полувыдавленных пакетика майонеза и пакет сухариков «Емеля». Мешок Джеки Чана оказался богаче – в нем нашлась початая бутылка водки, три соленых огурца (один был надкусан), крупная головка чеснока, упаковка селедки и несколько пакетов с сухарями.

– Небось, по дороге водку жрали, а? – грозно спросил Витек, тыкая грязным пальцем в бутылку, которую вытащил Джеки Чан. Лицо Кеши тут же приняло отсутствующее выражение, типа «я тут ни при чем», а Джеки Чан стал похож на мопса, которому под нос сунули протухшую еду.

– Моя упасть. Путулка – кап-кап, – сказал он, не моргнув глазом.

– Хорош п…деть-то, – проворчал Витек. – Кап-кап, понимаешь… Че я, по твоей сытой роже не вижу, што ль? У тебя с усов до сих пор кап-кап… А огурец у тебя тоже «упасть»?

– Огурец, однако…

– Ладно, хрен с вами… А ты чего стоишь? – обратился он к Росту. – Иди, ищи, на чем дрыхнуть будешь. Или тебя с Черномырдиным положить, на консервные банки?

– Какой, в задницу, Черномырдин? – устало спросил он.

Витек молча ткнул пальцем в котенка, который старательно вылизывал очередную банку из-под кильки.

– Почему Черномырдин? Почему не Гайдар или Ельцин?

– Потому что у него морда черная, – снисходительно ответил Витек.

Пока Даша и Витек «собирали» на стол, он побрел на свалку. Искать постельное белье для ночлега.

33

Увидев своего ангела, Юра напрочь забыл о всяких акциях. Он крепко обнял ее и стоял, что-то ласково нашептывая ей на ушко.

Они приготовили ужин и вместе сели в гостиной смотреть какое-то кино. Юра почти не следил за сюжетом. Он испытывал ни с чем не сравнимое блаженство, ощущая тепло, исходящее от своего крошечного котенка. Рядом сидел Кляксич, он уже освоился с новым положением и приноровился ходить на трех лапах. Уютный, теплый летний вечер, изумительный ужин и прекрасный ангел рядом – разве это не счастье?

«Нет, – заскрипел внутри знакомый голос. – Завтра твои руки снова будут по локоть… по плечи в крови… а потом ты будешь ими обнимать и гладить эту девчонку… ты слышишь?.. ты слышишь…»

Перед сном они приняли ванну, Алиса насыпала какую-то специальную соль, отчего вода быстро покрылась слоем ароматной воздушной пены. Они дурашливо брызгались, смеясь, после чего Юра бережно обернул ангела махровым полотенцем. В нем она стала похожа на гнома.

– Так не хочется уходить, но придется, – сказала Алиса. – Не хочу Инну одну оставлять. И Сэм…

– Так давай это исправим. У вас есть хорошие соседи? – спросил он, и Алиса поняла, что он не отпустит ее ни при каких обстоятельствах.

Через несколько минут все было улажено, Алиса договорилась с Аней из 38-й квартиры, подругой сестры, и Инна с нескрываемой радостью помчалась в гости.

После Юра пошел промывать Кляксичу швы, а Алиса направилась в спальню. Проходя мимо комода, она нечаянно задела лежащую на нем газету, и та упала на пол. Под газетой что-то лежало. Алиса пошла было дальше, но это что-то приковало ее внимание и заставило остановиться. Это оказались кожаные перчатки, из очень толстой кожи. Все бы ничего, просто кожаные перчатки, если бы не одно «но» – они были покрыты металлическими шипами. Острыми шипами. Алиса осторожно протянула руку, чтобы потрогать их, но тут же отдернула назад, будто коснулась раскаленного утюга. От этих страшных перчаток веяло какой-то жуткой, неземной силой. Они словно жили своей собственной жизнью, дышали и пульсировали, как только что вырванное сердце. Они ухмылялись, обещая беду.

Алиса спросила о них, когда они уже укладывались спать.

– Это подарок. Ребята на тренировке прикололись, – ни на секунду не задумываясь, сказал Юра. Про себя он чертыхнулся; еще одна подобная непростительная халатность – и все полетит к чертям. – Они декоративные, а шипы из пластика.

Алиса промолчала. Она отлично видела, что шипы на этих мрачных перчатках были настоящие и уж меньше всего походили на декорацию.

– Скоро будет твое платье готово, – сказал он, желая побыстрее сменить тему. – Ты станешь самая красивая из всех невест за все время… пока существовало человечество.

– Думаешь? Я так волнуюсь, боюсь, что буду неуклюже выглядеть в нем, – вздохнула девушка. Она сладко зевнула. – Спокойной ночи.

– Хороших снов.

Алиса свернулась, как мышка, и уже спустя пару минут ровно задышала.

«Она видела перчатки».

Сколько еще будет проколов? Как долго он сможет скрывать от ангела правду о своей настоящей жизни?

Внезапно Юру сковал ледяной страх – если ангел… если только его милый ангел узнает о его второй жизни… Он даже боялся себе представить реакцию Алисы. Он лучше перережет себе горло в то же мгновение, только чтобы не видеть ее глаз, распахнутых в немом вопросе.

Может, пора остановиться? Может, уже хватит? На днях Гюрза влез в компьютер, где скрупулезно вел таблицу всех акций, и подсчитал итоговые цифры. Если бы он взглянул на них до встречи с ангелом, его реакция была бы однозначной – он бы просто хмыкнул и тут же забыл о них. Теперь же он сидел как истукан, ошеломленный результатом. Двадцать шесть человек за полтора года. Двадцать шесть загубленных жизней, и это только он один! Если брать всю их «великолепную» пятерку так называемых врачей, то цифра подкрадывалась к сотне. Он стер всю таблицу, а также удалил ее из «корзины». На душе было омерзительно, будто его окунули в чан с дерьмом.

«О’кей. Это моя прошлая жизнь», – пытался он себя успокоить, хотя прекрасно сознавал, что ничего из этого не выйдет.

(2 июня Ясенево).

Последний раз. Только последний раз – и точка. Поженимся с Алисой, получу диплом, и уедем отсюда. Продадим квартиру и купим небольшой домик где-нибудь в области…»

Глядя на мирно спящего ангела, он почему-то снова вспомнил Диму, долговязого придурка, который нассал у него под дверью. Он никак не мог взять в толк, каким образом это прыщавое чмо Федоровский сумел произвести впечатление на Алису. Пусть даже на непродолжительное время. Чертов наркоман…

Мысли юноши вернулись на несколько дней назад. Он потратил уйму времени и наконец дождался того, кто посмел поднять свою грязную руку на ангела.

…Гюрза без особых проблем усадил Диму к себе в машину – сработал фактор внезапности. «Фолькс» тут же взял высокую скорость. Дима сразу узнал его и первое время пытался возмущаться, размахивая длинными руками.

– Если ты будешь мне мешать, мы врежемся, – невыразительным голосом произнес Гюрза. Долговязый предпринял попытку открыть дверь на ходу, за что получил чувствительный удар под ребро. Тогда Дима закричал. Громко, пискляво, почти по-женски, и Гюрза процедил: – Я не собираюсь убивать тебя. Мы просто поговорим по-мужски, Дмитрий. Ты ведь мужчина? Или слюни в юбке?

Дима энергично кивнул.

– Хочешь устроить честный бой? – заплетающимся языком сказал он. – А куда мы едем?

– К ближайшему орешнику. За новою метлой, – не глядя на него, проговорил Гюрза. Дима слабо улыбнулся. От него несло мощным перегаром, и, несмотря на приоткрытые окна, лобовое стекло стало быстро мутнеть, словно внутри на полную мощность работала печка. – Не бзди, Капустин, трахнем и отпустим, – Гюрза подмигнул ему.

– Я не Капустин, – спесиво отреагировал парень на «шутку». И прибавил совсем уж глупо: – Я… Дима Федоровский.