Нечто - Александр Варго

Поймав удивленный взгляд Роста, он пояснил:

– Жгут из тебя все говно вытряхнет.

– Спасибо за справку. Жгут – это кто?

– Хахаль ее. Ты не думай, он ее того… любит. Он, кстати, сидевший.

«Час от часу не легче», – подумал Рост. Оказаться на свалке в компании бомжей, сумасшедших и уголовников – что может быть экзотичней?

– Так что ты поаккуратней. И если говорить с ним вздумаешь, за базаром следи, он на понятиях.

Сзади скрипнула дверь.

– Че тут за балаган? – раздался надтреснутый голос заядлого курильщика. – Че за фраер?

– Во. Легок на помине, – пробормотал Витек.

Внутрь зашли мужчина с женщиной. Жгут был среднего роста, слегка сутулый. Непомерно длинные руки и немного вытянутый, наголо выбритый череп делали его похожим на гиббона. Глубоко посаженные глаза-угольки с мрачной внимательностью изучали Роста. На нем была расстегнутая серая рубашка в полоску доперестроечных времен, концы которой были по-молодецки завязаны на впалом животе. Женщина, очевидно, Даша, пряталась за его узкую спину. В полутьме Рост разглядел только спутанные волосы и выглядывающие из грязных джинсов мужские туфли.

– Это Генка. Его баба выгнала, – сказал Витек. – Поживет пока у нас.

Голос Витька звучал спокойно, хотя Рост видел, что он все же побаивается.

Жгут подошел вплотную к Росту.

– Баба выгнала? – все тем же надтреснутым голосом спросил он. – Что ж ты за кекс такой, если над тобой баба власть имеет?

– Кекс – кондитерское хлебобулочное изделие. И я к нему не отношусь, – членораздельно сказал Рост. – А насчет моей бабы – не вам о ней судить… Жгут.

– О-о, – протянул Жгут, и было непонятно, удивлен он или разочарован. – Ты что, из блатных, што ли? Ну-ну, – он уселся на кровать и задрал на колено ногу, крутя ступней в разбитом башмаке. – Не успел в гости пожаловать, а уже характер показываешь? Это ты зря. Давай, что ли, рассказывай, кто ты, откуда, – он вдруг зашелся глубоким старческим кашлем.

«Уж не туберкулез ли у него?» – подумал Рост, а вслух сказал:

– А ты что, прокурор, чтобы я тебе душу изливал?

Он чувствовал, что дай он на мгновение слабину, ему здесь не выдержать. Глаза Жгута зло сверкнули.

– Я не кум, колоть тебя не собираюсь. Но раз ты приканал к нашему шалашу, куда тебя никто повесткой не приглашал, то будешь жить по нашим законам. Я что, не прав?

– В общем-то, прав, Жгут, – Витек решил перехватить инициативу. – Он и на общак дал бабок…

Но Жгут не обратил на слова Витька никакого внимания, продолжая сверлить новенького взглядом. Рост, помедлив, вкратце рассказал свою легенду.

После этого какое-то время двое молча смотрели друг на друга. Рост прекрасно видел, что Жгут не поверил ни единому слову. Его глаза-угольки по-прежнему недобро буравили молодого человека. Затем Жгут сказал:

– Нет. Он мне не нравится, что-то гнилое в нем есть. Вали-ка ты, Гена, к своей Шапокляк.

Рост усмехнулся. Так, началось.

– Жгут, сейчас ты не прав, – Витек выступил вперед. – Он порядочный парень… мне помог, когда на площади мутузили.

– У тебя что тут, гостиница? – рявкнул он, но Витек не сдавался:

– А ты сам небось позабыл, когда приполз сюда из ментовки? В кровище и обтруханных штанах?! Кто тебя пригрел, Жгут?

– Незачем нам рты лишние, – в руках бывшего зэка неожиданно блеснула заточенная отвертка. Рост опустил руку в карман, пальцы легли на рукоятку «ПМ». Нет, стрелять нельзя, подумал он и убрал руку.

– Ну? Еще раз повторить, фуфлыжник?

Рост сказал:

– Жгут, я не имею ничего против тебя. И не понимаю, какие предъявы у тебя ко мне. Витек тебе объяснил, и добавляю – я не мусор, сам их терпеть не могу. На халяву гужевать не собираюсь, бабки будут, просто позволь мне побыть с вами под одной крышей. Хоть неделю.

– Нет, я смотрю, у тебя тампаксы в ушах, – Жгут по-обезьяньи поднялся с кровати и шагнул к Росту.

– Убери заточку, – спокойно произнес Рост.

Жгут ухмыльнулся. Ему, очевидно, пришла в голову какая-то мысль, потому что в следующий момент он, воткнув отвертку в стол, проговорил:

– Вот что, фраер. Пошли наружу и… Посмотрим, чья масть козырней. Если ты мне п….лей вламываешь, то живи сколько душа пожелает, можешь даже мою шконку занять. А вот ежели я тебе яйца морским узлом свяжу, то полетишь ты у меня отседова пропеллером до самого Гондураса, лады?

Рост молча кивнул. Разве у него был выбор?

Они вышли наружу. Вслед за ними высыпали все остальные. Только сейчас Рост увидел, что у Дрюни вместо одной ноги протез. Кое-как пристегнутый к культе, он беспомощно болтался из стороны в сторону, как отслоившаяся от башмака подошва.

– Ну что, грудь моряка – жопа старика? Ща я тебе пасть по самую сраку порву, – пообещал Жгут, приняв боксерскую позу. Концы ветхой рубашки развязались, обнажив костлявую грудь в блеклых татуировках.

– А не пукнешь? – Рост легко уклонился от удара и нанес ему удар в бок. Жгут зашатался, но быстро оправился и попробовал зайти слева, но тут же получил удар в плечо. Рост старался бить вполсилы, хотя мог бы убить его одним точным ударом. Несмотря на то что в стоящем перед ним мужчине и чувствовался определенный навык, годы Жгута были не те, и он это, похоже, понял с первой минуты. Теперь при свете Рост видел многочисленные шрамы, украшавшие бритую голову его соперника. Вопреки высказыванию о том, что шрамы украшают мужчину, Жгута это точно не касалось.

Поняв, что на расстоянии противника не достать, Жгут, свирепо закричав, с неожиданной ловкостью ударил Роста ногой в пах и прыгнул прямо на него. Повалившись на землю, они стали кататься по грязным пакетам и консервным банкам. Дрюня счастливо повизгивал, топчась на своем протезе.

– Э, все хватит! – крикнул Витек. – Устроили тут… говно какое-то. Ничья!

Катаясь по земле, Рост угодил локтем в то, что при каждом удобном случае упоминал Витек, очевидно, собачье. В этот самый момент Жгут, чувствуя, что силы его все же уступают более юному и опытному сопернику, в отчаянии вцепился зубами в плечо Роста. Но тот без особого труда вырвался и оказался наверху, схватив Жгута за горло. Слегка сжал. Лицо бывшего зэка приобрело свекольный цвет, глазные яблоки вылезли из орбит, и он захрипел.

– Тошка! – закричала Даша и, бросившись к ним, принялась отдирать Роста от Жгута. Молодой человек отпустил руку и поднялся на ноги. Затем подал руку Жгуту. Тот кашлял не переставая.

– Вставай… Тошка, – тяжело дыша, сказал Рост.

– Я Жгут, – с ненавистью выдохнул побежденный, но ухватился за предложенную руку. – Для всех вас, кроме Дашки, понятно?!

– Тошка-картошка. Картошка-поварешка! – закричал фальцетом Дрюня, подскакивая на одной ноге. Жгут молча развернулся и двинул ему под дых. Хватая воздух ртом, Дрюня шмякнулся в крапиву.

Рост решил, что сейчас начнется настоящая драка, но, к его удивлению, никто не обращал внимания на подвывающего Дрюню в кустах. Похоже, тумаки он огребал здесь постоянно.

– Все? Вопросов больше нет? – спросил Витек. Казалось, он старался как можно быстрее замять конфликт. Жгут, матерясь сквозь зубы, обнял Дашу, и они пошли за дом.

Дрюня тем временем поднялся на карачки, подполз к деревянной постройке и уселся, облокотившись спиной о стенку.

– Хорошо тому живется, у кого одна нога, – сообщил он с видом знатока Росту. – И залупа меньше трется, и не надо сапога.

Глядя на Дрюню, Рост подумал, что эта поговорка явно не про него.

– Ладно, щас жрать будем, – деловито сказал Витек. – Только за беленькой сгонять нужно. А вон и Джеки Чан с Кешкой идет.

– У вас еще и Джеки Чан есть? – поинтересовался Рост, отряхиваясь. Левый локоть был измазан испражнениями, и он очищал его сорванным лопухом. – Полный набор, как я погляжу… Надеюсь, с ним мне не придется драться?

– Не, он пацан что надо. Не то что какое-нить говно, – с уважением произнес Витек.

Вскоре подошли двое бомжей. Джеки Чаном оказался мужичок неопределенного возраста, не то кореец, не то вьетнамец, едва достававший Росту до груди. У него были длинные слипшиеся волосы и усы, свисающие крысиными хвостиками, в одном из усов застряла обгорелая спичка. Нос был цвета спелого помидора. Он был облачен в серую милицейскую шинель, правда, только с одним лейтенантским погоном, второй болтался на нитках, будто Джеки Чана собирались разжаловать, но он, не выдержав предстоящего позора, вовремя дал деру и избежал этой унизительной процедуры. Полы шинели волочились по земле, в связи с чем Джеки Чан постоянно наступал на нее и спотыкался. По шинели можно было судить о маршруте передвижения ее собственника – спина была покрыта репейниками, низ заляпан свежей слякотью, бок и рукава измазаны цементной пылью. Под шинелью пестрела рваная майка «Metallica». На ногах Джеки Чана были резиновые сапоги, причем левый обмотан медной проволокой.

Второй кадр, Кеша, был не менее колоритным.

– Иннокентий, – он церемонно протянул руку Росту. – Хотя эти невежды меня называют этим дурацким попугайским именем, меня зовут Иннокентий.