Долго и счастливо (ЛП) - Линг Айя

— Что это? — она морщит лоб. — Почему ты привез сюда леди?

— Она не леди, Джемма, — говорит полицейский. — Она пыталась выдать себя за принцессу Катриону. Слышал, что она хотела захапать дом на Лонгборн-стрит у принцессы.

Она присвистывает.

— Ты шутишь! Как они узнали, что она не настоящая? Как по мне — выглядит как настоящая леди.

— Кажется, пришла настоящая принцесса, когда она почти закончила. Она могла бы с этим справиться. Я видел принцессу Катриону и не смог их отличить. Они похожи как горошек в стручке.

Матрона Джемма выглядит заинтригованной и даже слегка впечатленной.

— Так что же она получила — депортация или повешение? Лучше бы не долгосрочное тюремное заключение. Мы получили многих, это место скоро переполнится.

— У нее еще нет приговора, — полицейский вытаскивает бумагу и передает ее Джемме. — Подождать до суда.

— Я гарантирую, что судья не даст ей легко отделаться, — фыркает Джемма. — Ты знаешь женщину, которая была повешена прямо сейчас? Она была служанкой, которая получала подписи для своего работодателя. Он слился, возложив на нее вину.

Я шумно выдыхаю в недоверии. Острые уши Джеммы не пропускают этого.

— Если бы я не знала, что ты пыталась украсть у принцессы, я бы приняла тебя за невиновную. Такие вещи случаются каждый день — вы можете уйти с чем угодно, пока можете заплатить за это.

Полицейский, кажется, что-то припоминает, когда она произносит последнее предложение. Он делает странный жест руками, какой-то секретный код между ними, и она кивает.

— Давайте сначала отведем девушку в ее камеру, — Джемма вытаскивает из кармана большую кучу ключей, смотрит на них с прищуренными глазами, выбирая. — Приведи ее.

Меня привели в крошечную комнату без окон. По дороге прохожу мимо несчастного зрелища — женщины всех возрастов сжимаются за решеткой, большинство из них с угрюмым видом и пустым выражением лица. У некоторых из них даже есть дети.

— Никто не мог позволить себе позаботиться о них, поэтому они должны были привезти маленьких детей, — говорит Джемма, когда я останавливаюсь перед женщиной-заключенной, кормящей ребенка на руках, а еще двое лежат у ее ног. — Двигайся, у нас нет всего дня.

Какой бы ужас я не испытала, считаю, что стоило прийти сюда. Эдвард заботится о своих людях, вряд ли он не пытался посетить тюрьму. И даже если бы он это сделал, Джемма не позволила бы ему увидеть реальные вещи. Он важный человек. Если он сообщит об ужасе тюрьмы, она может потерять работу.

Также замечаю, что большинство женщин-заключенных носят бесформенные серые одежды из какого-то грубого материала. Они заставят меня снять дорогое платье Элли (возможно, ее самое любимое)? Еще одна дрожь пробегает по моему позвоночнику.

Затем мне на спину ложиться рука, и я спотыкаюсь, попадая в темную комнату. Здесь пахнет запахом, который предпочту не определять, пол усеян крысиным пометом — я никогда не видела крысиного помета, но догадалась об этом при виде исчезающего хвоста грызуна, который сбежал, когда мы вошли.

— Комната оформлена по вашему вкусу, ваше высочество? — Джемма делает насмешливый поклон, и я отворачиваюсь. — Вам повезло, что Вам досталась одиночная камера. Если бы не щедрость леди Элли, я бы бросила тебя с другими. У нас нет места для всех.

Я знаю, что должна быть благодарна. Кошмарная камера делает коттедж Мэри похожим на пятизвездочный отель. Отсутствие окон объясняет ужасный запах. Кровать выглядит ужасающе, одеяла имеют дыры, а матрас грязный. Пустое ведро, столь же грязное. Я сжимаюсь, а спина упираюсь в холодный твердый камень.

Джемма игнорирует меня; она, вероятно, привыкла к заключенным, которые были в ужасе от своей участи. Схватив мою цепь с силой, которая могла бы соперничать с мужчиной, она соединяет конец с железным кольцом, выступающим из кровати.

— Что Вы делаете?

— Убеждаюсь, что ты не убежишь, — она защелкивает цепи на месте, зловещим звуком. — Леди Элли заплатила за апгрейд, но леди Пемброк также попросила дополнительного наблюдения. Я не рискую своей шеей над заключенными.

Это напомнило мой побег из комнаты Жерома. Если бы Жером приковал меня к кровати, я бы не сбежала. Не смогла встретить Эдварда в маске, и вернулся в Ателию.

— Теперь хорошо, — Джемма осматривает замок на двери, а затем пристально смотрит на меня. — Не пытайся сделать ничего забавного, или же я могу устроить тебе взбучку. Слышала?

Я киваю. Что еще могу сделать?

— Спокойной ночи, ваше высочество, — она хихикает (и звучит это довольно тревожно), и дверь закрывается, а затем зловещий звук ключа, вращающегося в замке, запечатывающего мою гибель. Я погружаюсь во тьму, за исключением света, пробивающегося сквозь щель под дверью.

Поскольку комната ужасно маленькая, мои ноги ударяются о кровать. Внезапно мое мужество угасает. Как ребенок, которого наказывают, сворачиваюсь на кровати и плачу. Я была тупицей, навещая сэра Лэнгли. Но я не могла стоять и ничего не делать, когда Катриона Брэдшоу собиралась передать «Принцесс-колледж» своей матери. Мне просто ужасно не повезло, что Бьянка и Катриона пришли, когда я была в «Элитной Недвижимости Спенсера».

И теперь, Бьянка, должно быть, разорвала договор собственности. Катриона все еще находится на троне. Я ничего не добилась, и оказалась в худшем положении — в тюрьме.

Даже когда думала, что жизнь не может быть хуже, например, когда узнала, что не могу выжить в Ателии, у меня был Эдвард рядом со мной. Но теперь я совершенно одна, беспомощна и заперта.

Когда он собирается меня вытащить?

Я жду. И жду. Пока мои слезы не высыхают, и чувствую себя сумасшедшей в этой без оконной комнате, окруженной темнотой. Наконец раздается звук. Поднимаюсь, цепь звенит на полу, но никто не открывает дверь. Просто рука подталкивает поднос в комнату.

— Подожди! — я плачу. — Который сейчас час? Уже вечер?

Человек, который принес лоток для еды, не отвечает. Затем…

— Четверть восьмого. Оставь лоток снаружи, когда закончишь.

Черт. Уже так поздно? Было гораздо раньше, когда мы с Элли посетили «Элитную Недвижимость Спенсера». Когда она оставила меня и пошла искать Эдварда, еще не было вечера. Почему Эдвард не приходит? Разве он не знает, что я в тюрьме? Может — я даже не хочу думать о такой возможности — но может Катриона или Бьянка удержали Элли от Эдварда?

Я обречена.

Проходит два дня с тех пор, как меня посадили в тюрьму, и как я ни стараюсь убедить себя, что мне лучше, чем другим заключенным, трудно оставаться в здравом уме, когда вы весь день закрыты в темной комнате без окон. Утром я выхожу на прогулку на один час во двор, но мне не разрешают разговаривать с другими заключенными. Я привлекаю внимание из-за моего платья, но слышу, как кто-то говорит «Чудачка», и это, похоже, удовлетворяет того, кто задается вопросом, почему заключенная в причудливом платье. Хотя к настоящему времени платье грязное и рваное по краям. Мои волосы жирные и грязные, мое тело воняет.

Пытаюсь заставить себя перестать находиться в страданиях. Пока не покину эту тюрьму, не могу позволить себе поддаться безумию или болезни — ну, насколько позволяет моя воля. Я вернулась сюда ради Эдварда. Мысль о моем муже дает мне стимул выжить. Если Эдвард увидит, что я упала духом или даже потеряет меня, это будет похоже на то, чтобы приговорить его к умственной смерти. Помню его недоверие, а затем радостное выражение в его глазах, когда он узнал, что я вернулась к нему. Не могу позволить себе потерять сердце. Я должна выбраться отсюда живой.

В замке раздается шум. Ключ поворачивается! Эдвард пришел ко мне!

Вскакиваю с кровати, мое сердце парит. Все, что угодно, лишь уйти от этого ужасного места.

— Пятнадцать минут, леди, — раздался грубый голос Джеммы.

Леди? Похоже, я ударилась головой. Тем не менее, посетитель лучше, чем ничего. С тех пор, как заперта, ни с кем не разговариваю, не спрашиваю времени. После третьей попытки человек, который доставляет мою пищу, перестал отвечать, возможно, устал от моих вопросов.