Рукой подать - Лайла Ливингстон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда-а ладно, — Олив поправила съехавшее плечико и принялась изучать меню, — Что посоветуешь здесь попробовать? Из традиционно римского?
Тео пробежал глазами по строчкам меню.
— Артишоки алла романо. Это нечто. И-и, может, ризотто ди скампи? С креветками.
— Звучит отлично, — Олив закусила нижнюю губу и продолжила изучать меню, видимо, в надежде найти предложенные Тео позиции.
— Здесь очень вкусное домашнее вино, — добавил он, листая страницы, которые и без того неплохо знал.
— Посоветуешь? — не отрывая внимательного взгляда от меню, она нахмурилась.
— Я закажу, не переживай, — Тео отложил меню на край стола, — Десерт? — спросил, не скрывая улыбки.
Его почему-то очень позабавило то, как Олив теряется в незнакомых названиях блюд. Она, кажется, это заметила.
— Я думаю, я возьму тирамису, — с вызовом произнесла она, закрывая меню.
Тео одобрительно покивал и кончиком указательного пальца покрутил у щетинистой скулы.
— И-и что это значит? — с недоумением спросила Олив.
— Этот жест обозначает, что ты выбрала очень вкусное блюдо. Если захочешь порадовать повара, fare la scarpetta или сделай так же, — Тео повторил жест.
— Когда-нибудь ты приедешь в Глазго, и я буду точно также умничать, — хохотнула Олив.
— В Шотландии тоже развит язык жестов? — не без смеха поинтересовался Тео.
— Нет, самый популярный жест там один и он общемировой, — Олив многозначительно посмотрела на Тео, — А вот гэльский акцент понять дано далеко не всем.
— Что же, я рад, что на этом пути у меня уже есть проводник, — Тео заметил приближающегося к ним официанта, — Артишок, ризотто ди скампи и тирамису, верно?
— Ага, — Олив приосанилась и сложила руки перед собой.
Спустя целую серию гастрономических удовольствий, они заказали десерт и кофе.
— Что ты хотела спросить в Сикстинской капелле? — Тео отставил в сторону опустевший бокал.
— Да-а, была пара деталей, которые я не совсем поняла, — Олив задумчиво постучала кончиками пальцев по губам, — Например, почему Микеланджело изобразил Иисуса таким культуристом? Это же совсем не похоже на то, как мы привыкли его видеть в многовековой церковной традиции.
Тео поджал губы, подбирая в уме слова, чтобы сжато разъяснить довольно сложный момент.
— Микеланджело работал в эпоху пламенеющего итальянского Ренессанса. В нём воспевался человек, его тело и сила духа. Микеланджело очень верил в эти идеи и для более детального изображения тел изучал анатомию, работая с мертвецами. Лицо Иисуса он писал со своего любимого ученика, а вот тело, такое могучее и широкое написал скорее как символ невероятной силы, которую несёт в себе сын Господа.
— Так буквально? — Олив поджала губы.
— Увы, — Тео беззаботно дернул плечом, — Второй вопрос?
— Какой твой любимый сюжет на потолке и почему?
— У меня нет любимого, они все по-своему интересны, — Тео как раз подали эспрессо и он, одарив Давида очередным grazie, дождался пока тот уйдёт и спустя недолгую паузу продолжил, — но наиболее значимым мне кажется Рождение Адама. Вдумайся только, до Микеланджело никому и в голову не приходило изображать Бога в образе седого старца. А сейчас это первый образ, который приходит в голову миллионам людей, если попросить их подумать над тем, как мог бы выглядеть создатель. Разве это не удивительно?
— Серьёзно? Он первый так его изобразил? — Олив округлила глаза и поражённо открыла и закрыла рот, словно рыба, выброшенная на берег.
— Представь себе. И образ ада Данте оттуда же. Страшный суд послужил очень щедрым источником вдохновения для многих творцов того времени. Сам он, конечно, основан на Библии, но все-таки священное писание не подразумевало столь детальных и живых образов, а Микеланджело его предложил.
— В голове не укладывается, — Олив отрицательно помотала головой, и, уложив подбородок на сомкнутые пальцы, немного исподлобья вгляделась в лицо Тео, — Хорошо, тогда последний момент, который я не поняла. Почему тот критик Микеланджело, которого он изобразил демоном с ослиными ушами, обвит змеёй? Это так автор выразил свою крайнюю степень ненависти?
— Хах, не совсем, хотя гипотеза выходит занимательная, — Тео невольно улыбнулся слегка наивному взгляду на этот образ, — Змей тут скорее символ того, что Чезена отправится в ад за свою похоть.
— Ого. Обличил, так обличил, — протянула Олив задумчиво.
Когда с тирамису было покончено, Тео попросил счёт. Олив, взглянула на чек и недовольно поцокала языком.
— Я думала, получится больше, — разочаровано протянула она, — Это едва перекрывает сумму билета. Или ты специально так мало заказал?
Тео поднял брови и обескуражено спросил:
— Ягнёнок на ребрах, паста, вино и эспрессо — это по-твоему мало?
— Почему без десерта? — поинтересовалась строго.
— Потому что не хотел, — собственный голос прозвучал всё так же озадачено.
Олив прищурилась и посмотрела на него с подозрением.
— Ла-адно, — протянула она спустя длительную паузу, — Допустим.
Она отсчитала купюры и положила их в крошечное жестяное ведерко с чеком внутри.
— Оке-ей, доктор Джекил, — протянул Тео, — Мистер Хайд будет просыпаться каждый раз, когда за тебя кто-то попытается заплатить?
— Да, и даже не вздумай это проверять, — с вызовом произнесла Олив, убирая бумажник в крошечную сумку на длинном ремешке, — Ну что, идём? — спросила, вставая с места.
— Идём, — Тео поднялся со стула и, когда Олив первой направилась к выходу, сунул ещё одну купюру в ведёрко в качестве чаевых.
Они решили идти пешком вдоль Тибра мимо Замка Святого Ангела, где уже давно выступали уличные музыканты. Они пересекли реку и Олив, идя рядом, внимательно разглядывала улицы на каждом перекрёстке, где их ненадолго останавливал светофор.
Однако, по мере приближения к Тибуртине, настроение её переменилось. Она всё чаще задумчиво смотрела себе под ноги и отвечала невпопад.
— Всё в порядке? — спросил у неё Тео, когда они миновали здание вокзала и приблизились к тоннелю.
— Да, просто. Мне не даёт покоя один вопрос, — ответила она на выдохе.
— И что за вопрос? — внутренне Тео напрягся, чувствуя, что речь сейчас вряд ли пойдёт о чём-то приятном.
И что это на неё нашло?
— Ты знал, что мы живём прямо напротив друг друга? — спросила Олив прямо, подняв на него глаза.
Он моментально принял решение не лукавить.
— Да, знал. Точнее, узнал случайно.
— Вот и я, — Олив вновь устремила взгляд себе под ноги, словно провинившийся подросток, — Теперь это не даёт мне покоя, и я не могу отделаться от чувства вины.
— Вины?
— Да-а, — она сделала паузу, будто, сомневаясь в том, стоит ли продолжать этот разговор, — я случайно увидела тебя вчера в окне и не сразу догадалась отвернуться. Но я просто удивилась, пожалуйста, не думай, что я маньячка.
— Я так не думаю, — Тео попытался припомнить
