Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

Она собрала прополосканное и пошла обратно, едва не столкнувшись в дверях с тащившей ведро мулаткой. Приехала та только вчера, и имени её Зина не знала. Но ведро набито, значит, семейная.

Вернувшись на своё место, Зина посмотрела в окно. Ага, оба здесь. Увидев её, Катя запрыгала на месте, замахала руками. По её жестам Зина поняла, что они вместе хотят куда-то пойти, и кивнула. С Димой она не боялась отпускать её с глаз. Малыши помахали ей руками и убежали. Ну и ладно. Дима – хороший мальчик, сам куда не надо не полезет и Катю если что защитит. Хотя Катю здесь детвора особо и не обижает. Катя сама по привычке держится в стороне от всех. Натерпелась кроха. И травили, и били её, а если вспомнить то место, богом и людьми проклятое, где Катю приходилось на день прятать под нарами, и девочка целыми днями сидела одна в темноте, боясь шевельнуться… Когда было, а Катя до сих пор громко говорить боится. Зина с такой яростью оттирала рубашку, что ветхая ткань затрещала. И это отрезвило её. Слава богу, всё это кончилось. Ничего, приедем, обустроимся, Катю она подкормит, а то вон врачиха сказала, что Катя здоровая, но ослабленная, беречь от простуд, больше витаминов, фруктов… Фрукты в городе и цены… как собаки кусачие. Ну да ничего, здесь и паёк хороший. Катя за две недели вдвое поправилась, берёшь за ручку, так не одни косточки под кожей…

Тестирование было несложным, хотя и новым. Логические задачи, задачи на внимание… всё это пустяки, он их сотнями перерешал. Условия – хозяин, а Грина он по-прежнему про себя называл хозяином, называл их вводными – другие, а суть та же. Тим сдал заполненные листы, выслушал по-английски, что за результатами нужно зайти завтра, вежливо попрощался по-русски и вышел. Так… до завтра он свободен. В коридоре он, проверяя себя, посмотрел на часы. Да, до обеда час с небольшим. Что ж, как там у него с хозяйством? Вроде ничего срочного нет.

Из соседнего кабинета вышел Эркин, неся под мышкой свою куртку и вытирая рукавом рубашки мокрое от пота лицо. Увидев Тима, невесело улыбнулся.

– Ну как?

– Порядок, – ответил Тим. – А у тебя?

– Если б я ещё знал, зачем это им, – мрачно ответил Эркин.

Боясь ответить неверно, он сильно нервничал на тестировании.

– Проверяют нас, – пожал плечами Тим.

– А ты что, понимаешь в этом? – заинтересовался Эркин.

– Ну-у, – замялся Тим. – Понимаю не очень, но… ну, приходилось раньше… Понимаешь, это ты показываешь себя. Ну, как соображаешь, внимательность…

– Как у психолога?

– Примерно, – Тим усмехнулся. – Визы на тестах, говорят, никто не потерял.

– Тогда пусть играются, – кивнул Эркин.

Тим согласно кивнул, достал пачку сигарет и показал её Эркину. Эркин мотнул головой, отказываясь.

– Мужики, вы в который? – окликнул их рыжеватый пухлогубый парень в застиранной ковбойке.

– Мы на двор, – ответил Эркин.

– Отстрелялись, значит, – понимающе кивнул парень, открывая дверь кабинета.

Тим поморщился на эту фразу, но промолчал. А Эркин вообще не обратил на неё внимания. Они пошли по коридору к выходу, неспешно обсуждая мелкие лагерные новости. На обед уже который день чёрная каша, по-русски – гречка, ничего, сытная, нет, паёк что надо… Разговор о жратве – рабский разговор, но трёпа о выпивке и бабах оба не любили.

Выйдя из лечебного корпуса, они повернули было к мужской курилке, но Тима окликнули:

– Пап, я здесь!

Тим обернулся на голос и улыбнулся. Эркин попрощался с ним кивком и ушёл.

– Пап! – Дим бежал к нему, таща за руку за собой Катю. – Мы тебя ждём.

– А что случилось? – сразу встревожился Тим, оглядывая малышей с высоты своего роста.

Нет, ни синяков, ни порванной одежды не видно и не похоже, чтобы Дим только что дрался.

– Это Катя, пап, – перевёл дыхание Дим.

– Здрасьте, – пискнула Катя.

Тим кивнул. О Кате и её мамке Дим ему уже не раз говорил.

– Вот, у Катьки есть мамка, а папки нет. А она, знаешь, какая хорошая! Давай, ты и ей папкой будешь, – предложил Дим. – Ты не против?

– Да нет, – начал Тим, но продолжить Дим ему не дал.

– Замётано, пап! Я знал, что ты согласишься! Катька, беги за мамкой.

– Ага! – выдохнула Катя и сорвалась с места.

Дим озабоченно посмотрел вслед её толстой от пальто и намотанного сверху платка фигуре с тоненькими ножками-палочками и взял отца за руку.

– Пошли им навстречу, пап. Сейчас Катька мамку приведёт, и всё сразу решим.

– Что решим, Дим? – события развивались слишком быстро, и Тим за ними не успевал. – Что ты придумал?

– Ну, пап, всё просто, – тянул его за руку Дим. – Катька хорошая, и мамка у неё хорошая, добрая. У меня есть ты, а мамки нет. У Катьки мамка, а папки нет. Ты будешь и ей папкой, а Катькина мамка и мне мамкой будет, а Катька мне сестрой, а я ей братом. Всё просто, пап.

Дим говорил по-русски и так быстро, что Тим как-то сразу не понял всего. Дим снизу вверх поглядел на сосредоточенное лицо отца и стал повторять всё заново уже по-английски. Что отец плохо говорит и не всегда понимает по-русски, Дим знал и относился к этому спокойно: ну, забыл русский, ну, так и вспомнит. Когда отец его на Горелом Поле нашёл, то по-русски ни слова не помнил, а сейчас вон как говорит. Значит, вспоминает.

Дим уже заканчивал перевод, когда к ним подбежала Катя, так же таща за руку женщину в тёмно-синей куртке и сером платке.

– Что случилось? Здравствуйте, – поздоровалась она с Тимом. – Катя сказала, что срочно… – и повторила: – Что случилось?

Дим поглядел на окаменевшее лицо отца и начал объяснять всё заново в третий раз, перемешивая английские и русские слова. Когда он закончил, Зина удивлённо посмотрела на Тима.

– Извините его, – тихо сказал Тим по-английски. – Он ещё мал и не понимает… о чём говорит.

– Всё я понимаю! – возмутился Дим.

Зина улыбнулась.

– Ох, дурачок ты ещё, – на глазах у неё выступили слёзы, но говорила она весело. – Ведь чтоб так было, как ты хочешь, чтоб вы брат и сестра, так отец с матерью мужем и женой должны быть.

– Ну так поженитесь! – решительно сказал Дим. – Ноу проблем!

И тут произошло то, чего Дим никак не ждал. Отец повернулся и пошёл от них. Дим оторопело посмотрел на его опущенные плечи и понурившуюся голову и, хотя по их плану реветь должна была Катька, заплакал сам. Громко в полный голос. Глядя