Санкт-Петербург (СИ) - Леккор Михаил

Ему даже не пришлось приказывать слугам — все уже и без того говорено. Один с легким стуком поставил на стол бутыль с водкой (сорокоградусной, не меньше), второй, легкоконный, побежал в трактир с долгожданной вестью, что царь и князь-хозяин жаждут их в застолье.

Не пришлось и несколько минут, как Петр поднял чарку водки своей царской рукой, сказав:

— Вижу, что хорошо здесь работаете. Я, более того, что хочу сказать — ваш рудник сегодня самый прибыльный, а уж для самой столицы — главный. Перестанете работать, глядишь, все мастерские встанут. А это и армия и флот перестанут вооружаться. Так что за вас!

— И за тебя, государь! — дружно ответили мастеровые.

Все выпили, а потом потянулись за закуской, которой на столе было сколько угодно — и дичь, и домашняя убоинка, и разная птица, что дикая, лесная, что выращенная в хозяйстве. Рыба, пожаренная, поваренная в ухе, прокопченная, опять же грибы, прожаренные или просоленные, и даже какие ягоды. На вкус и на приятности каждого. Петр, щедро насыпав соленую клюкву и одобрительно крякнув, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Хороша ягодка! Здесь собираете и солите?

В ответ молчание. Мастеровые, даже дети боярские, стали переглядываться, кому отвечать. Говорить с государем приятно, но ответственно. А вдруг не по чину высунешься? И государь Петр Алексеевич разгневается, да и свои тумаки дадут. Мол, не умеешь говорить, так и рта не открывай, Господа зря не гневай.

Пришлось Дмитрию, князю Хилкову, отмечать очередность:

— Сын боярский Никита Логинов, ты здесь старший, тебе и отвечать, говори уже, что готовите, что сами выращиваете.

— Да, гм, пробил он сиплый после чарки водки голос, — мужчины-то все работают на руднике, что холопы, что хрестьяне, что даже дети боярские. Все стараются, чтобы твои, государь, задания выполнить в срок. Ну а бабы и детишки ихние уже и по лесам-полям шастают, все равно ведь делать нечего. А кто и на своем хозяйстве выращивает скот, а другие и на дворах рудниковых.

— Хорошо! — одобрил Петр, — в Санкт-Петербурхе и так с припасами туговато. Правильно делаете, что на месте готовите продовольствие!

— Да, государь, — немного подкорректировал ответ Никиты Дмитрий, — пришли мы сюда недавно, в прошлое лето, как нашли руду. В ту пору поохотились немного, да ягоды — грибы какие осенние собрали. Вон и клюква с той пор еще есть.

— Да ну? — поразился царь, набрал из большой деревянной мисы, почти кадушки, горсть цельных ягод, — а клюква-то еще вкусная, не испорченная иди-ка ты!

— За год еще собрали и обработали, — сообщил Дмитрий, — уже гораздо больше. И самому народу на руднике хватит, и в Санкт-Петербурх повезем. Эй, Герасим! — кликнул он слугу, не увидев нужные припасы, — приноси яства, что собирали сегодня с села.

Ко дню отъезда Дмитрий хотел собрать приготовленные припасы. Тут работали не только Алена с ее братом, которого князь таки увидел, поговорил с ним и дал добро на работу. Кроме того, нашлись и другие умельцы, которые из безвыходности и особого таланта держались кустарничества.

Илейка хромой умел коптить мясо и обработал мясо лосей и медведей. К работе на руднике он был совершенно не приспособлен из-за своей немощи — еще в детстве сломал ногу, да так, что едва ходил. Казалось бы, ненужный человек, с диким для XXIвека выводом — особо не кормить, сумеет выжить ладно, не сумеет, похороним, православные все же. Попаданец Дмитрий его кормил и, оказывается, теперь не зря. Копчение ведь тоже требует умения, даже таланта.

Еще был Митрий-рыбак, который не только руководил рыболовной ватагой (еще два инвалида, четыре старика и даже две вдовы), но и умел солить и коптить пойманную рыбу. Водных ресурсов здесь в безлюдной ранее местности было много, так что они легко приготовили за летний сезон несколько бочонков соленой рыбы, да десятки связок копченой и сушеной рыбы.

Острой была проблема с солью, которую рыбаки сами никак не могли решать. И дело было не в деньгах, хотя и в них тоже. Но главное, соли не было физически. В Санкт-Петербурх соли привозили недостаточно, а собственная солеварня только еще развивалась. Вот Дмитрий и направил первоначально с работниками соли немного, впритык на еду. Но за год солеварня окрепла, начала давать гораздо больше соли. И хотя попаданец оставался недоволен работой солеваров, но имеющиеся запасы соли позволил уже маневрировать с пользой и себе, и своим людям. Вот и ватага получили несколько пудов.

Да и вообще, Дмитрий мог долго говорить о работе даже не рудника, тут как раз понятно, а поселка, людей, которые не работали на добыче рудника, но, тем не менее, приносили большую пользу:

— Еще Митрий, на этот раз медопас. Ведь практически из ничего получил большое количество меда и воска. А началась все с разговора с плюгавеньким старичком, который тоже видя множество никак не используемых цветов, обещал, что, если ему дадут хотя бы две-три семьи пчел, то рудник он точно накормит. И даже, может, пустит в продажу.

Дмитрий сначала отнесся к этим обещанием индифферентно. Деньги, в общем-то, были небольшие, пчел он мог купить хоть из местных краев, из крестьянских хозяйств редких деревушек. Или, на крайний случай, мог обязать приказчиков принести из Тверского или Нижегородского наместничеств. Дорога, конечно, делала этих пчел по стоимости золотыми, но как-то кошель князя очень и почувствовал.

Тем более, пчеловодством он и так собирался заниматься, правда, среди крестьян. Привезли его приказчики всего-то семь семей пчел. А Митрий из этого за год сделал двадцать с помощью диких пчел. И действительно завалил медом рудник. Теперь вот пришлось везти мед и полностью воск в Санкт-Петербурх.

— Вася-лыкарь работал с лыком. Сфера была еще не разработана, кроме лаптей. Тоже, имея лишь умелые руки, завалил и рудник, и частично Санкт-Петербург рогожами.

Ну и так далее, всех и не перечислишь. Нюанс со всеми этими работниками был в том, что все они являлись крепостными князя Хилкова и тот мог просто все отобрать. Но, во-первых, работникам и их семьям тоже надо было как-то питаться. Во-вторых, так можно было отбить любое стимулирование к труду. Поэтому, решительно отодвинув зеленое чудовище, он жестко ограничил помещичий налог лишь 25% продукции. Еще 25% обязательно брал на продажу. Причем, его приказчики могли давать деньгами, а могли товарами — мукой, солью, железом и проч. по сниженной цене. Да уже после месяца практики все работники из остальных 50% отдавали все!

Глава 19

Вся данная продукция населения для государства шла вторым планом, то есть для первой четверти XVIII века для царя Петра Алексеевича. Главное для государя в руднике была железная руда. Поэтому, глядя издалека на населения и даже изредка удивляясь его порядкам, все же первым делом он видел руду и работу рудника.

Железо для новой России, впрочем, как и в старой тоже, но для новой особенно, была как для людей хлеб. Кстати, металл был нужен был и для орудий труда. Как ни старались крестьяне обойтись без железа, обходясь деревом, кожей, даже костью, как не берегли еще дедовские железные орудия, а все равно в крестьянском хозяйстве то и дело возникал кризис из-за отсутствия черного металла. Ибо каменный век уже прошел, пришел век железный, когда основой крестьянской экономики становилось железо.

Но еще актуальным было наличие железа для государство. Получалась прочная цепочка, разорвать которую не мог даже государь: любое активное действие было только возможно при помощи регулярной армии, причем как во внутренней сфере, так и особенно во внешней. А армия базировалась на черном металле — железе и стали. Конечно, крайне нужны были серебро и даже золото, медь, но без железа быстро наступала общая катастрофа.

А для выплавки железа было, вестимо, нужна железная руда. Дешевая, качественная, в большом количестве и не очень далеко. Тогда и можно с облегчением вздохнуть — армия и государство живы, металл есть!

Вот и смотрел Петр Алексеевич до последнего. Дмитрий его не винил. Царь некогда, толи сгоряча, толи не учтя неких особенностей дал этот рудник его открывателю. Получилось это импозантно и всем понравилось, даже самому царю.