Не оглядывайся, Джин... - Эрмина Блэк

— Тогда почему эта девушка Стюарт была в таком возбужденном состоянии — и полуодета? Платье ее было порвано…

— Послушай, Лорна! Неужели мы весь день должны об этом говорить? — вмешалась миссис Марстон, больше не пытаясь скрыть раздражение. — Джин, дорогая, твой чай совсем остыл. Давай я его вылью.

В серебряном котелке, составлявшем неотъемлемую часть чайного этикета, еще была горячая вода, но Джин отказалась от новой порции. Разговор перешел на другие темы, и вскоре леди Драммонд встала.

— Нам пора возвращаться, — сказала она. — Не забудь, Джеймс, мы ждем сегодня на ужин гостей.

— Боже, я совсем забыл! — воскликнул сэр Джеймс и, прощаясь, несколько минут спустя сказал Лорне: — Теперь, юная леди, вы знаете, что такое вердикт «оправдана за отсутствием доказательств».

Лорна расстроенно улыбнулась ему.

— Я в опале, — шепотом ответила она. — Тетя считает, что я проявила дурной вкус, заведя об этом разговор. Но вы со мной согласны? Разве не ужасно думать, какой скандал может случиться с тем, за кого эта девица собралась замуж?

Он отечески потрепал ее но плечу.

— Ну, вы тут ничего не можете сделать… Хорошо, дорогая! Иду! — отозвался он в ответ на нетерпеливый оклик жены: «Джеймс!»

Присоединившись к Эгертонам, Лорна чувствовала глубокое удовлетворение: заложенная ею сегодня бомба не может не взорваться.

Глава четырнадцатая

Блейр и миссис Марстон пошли провожать Драммондов, а Лорна с друзьями направилась к их машине. Аннет, которая выглядела крайне скучающей и за все время рассказа Лорны не проронила ни слова, с явным неодобрением смотрела вслед родственнице.

— Чего ради Лорна рассказывала эту безвкусную историю? — спросила она. — Она ведь видела, что маме это не нравится: дело об убийстве как единственная тема разговора за чаем. — И неожиданно добавила: — Джин, ничего не знаю о твоем загаре. Но ты кажешься мне бледной. У тебя болит голова?

— Немного. Думаю, пойду немного приведу себя в порядок и, может, приму аспирин. Скажи Блейру, что я ненадолго. — Джин пошла к дому, с трудом сдерживая желание убежать. Она чувствовала, что если не останется одна, больше не сможет демонстрировать сверхъестественное спокойствие.

Прихожая была пуста; пройдя через нее, она поднялась по лестнице и через несколько мгновений оказалась в голубой комнате.

Свадебное платье по-прежнему лежало на постели, и при виде его Джин почувствовала, словно в сердце ей вонзили тысячу ножей. Какое безумие было мечтать о свадьбе! Все сомнения, все колебания, за которые она себя презирала, кончились в тот момент, когда Лорна начала свой цинично-драматический рассказ о судьбе Джин Стюарт.

В хаосе сознания Джин было только одно ясно. Беспокойно расхаживая по комнате, она остановилась у окна и посмотрела на лес, в котором они совсем недавно гуляли с Блейром. Думая о том, какое ослепительное счастье дала ей любовь, она снова и снова переживала ту мучительную пытку, которую со всем своим злорадством учинила Лорна. Когда вынуждена была молча слушать порядком искаженное изложение того, что произошло в эдинбургском суде почти семь лет назад: историю девушки, прошедшей через агонию стыда и страха, которые будут преследовать ее всю жизнь.

Воспоминания вернулись к ней с пугающей четкостью. Какая она была дура, когда поверила, что Джин Стюарт может оставаться мертвой и погребенной, а Джин Кемпбелл жить. Бедная маленькая Джин! Как она была простодушна, как верила красивому умному человеку, как гордилась, что ей разрешили помогать ему в работе!

Сколько представительниц ее пола восхищались Рональдом Кардайном, были его поклонницами, хотя вряд ли их поклонение могло сравниться с преданностью юной секретарши. Он был почти на двадцать лет старше ее, и она никогда ни на мгновение не думала о нем как о возлюбленном. В дни вседозволенности, когда даже детская невинность подвергается испытаниям со стороны так называемых «либеральных» мыслителей, Джин с горечью сознавала, что никто ей не поверит. Поверит ли Блейр?

Неожиданно она поняла, что дело не в том, поверит ли он, что она не убивала Кардайна: она ни на мгновение не сомневалась, что не поверит. Гораздо больше страшило, что он поверит в другое: если она увидит, как исчезло тепло из его взгляда, если будет знать, что его вера в нее умерла, она погрузится в вечную тьму.

«Какой же дурой-идеалисткой я была!» — подумала она.

Как она гордилась, когда ее герой говорил, что она ему очень-очень помогает, что не знает, как бы он обходился без своей «замечательной маленькой секретарши», потому что она «так тонко понимает его настроение».

Неопытной семнадцатилетней девушке он почти заменил потерянного отца. Иногда ее тревожило необычное поведение его друзей; она понимала, что ей нельзя это показывать, и убедила себя, что у этих людей другие критерии поведения, чем те, в которых она воспитана; она говорила себе, что это не может причинить ей вреда.

Бесполезно упрекать себя задним числом. Она не понимала тогда, что внимание Кардайна объясняется отнюдь не отеческими чувствами. Но в тот страшный вечер, когда она попрощалась и готова была уйти, а он грубо обнял ее, она была вынуждена понять, какого ответа он от нее ждет.

С кровоточащими от его яростных поцелуев губами, в изорванном платье, она заперлась в спальне, а он ломился в дверь и требовал, чтобы она открыла.

Неожиданно он смолк, и она поняла, что он ушел в другую комнату. Вскоре она услышала голоса и, зная, что с ним кто-то есть, решилась приоткрыть дверь и прислушаться. Увидела, что дверь в гостиную закрыта, воспользовалась возможностью и неслышно убежала. Боясь, что он услышит звук входной двери, она оставила ее открытой; в своем стремлении как можно быстрее убежать, она не понимала, что может подумать встреченный ею на лестнице человек, — вообще его почти не заметила. Она думала только о том, что больше никогда не должна видеть Кардайна, и к тому времени как добралась до своей квартиры, решила отправиться прямо к старой Элисон Макрей, подруге своей покойной матери, которая после смерти миссис Стюарт присматривала за домом вдовца и осиротевшей дочери.

Она благодарила небо за то, что мисс Макрей переселилась с острова, где она, Джин, родилась, в столь же уединенное место; там девушка надеялась прийти в себя после всего, что произошло. Элисон для нее все сделает.

Но прежде чем она смогла покинуть город, явилась полиция, и началось ее испытание. Оказалось, что единственным ее другом остался сосед Кардайна, адвокат Нил Макнейрн; мисс Макрей была серьезно больна и не смогла приехать.