По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2 - Максим Окулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тетя, вы меня слышите?! — Девочка нежно трясла Светлану за рукав. — Что с вами?
— А, да-да слышу, маленькая. Прости, я просто немного задумалась.
Девочка по-прежнему смотрела широко открытыми голубыми глазами. Казалось, что ребенок понимает очень многое из жизни Светланы. Калиока смутилась, отвела взгляд в сторону и полезла с сумку, достав горсть сухофруктов.
— Хочешь пожевать?
— Спасибо, — девочка взяла двумя пальчиками кусочек кураги.
— Как тебя зовут?
— Ксюшка, Ксения, — поправилась девочка. — А вас?
— Свет…, - Калиока запнулась и прикрыла рот рукой. Она вдруг вспомнила свое прежнее имя! По правилам «церкви», в которой она жила, это было совершенно недопустимо, но ей не хотелось говорить девочке свое новое имя. — Светлана, — с трудом повторила она.
— Ой! А нашу маму тоже зовут Светлана! Как здорово! — захлопала в ладошки девочка. — Светлана, а вы тоже поститесь?
— С чего ты взяла?
— Ну сегодня же пятница. Люди в поезде курицу кушают, яйца, колбасу. А у вас ничего нет — только сушеные фрукты.
— Я, Ксюшенька, вообще мяса не ем. А тебе очень хочется курочки?
— Ой, что вы! — девочка смешно по-взрослому махнула худенькой ручкой. — Я привыкшая!
— Это твой папа священник, он недавно проходил здесь мимо нас?
— Да, мой, — девочка явно гордилась своим отцом.
— Он, наверное строгий?
— Ой, что вы! — опять махнула девочка ручкой, — он очень добрый!
— Что она здесь делает?! Калиока, ты почему не слушаешь голос Великого Радоша?! — Светлана вздрогнула от злобного шипения Гайды, раздавшегося за спиной.
— Ой, простите, мы со Светланой всего две минутки разговариваем, мы…, - девочка попыталась оправдаться, но закончить фразы так и не смогла.
— Что?! Как она тебя назвала, Калиока?! Откуда она знает твое прежнее имя?! Вы знакомы?
— Нет, Гайда, так получилось, не кричи, сядь, я все объясню…
— Чей это ребенок?! — Гайда грубо схватила девочку за руку.
В проходе появился священник и в один миг оказался рядом.
— Отпусти ребенка! — Крикнула Светлана и грубо дернула Гайду за руку. Та опешила, но девочку отпустила.
— Простите, моя дочь вас утомила, простите великодушно, — священник взял девочку за руку и потянул в сторону своего «купе». По обескураженному лицу Ксюши катились крупные слезы.
— О чем она тебя спрашивала?! — Гайда, взяв себя в руки, злобно шипела. — И как ты смеешь так себя вести?!
— Да ни о чем, Гайда! Ну просто ребенок, просто остановился рядом, а я ее угостила сухофруктами. Чего ты на нее накинулась?
— Эти эрпэцэшные выродки ничего просто так не делают! Они собирают информацию! Неужели ты не понимаешь, что этот разговор может иметь самые серьезные последствия для Господа нашего?! Я буду вынуждена доложить об этом случае, Калиока!
— Хорошо, сестра, делай так, как тебе угодно, — Светлана всеми силами старалась взять себя в руки. Она больше не могла слышать гнусных оскорблений в адрес очаровательного ребенка.
«Господи, что же я наделала, Господи! Где я?! Что со мной?! Где моя дочь?!» — тяжелые мысли не покидали Светлану. Она сидела, уставившись в точку на стене и делая вид, что внимательно слушает плеер.
Через пару минут Гайда снова схватилась рукой за живот.
— Ой, опять! Да что же это?! Не иначе эти эрпэцэшные сволочи наколдовали! О! Великий Радош помоги, защити и помилуй! — Гайда бегом побежала в сторону туалета.
Из своего «купе» вышел священник и тоже направился в туалет. На полдороге он остановился, увидев свирепый взгляд на бледном лице Гайды, ожидавшей своей очереди, и пошел обратно. Батюшка остановился рядом со Светланой.
— Светлана, еще раз простите мою дочь, она не хотела вам докучать.
— Нет, это вы простите мою спутницу, она вела себя недостойно, — Светлана сама не могла понять, почему она так расположилась к этому человеку. Если Гайда быстро освободится, то очередного скандала не избежать. — Присаживайтесь, — пригласила она священника.
— Ой нет! Если ваша спутница увидит меня здесь, будет буря! — батюшка заговорщицки подмигнул. — Лучше я рядышком постою. Простите, я не представился. Священник Василий.
— У вас замечательная дочка.
— Да уж… Пострел еще тот — глаз да глаз нужен! — лицо священника оставалось серьезным. — Светлана, простите за этот, быть может, личный вопрос. Вы человек крещеный?
— Да. Я крещена в церкви Великого Радоша.
— А-а-а-а-а… Вы состоите в организации, возглавляемой господином Святославским?
— Вы знаете нашего Господа?
— Да, мы с ним как-то встречались. Скажите, Светлана, а в православной Церкви вас крестили? Ну может быть, в детстве?
— Да, бабушка крестила меня во младенчестве, но… — Светлана замялась. Она уже не была так уверена в истинности того, о чем ей говорили последние месяцы, усиленно промывая мозги. — Здесь говорят, что это ложное крещение, и только Великий Радош может действительно дать жизнь вечную.
— Да-да… Мне известно учение Родиона Святославского. Светлана, я не хочу более утомлять вас, тем более, что может вернуться ваша спутница. Вот, — он протянул глянцевый прямоугольник, — это моя визитная карточка. Я служу в Красноярске в храме при первой градской больнице. Здесь есть мои телефоны. Если вам вдруг понадобиться моя помощь, обращайтесь в любое время. Храни вас Господь! — батюшка удалился, а Светлана в глубокой задумчивости достала из-под сиденья свою дорожную сумку и спрятала карточку за подкладку.
Гайда вернулась через пару минут, подозрительно оглядываясь вокруг.
— Никто не приходил?
Калиока лишь отрицательно мотнула головой, делая вид, что внимательно слушает запись на кассете в своем плеере. Минут через десять наставница Светланы опять схватилась за живот и убежала, шепотом сыпля проклятия в адрес мерзкого попа и вообще всей Русской Православной Церкви. Воспользовавшись отсутствием Гайды, снова подошла Ксюша.
— Тетя Светлана, а можно вам подарок сделать?
— Какой же? — рука Калиоки легла на макушку девочки. Светлана вдруг неожиданно ощутила, казалось, навсегда забытое тепло материнского чувства.
— Вот здесь икона, — девочка протянула маленькую картонку с наклеенной литографией. — Это икона святителя Николая. Я всегда ему молюсь, когда мне плохо, и не было ни одного раза, чтобы он не помог! — последнюю фразу девочка сказала серьезно и очень уверенно. Калиока решительно не понимала, что с ней происходит. Ей бы следовало бежать от этих людей, несущих в мир зло и разрушение, но она так соскучилась по простому человеческому теплу. То, что она приняла за искреннюю заботу и участие «церкви» Святославского, оказалось лишь навязчивой опекой, замешанной на ненависти к многочисленным врагам и тотальной подозрительности. Переворот же в ее душе произошел в тот момент, когда она увидела, как «епископ Павел» зверски избил беззащитную женщину во дворе новосибирской общины.
— Спасибо, солнышко, — ласково сказала Светлана, бережно принимая икону.
— Я смотрю, вы слушаете плеер? Вот, может, возьмете кассету? — достала девочка из кармана пластиковую коробочку. — Здесь на одной стороне акафист святителю Николаю, а на другой — рассказ о его жизни.
Коробка была сильно потерта, видно кассету слушали регулярно.
— Не жалко расставаться?
— Ой, — важно махнула девочка рукой, — мне папа другую даст, а вам она может пригодиться.
Светлана открыла коробку и вынула кассету. На ней не было никаких надписей и наклеек, она была точь-в-точь как те кассеты, что слушали братья и сестры Калиоки.
— Спасибо тебе, Ксюшенька, огромное спасибо! Я возьму только кассету, а коробочку оставь себе.
— Во славу Божию! — важно ответила девочка и побежала на свое место.
Светлана глубоко задумалась. Да, скорее всего она оказалась не там, где нужно, но вдруг это все козни дьявола? Вдруг она ошибается и через свое слабоволие лишится даров Господа? И где есть Истина, если она не у Великого Господина? Разве может она быть в РПЦ?
* * *Катя Заречина, облокотившись о дверь вагона метро, покачивалась в такт движения поезда, уйдя в свои невеселые мысли.
С началом трагических событий вокруг Кати словно образовался вакуум. Кроме духовника отца Кирилла и отца Николая, к которому Катя иногда приезжала в Подмосковный Одинцово, общаться было не с кем. Денис в тюрьме, мама пропала, на работе было практически не с кем поговорить по душам. Возникало ощущение, что ты оторвался от прежнего мира и живешь в ином измерении. Прежние знакомые сейчас кажутся другими людьми, они просто не в состоянии тебя понять. Неожиданно возникли проблемы во взаимоотношениях со свекром. Григорий Александрович сильно сдал за последнее время. К несчастью, случившемуся с сыном, добавились проблемы на работе. Заречин старший словно опустил руки. Он редко приезжал в Москву, ограничиваясь телефонными беседами с адвокатом. Кате он ежемесячно перечислял на банковский счет небольшую сумму денег, в остальном в общении был официально вежлив и сух. Девушка пыталась поговорить с ним по душам, как-то объясниться, растопить лед, но Григорий Александрович старательно увиливал от разговора. Складывалось впечатление, что он отчасти винил невестку в том, что произошло с Денисом.