Смерть в Сонагачи - Рижула Дас

суммы выигрыша или проигрыша. Этим праздным женщинам никогда не приходилось зарабатывать на кусок хлеба, но их дни были заполнены заседаниями в бесчисленных комитетах, организацией выставок, клубных мероприятий, благотворительных акций — проще говоря, претворением идей в жизнь.

— Как ты, ма? В наши дни на Аташ Адаран[49] уже нет времени?

— О, тише, — мать отмахнулась от него, едва отрывая взгляд от своих карт. — Я — попечитель храма, и все время мира в моем распоряжении. Разве не сегодня по телевизору показывают Дипу?

Висхал кивнул, сомневаясь, что мать это заметит.

— Тогда включай скорей. Пападжи спит и вряд ли проснется к большим новостям.

Висхал прошел на кухню, разгрузил пакеты с продуктами в ее темные и непостижимые закрома. Как и все в этой домашней вселенной, антикварная кухня представляла собой ценный экспонат для музея ранних технологий и образцового содержания. Ему нравилось набивать ее экзотическими и дорогими предметами, которые он специально заказывал по каталогам. Нравилось воображать, что Ма Карримбхой ценит такие усилия, даже если никогда не признается в этом.

Он вернулся в гостиную, плюхнулся в мягкие глубины дивана и включил телевизор, отрегулировав громкость до терпимого уровня. Дипа появилась на экране.

— О, я вас умоляю, — фыркнула ее собеседница, Видья Дехеджа. — Все эти бордели, «Голубой лотос» и… и… «Нанда Ранир Бари»… у всех есть техкханы[50], где они прячут несовершеннолетних девочек во время рейдов.

— Хорошо, мисс Дехеджа, так вы говорите, что в этих борделях вовсю идет торговля несовершеннолетними девочками?

— Безусловно. Любой, кто говорит обратное, лжет. Но, конечно, напрашивается вопрос: кто за всем этим стоит? Торговля людьми — глобальное явление, и давайте скажем прямо, что многие извлекают из нее выгоду, даже те, кто заявляет, что хочет покончить с этим злом.

— Я полагаю, — вмешался телеведущий с самодовольной улыбкой, — это прямой вызов вам, мисс Дипа Мархатта.

— Саморегулируемый совет Коллектива с 1995 года проводит серьезную работу, чтобы убедиться: ни одна женщина, занятая в Сонагачи, не находится там по принуждению и не является несовершеннолетней. Этими рейдами вы делегитимизируете их профессию, их право объединяться в профсоюзы и бороться за свои трудовые права. Члены совета потратили годы и с трудом заработанные ресурсы на то, чтобы организовать сканирование костей скелета, лично беседовали с каждой женщиной, чтобы удостовериться, что они достигли совершеннолетия и работают там по собственному выбору.

— По собственному выбору! — взорвалась Видья Дехеджа. — Легко говорить о выборе, когда сидишь в комнате с кондиционером, забившись в кокон своей привилегии. У этих женщин нет выбора. Повторяю, у них нет выбора. Это не та жизнь, которую выбрала бы любая из них. Вот почему нам нужна модель: рейд — спасение — реабилитация. Разыскать их, спасти и помочь им найти другой путь в жизни, и это то, чем занимается организация Нари Шакти Вахини.

Под аплодисменты и улюлюканье камера повернулась к зрителям в студии, которые вскидывали руки вверх. «Спасение и реабилитация» — скандировали они. Телеведущий улыбнулся и изобразил попытки утихомирить публику.

— Мнение общественности совершенно очевидно, мисс Дипа Мархатта. Пожалуйста, скажите нам, что вы думаете.

— Конечно, все это звучит грандиозно, когда так ставят вопрос, но в конечном счете это не более чем ура-патриотизм.

— Ура-патриотизм! Неужели? — воскликнула Дехеджа.

Ведущий жестом велел ей успокоиться.

— Да, — продолжила Дипа. — Выбор в этом контексте намного сложнее. Соглашусь, многие из них не «выбрали» бы такое. — Она показала воздушные кавычки. — Но это их дом. Именно здесь они строили свою жизнь, заводили детей, даже вступали в брак, кормили себя и свои семьи. Эти комнаты — единственное место, которое они считают своим личным пространством, а бесконечные рейды — не что иное, как репрессивная государственная машина…

Ведущий оборвал ее на полуслове, когда публика зароптала. Видья Дехеджа воспользовалась возможностью, чтобы взять свой микрофон и крикнуть:

— Теперь видите, к чему я клоню? Эти деятели хотят, чтобы поруганные женщины Сонагачи остались в грязной яме ждать новых убийств и мечтать о сексуальном рабстве, и для некоторых из нас играть роль спасителей важнее, чем спасать кого-либо.

Камера показала крупным планом лицо ведущего, когда зрители в зале вскочили со своих мест.

— Хватит смертей! — скандировали они.

Некоторые держали в руках плакаты с надписями #НеДопустим и #ПравосудияДляМайи.

Видья Дехеджа решительно отказывалась смотреть Дипе в глаза. Она встала и сошла со сцены, когда ведущий с искренней радостью и энтузиазмом подвел итоги:

— Завершились дебаты о реабилитации секс-работников в современном обществе. Вы слышали аргументы сторон, теперь решать вам. Отправьте текстовое сообщение на номер, указанный на экране, и расскажите нам, что вы думаете: должны ли мы спасать женщин, которые действительно нуждаются в нашей помощи, или нам следует «уважать их выбор»? Звоните по бесплатному номеру, который видите на ваших экранах…

Висхал выключил телевизор.

— Останешься на ужин, сынок? — спросила мать, отрываясь от карт.

— Ходи тузом, ма. Чего его беречь — с собой же не унесешь!

Мать слегка нахмурилась и сосредоточилась на игре. Подруги переговаривались, поправляя бифокальные очки, переставляя карты, раскинутые веером на расстоянии вытянутой руки от очков.

— Приходи на ужин в субботу, хорошо? — крикнула мать Висхала. — Я скажу папе.

— Зачем? Ты снова планируешь свести меня с троюродной сестрой… или что?

Мать швырнула в него подушкой.

— Конечно, приводи Дипу, — сказала она и вернулась к своим картам.

Он помахал рукой и захлопнул за собой дверь.

Глава 27

В липком дурмане между явью и сном Лали расслышала нетерпеливый стук в дверь. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, где она находится. Комната выглядела замусоренной после бурной ночи. Хрустящая, недавно напечатанная банкнота в две тысячи рупий валялась на покрывале. Мистера Рэя след простыл.

Ее сброшенное платье, трусики, лифчик, дешевая облезлая сумочка из искусственной кожи выглядели неуместно в большой комнате. Лали накинула на себя халат — накануне вечером она втайне обрадовалась, когда обнаружила его в гостиничном шкафу. Снаружи доносились тихие голоса и смех. Встревоженная, она отперла замок, порядком повозившись со сложным механизмом. За дверью стояли две женщины с тележкой между ними.

— Уборка, мадам, — сказала одна из них, оглядывая ее с ног до головы.

Лали так и не поняла, что имелось в виду, поэтому ничего не ответила. Другая женщина указала на комнату:

— Смена белья, уборка ванной.

Лали заметила, что они обменялись взглядами и та, что повыше ростом, хитро ухмыльнулась и отвернулась.

«Они знают, кто я такая», — подумала Лали, чувствуя себя ничтожеством на этой незнакомой территории. В глазах женщин сквозило презрение, она узнала бы его где угодно. И внутренне