Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства - Александр Леонидович Роцков

ли видел Ефрем Сирин, когда созерцал на райских горах женщин и мужчин, облаченных в лучезарные одеяния? Братство, достигших бессмертия людей, среди которых, наверное, и Иоанн Богослов, и пророк Илия, и Сам Иисус Христос. О том, что Христос присоединился к этой общине (возглавил ее), говорит характерная деталь: у Кретьена де Труа Грааль, предназначенный, вообще-то, для гостии, одновременно с этим представляет собой нечто похожее на блюдо для рыбы (еще одна странность и неувязка). Этот важный элемент, присутствующий и в других источниках, потом уйдет из символики Грааля, но в связи с ним символичность и многозначительность короля, который есть рыбак, повышается во много раз. Рыбацкое занятие трудно совместить с королевским достоинством, и это совмещение выглядит слишком натянутым и неестественным, если только не предположить, что Кретьен таким образом зашифровал ещё одну важную информацию. Многие из апостолов были рыбаками. Обращаясь к ним Христос символически сказал: "станете ловцами человеков", имея в виду их будущую проповедь и собирание церкви. Изображение рыбы имеет очень важный смысл для христианской исторической памяти. Христиане первых веков по нему узнавали друг друга во враждебном языческом окружении. Греческое слово IHTUS, "рыба", состоит из начальных букв слов Iesus Hristos Teu Uos Soter, "Иисус Христос Сын Божий Спаситель". Кроме того, время рождения Христа связано с началом астрологической эры Рыб, нового этапа истории человечества. И, наконец, именно в эпизоде с королем-рыбаком Кретьен де Труа дает самый важный ключ к пониманию Грааля: чтобы стать хранителем Грааля, человек должен научиться любви и состраданию, что является и квинтэссенцией учения Христа.

В более позднем по времени романе католического клирика Робера де Борона Грааль превращается в чашу Тайной вечери, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого и пронзенного Христа, как последний дар Учителя. Духовный смысл этой версии Грааля трудно понять положительно, т. к. Грааль здесь превращается в священный предмет, переставая быть экзистенциально-духовным символом, и вставая в ряд аналогичных католических священных предметов для поклонения, как-то: мощи святых, частицы креста, хитона и проч. Когда утрачивается живая экзистенциальная любовь, закономерно остаются алтари, раки и святыни со своими ревностными и ревнивыми служителями. Кроме того, с самых первых известий о Граале, например у того же Кретьена, как уже говорилось, сразу дается представление о его необычном размере. Грааль большой. В него прекрасно могут поместиться целый осетр или свиная голова, о чем и сказано в романе. Причем нарушение возвышенного литературного стиля в этом месте подсказывает, что о свиной голове и осетре говорится преднамеренно с определенной целью. Именно очень большая чаша может символизировать купель, зАмок, или высокогорную долину в чаше гор. Таким образом, можно предположить, что с самого начала идея Грааля подвергалась переосмыслению и перетолкованию, сначала арийскому (котел кельтов), потом католическому, в котором Грааль становится потиром для крови и вина, а потом и гностико-каббалистическому, в котором Грааль становится алхимическим камнем и одновременно с этим символом королевской династии. В связи с этим становится странным, что Кретьен де Труа умер при неясных обстоятельствах. Некоторые считают, что окончание его романа было уничтожено в огне пожара в Труа 1188-го года, пожара, который подозрительно совпал по времени с подозрительной смертью поэта.

Отвергая бороновский вариант христианизации Грааля, мы, однако, твердо настаиваем на именно совершенной и полной тождественности Грааля и истинного христианства. Христос множество раз настойчиво повторял, что суть Его учения в Его заповедях. Настоящий последователь Христа призывался к хранению и исполнению этих заповедей, суть которых нравственное совершенство. А чаша как материальный предмет, хранящаяся в особом месте в руках особых людей – это абсолютно не Христова идея, которая никак не вписывается ни в Его жизнь, ни в Его учение. Однако очень хорошо вписывается в систему профессионального христианства с его священным сословием и священными предметами. Не удовлетворившись только Христовыми заповедями, так называемые христиане, на самом деле люди с языческими представлениями и языческой психологией, искали и находили священные предметы. Не удовлетворившись Граалем только в качестве символа нравственной чистоты, люди из века в век тоже искали предмет. Грааль это символ духовного состояния и больше ничего, но с этим трудно согласиться тем, для кого идеальное духовное состояние не является не только ценностью, но и реальностью. Духовное состояние и соответствующий строй души, это и есть суть места и суть насельников этого места. Общины Еноха, которая, по сути, и есть Грааль. Эстетический вкус, настроение и состояние. И все, никаких предметов.

Грааль и котел кельтов

В древних культурах некоторых народов можно найти как бы некие аналоги, похожие на чашу Грааль. Некие остатки влияния или, лучше сказать, следы подражания. Магический котел кельтов – самый яркий и отчётливый пример такого подражания. Причем, магический котел не просто практически прямо указывает на Грааль Еноха, но указывает на него именно как на предпочитаемый вариант из двух. Здесь мы имеем в виду то, что экзистенциальное вочеловечивание кроманьонцев, скорее всего, имело два варианта обряда. Первый, поповско-адамитский вариант совершался так: человек вставал на колени, наклонив голову. Ударом посоха, который символизировал фаллос, отцы-аеырги как бы совершали в нём некое сакральное зачатие новой сущности. Можно предположить, что за этим "зачатием" следовало и "рождение", которое выглядело как залезание через отверстие во внутренность дольмена, символизирующую материнскую утробу, а потом вылезание обратно. Дольмены, скорее всего, и сооружались для этой самой цели, и, кстати, практически на тех же территориях, где много позже были в ходу обряды посвящения в рыцари. Т.е. эта процедура сохранилась в обряде посвящения в рыцари практически без изменений, не считая, конечно, залезания в дольмен. Это и понятно, так как целиком этот обряд представляется, надо признать, несколько унизительным и не совсем эстетичным.

Другой вариант – это енохианское вочеловечивание. Совершалось оно совершенно по-другому, гораздо более возвышенно и поэтично – через омовение в купели. И это, конечно, вызывало гораздо больше симпатии и подражания у гордых и романтичных путешественников-арийцев. Однако по сравнению с рыцарством традиция котла перерождения осталась в далёком, почти забытом прошлом. Наверное, потому, что в какой-то момент истории для инертного большинства она стала чересчур трудна для восприятия, т.к. здесь имеет место некое внутреннее преображение, некий серьёзный акт духовной инициации, включающей какую-то непонятную смерть и уж совсем какое-то непонятное новое рождение. Все это стало представляться подозрительным и, скорее всего, не очень-то, наверное, приятным, и посему мало привлекательным для людей, стремящихся к комфорту. Посвящения же в рыцари, наоборот, совершаются и поныне, т.к. за этим, теперь опять же только и стоит, что повышение социального статуса, ничего более. К этому