Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

себя чародейкой. Она-то, собственно говоря, и вызвала из небытия Иммельсторн. И Драгнир тоже она вызовет. Ни к тебе, ни ко мне Мечи эти не пойдут.

— Ты же сказала… тогда, Трактирщику… что нашла их все?

— Конечно, — ухмыльнулась Царица Ночи. — Конечно, нашла. Нашла, что с ними случилось, у кого память о них. Нашла, что нужно сделать — и, самое главное, кому сделать, чтобы вновь вернуть их в нашу реальность. Так что Великому Духу я не солгала… просто смысл мои слова имели чуточку иной. Более расширенный. А эти сущности, подобные Трактирщику — они в плену условий и условностей. Словесная форма для них — всё. Иначе их власть оказалась бы вообще ничем не ограниченной, а это противоречит основному закону сущего — Закону Равновесия.

— Мудрено вещаешь, — буркнул Матфей. — Они, значит, Мечи эти соберут… и, значит, никакой им от этого пользы? Силой этих клинков они не овладеют?

— На самом нижнем, самом простом уровне — да, — безмятежно кивнула Царица. — Но не бойся, Матфеи! Я всё предусмотрела.

— Твои сородичи тоже думали, что всё предусмотрели, когда Кору Двейну на зуб попались, — не стерпел Матфей.

— Я — не они, — нахмурилась Царица. — Я не зря сидела в камере у того же Двейна. Многому, знаешь ли, научилась.

— Хорошо, если так, — Матфей вздохнул. — Тревожно мне… госпожа. Очень тревожно. Уж скольких чародеев погубила излишняя уверенность в себе — не счесть!..

— Силы всемогущие, милый, ты заговорил, словно святые отцы из твоего монастыря. Какой стиль! Какой размер!..

Матфей прикусил язык. Неразумно спорить с чародейкой, воплощением силы, принявшим человеческий облик по чистому капризу. Достаточно вспомнить, как она обернулась кольцом тьмы.

— Но, Царица, чего же мы тогда достигли, в конце-то концов? — смиренно вопросил он.

— Так-то оно лучше, милый, — снисходительно улыбнулась та. — Мы достигли очень многого. Пока Иммельсторн, Деревянный Меч народа Дану, убивал направо и налево, пока пил кровь и лишал наших бедных демонов того подобия жизни, коим они наделены, я наложила на него соответствующие чары. Чары, которые, во-первых, всегда дадут нам знать, где он; во-вторых, укажут нам дорогу к его собрату, Алмазному Мечу, Драгниру, и в нужный момент подчинят его мне. Для этого мне требовалось, чтобы Меч этот — или, вернее, эта сущность — для начала бы воплотилась, что исполнилось; и потом, чтобы она потеряла самообладание, предавшись любимому занятию. Всё это нам удалось, и удалось блестяще. Теперь осталось только ждать, когда эти глупцы вытащат из небытия Драгнир.

— И что тогда, великая? — осторожно осведомился Матфей.

— Тогда, милый, мы ударим вновь. Ни Иммельсторн, ни Драгнир не останутся в стороне от такого боя — ринутся в схватку, рубить твоих бедолаг-демонов. Что поделать, таково их предназначение. Я уже подобрала ключ к Деревянному Мечу, повторить то же самое с Алмазным будет проще.

— А дальше?

— А дальше, — посерьёзнела Царица, — останется самое главное и самое трудное. И вот тут уже мне без тебя не обойтись, милый. Ибо есть ещё и третий Меч. О нём помнили, о нём знали, но истинной его силы не ведал никто из тех, кому он доставался.

— А вы? Вы — ведали?

— Нет, — Царица не пыталась надувать щёки. — Мы тоже не знали. Слишком долго мы… не относились серьёзно ко всему. Играли. Забавлялись. Новые Боги, владыки Упорядоченного, лишили нас принадлежащего нам по праву, не дали нам пройти Посвящения тремя Источниками — и мы не сделались теми, кем должны были бы.

Эту историю Матфей знал — Царица повторяла её не раз.

— Но это в прошлом. — Чародейка совсем по-человечески тряхнула волосами. — Я освобожу свою родню, а с тремя Мечами и, конечно, со знанием, как их надлежит использовать, — мы потягаемся и с богами, и с духами.

Матфей только кивнул — глаза Царицы горели, спорить с ней сейчас было опасно.

— Так что в путь, милый, в путь — пусть твои демоны поохотятся, пусть добудут, что им там потребно. Пусть порезвятся напоследок. Драка нам предстоит жестокая; ты же, мой Матфеи, призови их ещё. Трактирщик просчитался, он даровал тебе слишком многое.

— Твоё желание — закон, моя Царица, — склонился он.

Царица Ночи вновь подняла идеальную бровь.

— Что случилось, милый? Что за показная покорность? Ты не мой раб, ты не слуга, я тебя люблю, я вытаскивала тебя из смерти не для того, чтобы ты гнул бы передо мной спину.

— Нет, я просто… — Матфей откашлялся. Ну, выручайте, Силы Святые! В монастыре-то какому только лицедейству не выучишься поневоле… — Я просто сознаю, моя Царица, кто ты — и кто я… Ты — дщерь самого сущего, а я — простой смертный. Тебя создало Упорядоченное, дабы ты стала бы Великим Пределом, Истинным Магом, а мне — мне на роду написано жить в страданиях и умереть в муках, чтобы потом, за гробом, страдать уже целую вечность…

— Ну-ну, — недовольно оборвала его Царица. — Не прибедняйся, милый. Я уже сказала, что Времени тебя не отдам, обойдётся. У него жертв достаточно, а ты — мой Матфеи, мой милый, только мой!

— Я не прибедняюсь, — понурил голову тот. — Это ведь правда. Я — смертный, и от участи этой можешь уберечь меня только ты. Значит, твоё желание — закон, моя Царица.

Та лишь фыркнула.

— Поговорим об этом позже, когда все три Меча окажутся у нас в руках.

— Как будет благоугодно великой.

— Клара! Клара, приди в себя!

— Госпожа Клара!..

— Миледи Хюммель, позвольте помочь вам…

— А?! Что?! Не прикасайся ко мне, белокрылая!..

Клара слепо рвалась из кольца обхвативших её рук. Глаза туманила алая мгла, жажда крови выжигала чародейку изнутри; эти двое сбежали, ушли, ускользнули!..

— Миледи Хюммель. — Над прижатой к земле Кларой появилось узкое лицо адаты Гелерры, огромные антрацитовые глаза глядят в упор. Проклятье, с каких это пор она, Клара, сделалась «миледи»?!

— Позвольте же вам помочь — пока вы не перебили и нас заодно с демонами.

Чёрные глазищи вспыхнули, Клара ощутила, как потекла умело направляемая Гелеррой сила, вымывая, словно вода из сита, грязь безумия.

— Ч-что… — Клару вдруг обожгло. Иммельсторн, Деревянный Меч — только что сжимавшая его ладонь была пуста; ощущение — словно сердце вырвали. — Где?! — дико вскинулась она, едва не вырвавшись, несмотря на то, что удерживал её сам Сфайрат.

— Здесь, госпожа, здесь, — умиротворяюще зачастил Скьёльд. — Здесь он, никуда не делся. Вот, глядите сами!..

Клара повернула голову — и точно, Деревянный Меч здесь, рядом, небрежно воткнут в землю. Рука чародейки сама рванулась к нему — волк Серко молча бросился, перехватил её запястье, аккуратно придержал мощными челюстями.

— Миледи