Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но, если у них портал, они же просто заполучат Драгнир и исчезнут отсюда? — недоумевал Матфей. — Что тогда?
Царица лишь снисходительно покачала головой.
— Не исчезнут, милый мой Матфеи. Два младших брата достанутся им относительно легко, а вот со старшим придётся повозиться. Не так-то просто подчинить себе силу чёрного фламберга, меча Смертного Ливня — хотя это один из низших, самых легкодостижимых его аспектов.
— Что такое Смертный Ливень?
— Ах, милый, долго объяснять, — отмахнулась волшебница. — С точки зрения местных пейзан — ужасное зло. Ядовитый, отравный дождь, убивавший всех, кто под него попадал.
— Всех? — удивился Матфей. — А звери, а птицы, а деревья, а трава…
— Я же сказала — долго объяснять, да нам это и не важно. Нам нужен этот Меч, а не какие-то вызываемые им бедствия.
— Хорошо, — смиренно сказал он. — Я следую за твоей мудростью, великая, как за путеводной нитью. Прости мне моё незнание, я всего лишь простой смертный…
На сей раз она шлёпнула его по губам.
— Всё ещё впереди, милый. Скажу тебе так — немного найдётся смертных, могущих похвастаться любовью кого-то из моей родни. Честно говоря, вообще, наверное, не найдётся. Мои братья и сёстры обожают развлекаться, что правда, то правда, только к любви эти их забавы не имеют никакого отношения. И к нам тоже. Я уже сказала — Времени я тебя не отдам, обойдётся. А кем ты станешь… зависит уже от тебя. Кор Двейн и его шайка родились самыми обычными людьми, хоть и очень давно.
«Или они заставили всех поверить в это, — подумал Матфей. — Очень, очень удобно. Пусть враг тебя недооценивает, пусть считает тебя „всего лишь человеком“. А на самом деле…»
Три «человека», три Меча. А что? Соллей вполне можно уподобить Иммельсторну, Скьёльда — Драгниру. Кор Двейн же, самый могущественный и непонятный, очень даже сопоставим с чёрным фламбергом, Мечом без имени. Конечно, это совершенно дикая и ничем не подтверждённая теория, но…
Но Матфей Исидорти знал, что порой следует доверять внутреннему, невесть откуда берущемуся голосу. Гласу рассудка, так сказать, а не хитрым планам, измысленным им — или другими.
— Что же нам сейчас делать, великая Царица?
— Ничего, — усмехнулась она. — Мы будем ждать, пока милостивый государь мой Скьёльд не сделает всю работу за нас и не добудет Драгнир. Без Драгнира им не заполучить и третий Меч, а без третьего Меча всё, ими задуманное, не имеет смысла.
— Но что же он задумал? Что могут эти три Меча? — недоумевал Матфей. — Что они могут по-настоящему, на что способны в руках, знающих эту тайну?
Царица Ночи шагнула ближе, закинула руки ему на шею, однако на сей раз он не дал себе утонуть в её сводящем с ума аромате, несмотря на мигом отозвавшееся тело.
— Приятно ощущать, — мурлыкнула она, — что я так тебе нравлюсь. Что вызываю такое желание. Да-да, это очень здорово — ощущать себя желанной. Просто желанной, без всяких далеко идущих планов.
— Но… великая Царица… Но что же мы станем…
— Тс-с-с! Уж не вздумал ли ты сказать, мол, есть что-то поважнее нашей с тобой любви?
— В-великая…
Чародейка ухмыльнулась и слегка пошевелила пальчиками. Прямо посреди леса, которым маршировали изрядно поредевшие колонны демонов, появился тёмно-синий шатёр, весь расшитый золотыми звёздами, словно из детской сказки.
— Мы с тобой не успели кое-что закончить, — прошептала Царица ему на ухо и потащила Матфея внутрь. — Нет, в самом деле, что может быть важнее нашей любви? Любви, коей я намерена заняться здесь и сейчас?
Когда такое тебе говорит сама Царица Ночи, лучше повиноваться. Сразу и со всем мыслимым пылом, что Матфей и проделал.
Он очень старался.
…Когда она, наконец, утомилась и задремала (хотя как может устать существо, сотканное из чистой магии, и нуждается ли оно на самом деле в сне?), Матфей осторожно выбрался наружу.
Царица Ночи никуда не торопилась и от своих маленьких радостей не отказывалась. Всё это заняло изрядно времени, так что уже спустилась темнота. Демоны частично рассыпались, частично сбились тесными клубками, откуда доносилось смачное чавканье и хруст, так напоминавший хруст костей. Матфей постарался не думать о тех, чьи кости сейчас перемалываются челюстями вызванных им чудовищ.
Чародейка совершенно уверена и в себе, и в своих заклятиях; впрочем, так же были уверены и Кор Двейн со Скьёльдом и Соллей.
Что ты здесь делаешь, Матфей Исидорти, начавший изучать запретные искусства и демонов из таких простых, человеческих желаний? Теперь ты мастер-демонолог, вызываешь и отдаёшь приказы неисчислимым легионам чудовищ…
Время ли сейчас предаваться подобным размышлениям? Они должны победить. Он, Матфей Исидорти, должен победить, а всё остальное неважно.
А что такое — твоя победа? В чём она? Собрать все Мечи и вручить их Царице Ночи? Чтобы она использовала их… для чего в точности? Определённого ответа он ведь так и не получил. «Пригодятся в хозяйстве», так, кажется?
Созвездия над его головой были совершенно незнакомы, очертания их ему ничего не говорили. Там, за небом, разворачивается незримая битва, если он правильно понял Трактирщика. И от её исхода зависит, останется ли для него, Матфея, хотя бы и крошечный клочок сущего — или же всё исчезнет.
Мельком он даже пожалел хозяина корчмы в смертных пределах. В конце концов, Матфей сам сражался за почитаемое верным, аватар же Великого Духа только и мог, что посылать в бой таких, как Матфей.
И всё-таки плохо быть пешкой. Плохо слепо исполнять приказы Царицы, ничего в них не понимая. Плохо, что он, смертный, не знает и не сознаёт, что им делать с Алмазным и Деревянным Мечами, что задумала чародейка — ведь, несмотря на всю любовь (или «любовь»?) к нему, Матфею, раскрывать свои замыслы Царица не торопится.
Демоны, которых он призвал? Полноте, да так ли они ей нужны? Небось и без них бы справилась. Конечно, Кор Двейн как-то сумел изловить её и заточить, а потом покончить и с остальной её роднёй — может, волшебник Скьёльд тоже на это способен? Уж не связался ли он, Матфей, с заранее обречённой на поражение стороной?
Мысль эта чем дальше, тем больше беспокоила Матфея. Если он чему и научился в своих странствиях и потом, в учениках у Кора Двейна, — так это важности выбора стороны, когда сам стороной сделаться не можешь. Конечно, иной умник скажет, что лучше вообще сидеть и не высовываться, но стоило Матфею вспомнить монастырь Сил Святых, где начался его путь, так
