Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

Нет, нет, когда приобщился великих тайн, пути назад уже нет. Жажда невероятного выжжет тебя изнутри, оставив одну пустую оболочку. Ты вечно будешь сожалеть о несвершившемся, и даже покойная жизнь не доставит радости.

— Размышляем, мой милый Матфеи? — промурлыкал за плечом голос Царицы.

Матфей едва не подскочил.

— Что же ты так боишься? — продолжала ворковать она, подходя ближе, густо-синий, почти чёрный цвет платья сливался с ночью вокруг. — Или ты размышлял, как бы повыгоднее предать меня, милый?

У Матфея дрогнули колени, лоб враз покрылся испариной.

— Ц-царица…

— Я не обижаюсь, — сообщила она. — Люди слабы, а ты всё ещё человек, ты слишком многого боишься, ещё не поверил до конца ни в меня, ни в себя, хотя уже пора бы. Мало кто может похвастаться тем, что побывал у Трактирщика и вернулся обратно.

— Царица… — выдавил наконец Матфей. — Прости… я не понимаю твоего плана…

— Мой план очень прост, милый, — пожала она великолепными плечами. — Я люблю тебя. Да-да, люблю, со всеми твоими недостатками, изъянами, хитростью, некоторой трусоватостью, самовлюблённостью и прочим. Но это делает тебя… живым, Матфей Исидорти. И я хочу, чтобы ты оставался со мной. Но ты горд, любимый, ты не можешь быть игрушкой, куклой, которой потешатся миг, а потом выбросят за ненадобностью. Таковых у меня было много… о, тебе это не понравилось. Ревнуешь, милый, и это хорошо. Я знаю, что ты меня тоже любишь, хотя и боишься в этом себе признаться. Впрочем, об этом хорошо шептаться на подушках, а сейчас ты хотел узнать, что я задумала?

Она играет со мной, с нарастающим ужасом подумал Матфей. Вcё время своего монолога Царица кружила вокруг него, словно хищная оса-наездник вокруг добычи.

Пот покрывал уже не только лоб, но и виски, и щёки. Матфей сжал кулаки, ногти вонзились в ладони. Он понимал — пожелай эта женщина… нет, эта сущность — и от него не останется вообще ничего, даже, наверное, и той субстанции, что добралась до жилища Трактирщика.

— Я хочу, чтобы ты любил меня по-настоящему. — Она вдруг обняла его, крепко прижалась. — Ты любишь, но ты и боишься. Люди всегда боятся непонятного. Поэтому нам нужны Алмазный и Деревянный Мечи. Никто так и не понял их скрытой сути, даже мои сородичи, даже Кор Двейн, чтоб ему лопнуть. Мы высвободим силу этих Мечей… хотя их правильнее называть иначе. Заключённая Творцом в них сила получит свободу. Я поделюсь ею с тобой, мой Матфеи… хотя нет. Ты сам добудешь себе эту силу, без моей помощи. Ну, или при совсем-совсем небольшой. И мы остановим их всех — магов, богов, Древних, Дальних, кого угодно! И никакие Трактирщики не будут иметь над нами власти, слышишь, никакие! Само время отступит!..

Она отпустила Матфея, закружилась, словно в танце, взмывая над землёй. Жующие демоны застыли, разинув пасти и вытаращив глаза — от Царицы текла сила, дикая и неукротимая.

— И всё это — от трёх Мечей? От Мечей, о которых не подозревают сами боги? — выдавил наконец Матфей. Ему очень нужно было хоть что-то сказать, явить, что он не раздавлен, не уничтожен, что, хоть и смертный, и слабый, он может и будет бороться!

— Мечи — это лишь форма, — отмахнулась Царица. — Да, великий Творец предусмотрел поистине всё. Три принципа, три начала, положенные в основание всего — на виду у всех, почему никто и не догадался. Никто просто об этом даже не подумал! О Мечах знали тысячелетиями, легенды о них разошлись по множеству миров, Мечи множество же раз погибали и вновь воскресали, ибо как ты убьёшь великий принцип?

У Матфея голова шла кругом. Какие ещё «принципы», да ещё и «великие»?!

Но Царица, видимо, решила, что объяснений довольно.

— Как я сказала, эти глупцы приведут нас к Алмазному Мечу. Попутно не забывай посылать к ним небольшие отряды демонов, чтобы не знали ни сна, ни отдыха. У них там дракон, он хитёр, понимает, что им надо держаться всем вместе, он не даст им сделать такой глупости, как разбрестись или увлечься преследованием… Ничего, всё это — часть моего плана.

— Царица, но ты уже поведала мне об этом… — осторожно напомнил Матфей. Внутри у него всё сжалось, но страх свой он всё-таки преодолел. Царица была ужасна, да; но и невероятно соблазнительна в этой своей ипостаси.

— Алмазный и Деревянный Мечи неизбежно притянут к себе третий Меч, тот самый чёрный фламберг, — снизошла Царица Ночи. — Он воплотится рядом с первыми двумя.

— То есть прямо у наших врагов?

— О, нет, милый, как раз нет. Мы создадим для него достойный аттрактор, и вот тут твои демоны будут как нельзя кстати.

— Аттрактор?

— Разумеется, милый. Алмазный и Деревянный Мечи, хоть и собирают всю ненависть, до какой могут дотянуться, ограничены в силах; но чёрный Меч — это принцип смерти, принцип высвобождения. Чтобы что-то жило, что-то должно умереть. Иначе в сущем просто не останется места.

— Ты хочешь, чтобы мои демоны убивали бы. И как можно больше. — Матфей взглянул Царице прямо в глаза, однако та даже не дрогнула и не отвела взгляда.

— Вот. Ты начинаешь понимать, мой милый. А, и если тебе придут в голову всякие глупые идейки насчёт жалости и сострадания, любимый, помни: если мы не наведём тут порядок, очень возможно, от сущего и в самом деле ничего не останется. Если Двейн послал этого тупого увальня Скьёльда за Мечами, да ещё и в компании дракона с прочими, значит, задница у него и впрямь подгорает. А подгорать у него может только в одном случае… — Царица Ночи запрокинула голову, втянула ноздрями влажный лесной воздух, словно гончая перед тем, как встать на след. — Если его афера со старыми богами не удалась, его раскусили и начался Рагнарёк.

Матфей ничего не понимал. От усилий у него начинала кружиться голова, и Царица это заметила. Рассмеялась, приобняла, чмокнула в щёку.

— Двейн изрядный хитрец, но меня не проведёшь — хотя, конечно, без тебя, милый, мне никогда не удалось бы докопаться до истины. Ты многое рассказывал; я отбрасывала всё заведомо невозможное, и в конце концов осталось только одно — Кор Двейн заключил пакт с кем-то, у кого в запасе поистине божественные познания. Познания, которыми они не могут воспользоваться. Таковы в нашем Упорядоченном только Молодые Боги. Тебе они известны как Силы Святые.

Матфей только и смог, что разинуть рот.

— Да-да, Молодые Боги. Лишённые сил, но не памяти. Одержимые местью. И одновременно — обуянные страхом. Они ненавидят и презирают