Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Нас было трое. От начала времён, от самого первого рассвета, от первого звёздного луча и первой дождевой капли. Сущее ещё только рождалось, оформлялось, а мы уже были. Мы, трое. Творец был мудр, Он предвидел всё и вся. Он знал, чем всё начнётся и чем закончится. Но предопределённость ненавистна всем, а Ему — особенно. Выход отыскать можно, нужно лишь очень этого хотеть. Нет непобедимых в этой Вселенной, чародейка Клара Хюммель. Нет ничего предначертанного. И Он оставляет вам возможность, вероятность, шанс…»
— Ты всем это говоришь? — Волшебница подняла деревянный клинок выше, глядела на него, словно на живого собеседника; она не удивилась бы, откройся сейчас пара эльфийски-миндалевидных глаз прямо на плоскости меча.
«Нет, чародейка. Время собирать камни и время их разбрасывать; время говорить и время хранить молчание».
— Что значит ваша троица?.. Ваша троичность?..
«Три — надёжность опоры. И нас всегда было трое. В разных видах, в разных обличьях, в разных телах и разных сознаниях. Иногда таких тел, вместилищ куда больше, но сути, истинных начал всегда три. Именно столько. Мы — последняя надежда и последний рубеж. Если падём мы — падёт и всё остальное. Мы исполняем своё предназначение, как и ты. Тебе не случайно встретились другие, число коих такоже три».
— Три орудия… — прошептала Клара, чувствуя, как уходит из-под ног земля.
«Орудий может быть много. Они не обязательно добры и благостны, но ведь и нож хирурга причиняет терзания телу. Обычно мы безмолвны и не вступаем в волю тех, кто коснулся нашей сути. Но сейчас, в последние дни, мы можем говорить. Мы так решили. Мы пошли против воли Творца».
— Против Его воли?..
«Он даровал нам её свободу. Он не сотворил нас тупыми орудиями. Значит, Он знал, что это может понадобиться. И мы заговорили. Теперь же — торопись, волшебница. Мы хотим, чтобы путь наш продолжился. Всё, довольно. Время дольше стоять не может. Подними клинок, волшебница, и вступи в бой!..»
Ветви Отец-Древа взволновались, зашумели — гневно, яростно. Яркий дневной свет померк, наплывали со всех сторон тучи и глухо ревел совсем рядом Сфайрат, звенела сталь, гудело пламя, жутко и отвратительно пахло палёной плотью.
Пелена спала.
Дрогнуло остриё Иммельсторна, словно охотничий пёс, принюхивающийся, ловящий запах крови.
Хотя чего тут принюхиваться, кровь была сейчас повсюду — потому что со всех сторон к Отец-Древу валом валили…
«Демоны, — деловито сообщил Деревянный Меч. — Они встречались тебе, волшебница, — в твоих странствиях. Они явились за мною. Я не должен попасть им в руки».
В тот миг Клара не задумалась, почему. Демоны оставались демонами, с ними надлежало биться насмерть, как бились сейчас все её спутники.
Дракон Сфайрат извергал потоки пламени, и оказавшиеся в его гибельных струях демоны вспыхивали сухой соломой, плоть мгновенно чернела, вскипала и распадалась пеплом, грудами валились наземь обугленные кости — даже драконий огонь не мог с ними справиться.
Но никто, даже самый могучий дракон не способен выдыхать пламя непрерывно и столько, сколько возжелает…
Белокрылая Гелерра билась рядом со Сфайратом, и впервые Клара вдруг ощутила что-то вроде благодарности — гарпия прикрывала дракону бока и спину; умелая чародейка сама по себе, она то воздвигала призрачный щит, от которого демоны отлетали, словно мяч от стены, то метала в напирающих тварей какие-то заклятия, заставлявшие уродливые рогатые головы взрываться одна за другой.
Клара с неприятным холодком подумала, что эта белокрылая, пожалуй, ничуть не уступит ей в чародейском умении, если не превзойдёт.
Ирма с Серко не отставали — волк огромными прыжками метался меж демонами, отвлекая их на себя; шерсть его серебристо поблёскивала, и Клара поняла, что бывшего когда-то игрушкой магического зверя прикрывает могущественный щит.
Ай да простая деревенская девчонка из всеми богами забытого Поколя…
И в самой середине всего этого хаоса застыл Скьёльд; вытатуированные на безволосом черепе драконы яростно извивались, словно пытаясь вырваться из вечного плена. Чародей не шевелился, судорожно напряжённые пальцы подрагивали, и Клара мигом ощутила волны катящейся через него силы — эта мощь вливалась сейчас и в дракона, и в белокрылую адату, и даже в Ирму с волком.
Но демоны валили валом, и атаковали они не только клыками или когтями; Клара ощутила нацеливаемые в её спутников и тотчас же распадающиеся чары — Скьёльд успевал и здесь.
Деревянный Меч уютно устроился в её руке, и пальцы словно вросли в эфес.
Руби, чародейка. Руби, дай выход гневу. Пусть кровь вспыхнет от ненависти, пусть не знает устали рука. Кто бы ни послал этих тварей, пусть их настигнет твоя месть — за всё, начиная от живьём разорванных в Поколе, и кончая… нет, у возмездия не может быть конца.
— Клара! — Сфайрат обернулся, мотнул бронированной головой. — Клара, что…
— Клара! Справа! — белокрылая гарпия метнулась наперерез самому шустрому из демонов, мелькнули белые перья, и вот уже бестия валится Кларе под ноги месивом мяса и костей — а на костях сияют, светятся чужие, злобные руны.
— Вам не пройти! — крикнула чародейка прямо в оскаленные клыкастые морды. — Смерть! Смерть!..
«Так-то оно лучше», — услыхала она, но даже не успела осознать услышанное.
Тонко засвистел — злым ветром в ветвях — Деревянный Меч.
За все сожжённые леса и их обитателей. За вечный зелёный мир, такой щедрый ко всем, кто приходит к нему без злобы.
За все жизни, отнятые ради одного лишь желания повелевать.
За всё зло, символом коего испокон веку служили эти твари.
За всё, всё, всё!..
Клара бешено взвизгнула, сорвалась с места, Иммельсторн запел, зазвенел, почти не встречая сопротивления, он разрубал броню, плоть и кости — всё, оказавшееся у него на пути. Клинок рубил, но сам оставался девственно чистым.
Клара Хюммель считалась в Долине хорошим, сильным мечником; но сейчас она обратилась в саму смерть, вихрем уничтожения ворвавшись в ряды демонов. Прямо над ухом лопнула молния, но лишь осыпала Кларе волосы дождём безобидных холодных искорок — Скьёльд прикрывал её.
Всё исчезло: маг с драконами на черепе, Ирма с её волком, белокрылая гарпия, даже Сфайрат. Только уродливые морды, рога, чешуя, клыки, чёрные раздвоенные языки, когтистые лапы, красным пылающие буркалы.
О нет, демоны не сдавались без боя, смерть, похоже, их не пугала. Они дрались, чем и как могли. Воздух вокруг Клары стонал и трещал, то вспыхивая пламенем, то оборачиваясь роями чёрных коротких стрел — однако сама чародейка оставалась цела и невредима.
И она ненавидела. Ненавидела, как никогда в жизни —
