Наследник императора - Александр Старшинов

– Никого не приводили, – пробормотал хозяин, улыбка его сделалась слаще прежнего. – У меня и так самые лучшие девочки в Субуре, зачем мне еще одна… Правда, как я уже сказал, комнатка пустует, но всегда есть желающие явиться со своими красотками, вот как ты, господин…

– Я дам тебе за новенькую триста денариев, – предложил Адриан.

– Никого не приводили, – продолжал упорствовать хозяин. То ли опасаясь, что девчонку отберут, то ли принял Адриана за представителя Сатурновой казны[70].

– У тебя плохо с памятью. Освежить? – Адриан не представился, а хозяин явно не знал императорского племянника в лицо.

– Антей! – завопил хозяин. – Выкинь этих двоих за дверь. Живо!

Но приказ Антею выполнить не удалось – в следующий миг он сам вышиб дверь головою, и дубовая створка, сорванная с крюков, грохнулась на мостовую, а поверх на животе распластался Антей и проехал на ней, как на повозке, шагов пять по мостовой, скользкой после недавнего дождя.

Тут же будто из-под земли явились двое – еще один вышибала лупанария, а ему в помощь – хозяин соседней лавки тканей, человек лет сорока, коренастый, широкий в плечах, но успевший оплыть жирком.

Городская стража редко совалась в эти места, а окружающие сочли за лучшее не вмешиваться – зато собралась изрядная толпа любопытных. Кто-то уже делал ставки – кого и как быстро побьют. Тощий парень пронзительным голосом натравливал охрану лупанария на дерзких гостей:

– Врежь ты этому бородатому! Врежь!

Однако взывал он напрасно: сражение лупанарными воинами было безнадежно проиграно. Вышибалу успокоил Адриан, а грузного и не слишком ловкого торговца Мевия припечатала мордой к стене.

Хозяин заведения, хлюпая носом и утирая с губы кровь, провел Адриана в комнатку Клио. Девушка сидела в углу затравленным зверенышем, все в той же пестрой тунике, в какой была утром, натягивая на коленки короткий подол. Когда Адриан вошел, она вообразила, что это ее первый клиент, и тихонька по-щенячьи заскулила.

– Пошли! – окликнул ее Адриан. – Да не бойся ты…

Девчонка выбралась из угла и полезла на каменное ложе – вделанное в стену ее каморки, прикрытое засаленным тюфяком, оно навсегда пропиталось запахом любовных утех.

Адриан ухватил Клио за руку и потащил за собой – наружу, она не сопротивлялась, лишь поскуливала, решив, что для богатого гостя выбрали комнатку поприличнее и почище.

И только когда все трое очутились на улице, она поняла, что страшная участь провести несколько лет жизни в этом заведении ее миновала.

– Ты теперь моя рабыня, – объявил Адриан. – Но всего на день. Завтра я тебя отпущу и поручу служить этой женщине.

Он указал на Мевию.

Клио грохнулась на колени и прижала руку Адриана к губам.

– Если я когда-нибудь стану императором, то запрещу продавать рабынь в лупанарий без их согласия, – произнес Адриан торжественно.

Мевия едва не рассмеялась – так комично выглядела произнесенная фраза (пусть по сути и очень верная), так откровенно любовался собой Адриан и так неуместны были эти речи в этом месте – напротив грязного заведения. Но Мевия удержалась от смеха: смеяться над патроном – последнее дело.

Адриан взял Клио за подбородок, поднял ее заплаканное лицо.

– Не плачь, глупышка, тебе ничто больше не грозит… только если ты не начнешь доносить на меня Сабине. Или еще кому-нибудь.

Лицо его исказилось от гнева – как будто он в самом деле уже уличил девчонку в предательстве.

– Она будет тебе предана, Адриан, – поспешно заверила Мевия.

Глава II

Марк Афраний Декстр, центурион

Март 858 года от основания Рима

Рим

Наутро Мевия вступила в дом будущего консула Афрания Декстра как богатая матрона – пришла не пешком, а была доставлена в наемной лектике, которую Адриан нанял в коллегии носильщиков вместе с шестью рослыми сирийцами, следом десяток носильщиков тащили корзины, сундуки и мешки с добром. С Мевией явились две служанки: старая, проверенная Хлоя и Клио, только что ставшая вольноотпущенницей Адриана.

Адриан тоже явился – посмотреть на вселение своей подопечной.

Старик-хозяин приветствовал Мевию своеобразно:

– Нынче бабы, работая передком, зарабатывают куда больше денариев, нежели легионер своей тяжкой службой. Вот же продажный, гадкий мир. – Потом он увидел Клио. – А эта шлюха зачем здесь?

Орфей тут же выступил из-за спины хозяина, поигрывая плеткой.

– Это моя вольноотпущенница, – завил Адриан.

Центурион Афраний, явившийся как раз к началу спектакля, в изумлении переводил взгляд с Адриана на Клио. На отца не смотрел, будто тот мог превратить его в камень, как горгона Медуза.

– Я отправил ее в лупанарий! – Старик Афраний побагровел. – Ты что, Адриан, хозяин лупанария, коли отпустил ее на свободу?

Марк Афраний хмыкнул – ну что, Адриан на собственной шкуре убедился, каково это – жить в доме, хозяином которого является Декстр?

– Эти женщины… – чеканил тем временем слова Адриан, – будут жить подле царевны Зинты.

– Дакийская баба помещена в моем доме приказом императора, и не тебе указывать, как мне с ней поступать! – огрызнулся старик. – Пусть выметаются!

Адриан не ответил, протянул старику запечатанное письмо. Подскочивший тут же раб ухватил свиток, взглянул на печать и замер.

– Ну что там такое… – буркнул будущий консул.

– Послание императора, господин…

– Читай! – Сам он был слаб глазами и не мог уже разобрать письмо, как бы ни старался.

Раб дрожащими руками развернул свиток.

«Траян новоизбранному консулу Афранию Декстру, привет!

И я сам, мой дорогой Декстр, и мой племянник Адриан не видим иного средства оградить пленников дакийских от гнева Децебала, кроме как поместить нарочно отобранных Адрианом людей в твоем доме.

Будь здоров».

Старик вырвал из рук раба письмо, повертел пергамент, морщась, попытался разобрать буквы.

– Ты что-то имеешь против приказа самого императора? – спросил Адриан.

– Бессмертные боги! При чем здесь Децебал? Да пусть кто угодно живет подле этой паршивой бабенки, только соблюдает правила моей фамилии[71].

Однако видно было, что старик взбешен. Он повернулся и направился к себе в таблиний в сопровождении перепуганной до смерти свиты домашних. Такой день – они знали по опыту – для кого-нибудь закончится зверской поркой и, возможно, продажей в гладиаторскую школу.

– Благодарю! – Марк Декстр пожал Адриану локоть, как принято меж военными. – Пожалуй, это самый счастливый день в моей жизни. – Я твой должник.

Потом он потрепал Клио по щеке и подмигнул Мевии. Глаза его сияли. Он был счастлив.

Ночью Зинта лежала на кровати, а Мевия сидела подле нее на стуле, и они шептались, обсуждая ситуацию в доме, в Риме и вообще в империи.

– Я не доверяю центуриону Марку Декстру, этот человек темный, о нем я ничего не ведаю, – говорила Зинта шепотом, – кроме того, что он враждует со своим отцом так, что они убить друг друга готовы. – Она неплохо знала латынь, но наверняка у римских эстетов ее произношение вызвало бы смех. – Я даже не могу понять – охраняет он нас или только следит, как и все в этом доме. И что с нами будет?

– Надеюсь, твой старший сын вернется в Дакию и будет править.

– Диег?.. Да, Адриан хочет этого. Недаром он поставил в нашем ларарии[72] Диоскуров. Божественные всадники должны покровительствовать моим сыновьям. Но мой брат? Децебал? Что с ним станется? То же, что с Диурпанеем?

– А что сталось с Диурпанеем? – Мевия не ведала о дакийских событиях практически ничего – слышала, как все, что недавно была война, и в войне этой победил Траян, а Децебал, хотя и сохранил царство, но власть его пошатнулась, и полную независимость правитель Дакии утратил.

– Диурпаней умер, – уклончиво ответила Зинта.

– Децебал уже немолод и тоже когда-нибудь умрет. Тогда царство достанется твоему сыну.

– Диурпанею помогли умереть, – сказала Зинта таким тоном, что сразу сделалось ясно, что именно скрывается за словом «помогли».

– Надеюсь, с Децебалом будет иначе.

– Мне тут не нравится… – призналась Зинта. – Столько людей, столько грязи…

– Грязи? – удивилась Мевия.

Украшенный множеством фонтанов Рим с его прекрасными храмами и зелеными парками ей никогда не казался грязным.

– Не то что у нас в горах… – шепнула Зинта. – Я привыкла к другому воздуху – где не пахнет известью и пылью. Неужели нельзя было поместить нас где-нибудь в большом поместье?

Мевия вздохнула. Наверное, Зинта права: Город – не место для выросших в горах мальчишек. Если большинство богачей старается вывезти на лето детей из Рима, то маленьким дакам тем более стоит уехать, для них болотные влажные испарения в низинах столицы стократ опаснее. Надо поговорить об этом с Марком Афранием.