Наследник императора - Александр Старшинов

– Послушай…

– Нет, ты послушай! Ты заставил меня вернуться в эту змеиную нору и помириться с отцом. О, боги! Я чуть не изошел черной желчью, когда склонял голову перед этим человеком и произносил извинения. Я чувствовал себя будто измазанным мерзкой слизью, и мне никогда уже не отмыться от этой грязи… никогда и ни за что! Мне кажется, что от меня теперь все время воняет козлом…

– От тебя в самом деле воняет – ты не помылся после тренировки с мальчишками.

– Будь болен!

– Тебе того же!

Спорщики, обменявшись гневными взглядами, разошлись по дорожкам гипподрома, но, пройдя по кругу, сошлись вновь.

– Ну что ж, отец теперь продемонстрировал лишний раз, что у меня ни над кем и ни над чем нет в этом доме власти. Послушай, я не хочу быть здесь… Я хочу вернуться в Мезию.

– Ты знаешь, это невозможно. Ты – центурион на службе Рима.

– Но почему? О, боги, почему?

– Ты говоришь – старик продал Клио, чтобы досадить тебе? – спросил вдруг Адриан.

И спешно направился к выходу с гипподрома.

– А, Мевия… – Увидев молодую женщину, Адриан вновь вернулся к своему игривому тону. – Ну как, ты уже подружилась с царевной? Клянусь Геркулесом, она милая особа, но может ни с того ни с сего пырнуть кинжалом – ты это тоже учти.

Адриан слегка поклонился Зинте, ухватил Мевию за руку и повел к выходу.

– У нее есть кинжал? – спросила гладиаторша, оглядываясь за застывшую у фонтана фигуру в белом.

– Наверняка. Не говоря о том, что стиль для письма тоже подойдет, чтобы всадить острие в горло.

– Мне надо забрать свои вещи, – сказал Мевия. – И еще я не могу бросить в своей конуре Хлою. Девчонка пропадет. К тому же она моя рабыня – разбрасываться своими вещами я не привыкла.

– Разумеется, – согласился Адриан. – Можешь, все можешь… Я не ограничиваю тебя в мелочах. Только, будь добра, зайди со мной в одно не слишком чистое место.

– Куда же? В общественные латрины?

– Примерно. В лупанарий.

– В лупанарий? Ты что, хочешь предаться со мной Венериным утехам в лупанарии? Право же, у меня есть комнатка – это, во-первых, а во-вторых, я на подобные услуги не соглашалась.

– Нам надо выкупить Клио. И мне почему-то кажется, что хозяина придется уговаривать это сделать. Ты умеешь уговаривать, Мевия? Приводить железные аргументы?

– О, да, – Мевия улыбнулась.

– Адриан! – окликнул его центурион Декстр, появляясь в перистиле внезапно, как из-под земли. – Идем, тебе стоит на это посмотреть. И Мевии тоже.

Центурион привел их в небольшой хозяйственный двор. Здесь находились кладовые, а во дворе стояли две зернотерки, и тут же была устроена пыточная для рабов. Сейчас к брусу-поперечине были подвешены сразу двое, и домашний палач хлестал их по очереди. Спины несчастных все уже были в крови.

Хозяин тоже присутствовал – сидел в кресле и наблюдал. Его телохранитель-фракиец стоял за креслом хозяина.

– Телохранителя зовут Орфей, – сообщил шепотом центурион. – Прозвище очень подходит к его зверской роже.

Физиономия Орфея была наискось пересечена двумя уродливыми рваными шрамами, а нос отрезан так, что осталась черная яма. На поясе охранник носил короткий кривой фракийский меч и кинжал – чуть короче меча. Сейчас Орфей поигрывал кинжалом, будто спрашивал – а не порезать ли мне этих рабов. Совсем чуть-чуть.

– Харину добавь. Я приговорил его к тридцати ударам, а ты дал только двадцать восемь, – указал палачу будущий консул Афраний. – А Стасиму хватит. Он получил все, положенное по моему приговору.

Палач отвязал парнишку лет шестнадцати, и тот, не в силах встать на ноги, пополз на четвереньках.

– Э, так не пойдет! – остановил его хозяин. – Стасим! Ты испачкал двор, изволь прибрать за собой.

Парень, пока его пороли, не только обмочился, но и обгадился. Как и его собрат по несчастью. Мевии показалось, что старик Афраний вдыхает запах испражнений с явным удовольствием.

– Я приберу, – сообщила старая рабыня в грязных серых лохмотьях.

– Нет, должен он прибрать. Я стою за справедливость.

– Так я и есть справедливость – или ты позабыл, что меня зовут Дикея? – дерзко отвечала старуха.

– Молчи! – рявкнул Орфей и небрежно взмахнул рукой.

Дикея вскрикнула, алый порез обозначился на ее плече.

– Не порти вещи, Орфей! Все наказания только по моему приговору! – осадил телохранителя старик Декстр. – Правильно действуя, любого можно усмирить. Я тут нарочно прикупил нескольких рабов-даков из самых дерзких и отправил их в поместье. Один здоровяк дважды попадал в плен, дважды бежал и лишь на третий раз колодки оказались достаточно прочными. По-нашему его прозвали Тифоном. Если за полгода не обломаю бунтаря, то, значит, я ничего не смыслю в человеческой природе.

Второй из рабов тем временем получил свои недостающие удары и тоже был отвязан. Этот ушел сам, покачиваясь. Перед мальчишкой же Дикея поставила ведро с опилками да прислонила к подпорке пыточного бруса метлу.

– За что ты его так? – спросил Адриан у хозяина.

– За ложь. Рабы врут. А я вранья терпеть не могу. Вот и воспитываю.

– Какое счастье… – прошептала Мевия.

Как ни странно, старик Афраний ее услышал.

– Да, этим бездельникам повезло – хорошее воспитание не в каждом доме можно получить. Да только рабы, они и есть рабы – никто из них не ценит мои старания.

– Какое счастье, – повторила Мевия, когда они с Адрианом покинули место экзекуции, – что я не во власти этого человека.

Вызнать, в какое именно заведение отправил хозяин провинившуюся рабыню, было делом и долгим, и хлопотным, и, как оказалось, – весьма затратным. Во-первых, пришлось подкупать управляющего. А он трясся, как попавший в тенеты заяц, отводил глаза, целовал Адриану руки и лепетал невнятное. Хозяина своего он боялся до смерти, хотя был уже вольноотпущенником, а не рабом. Как ни странно, в доме Афрания вольноотпущенников было немного – двенадцать человек, и все они жили при старом хозяине – отпустив рабов на свободу, Афраний оставался их патроном, держал нити их судеб в своих руках и наслаждался, дергая за ниточки.

Однако жадность пересилила страх – где ж это было видано, чтобы управляющий да не страдал жадностью! Посему, как только предлагаемая Адрианом награда превысила пять золотых, вольноотпущенник сдался и назвал заведение, куда хозяин повелел продать Клио, причем продать за бесценок, будто это не молоденькая девчонка, а истасканная по солдатским заведениям подстилка. После чего Адриан с Мевией поспешили в Субуру.

Заведение располагалось в не слишком престижном районе и было самое что ни на есть задрипанное – грязное низенькое зданьице, зажатое между таверной и лавкой дешевых тканей, оно и вывеской-то не обзавелось – разве что перед домом на плите выбит фаллос – но это знак удачи, а не приглашение повеселиться за узенькой дверкой. Еще висела у входа лампа с четырьмя носиками, сейчас, при свете дня, погашенная.

– Наверняка заведение незаконное, проституционную подать[69] в казну не платит, – прикинул Адриан.

И толкнул дверь в небольшую узкую комнатку с крошечным окошком под потолком.

Хозяин, толстый, бабьего вида, с курчавыми, явно завитыми волосами и алыми сочными губами, сам в прошлом наверняка кинед, и уж точно – не римский гражданин, глянул на вошедших огромными выпуклыми и к тому же подведенными сурьмой с маслом глазами. Сладкая улыбочка тут же явилась на его губах, как будто он увидел нечто чрезвычайно приятное.

– Раненько же ты сегодня господин заявился побаловаться с красоткой… – Говоря, хозяин заведения причмокивал и подхихикивал. – И правильно сделал, господин, что заглянул ко мне. Я – любимец Венеры, стремящийся сохранить благоприличие нравов содержанием необходимейших для человеческого рода заведений. Комнатки у нас, правда, темноваты, и воды в доме нет, но мои бездельники натаскали полную ванну воды из фонтана. В ней еще никто не мылся, разве что девочки ополоснулись после ночи. Ну и я… вместе с ними… но зато вода приятной теплоты. Э, право, я знаю толк в наслаждениях – я же внук Венеры, я тебе это говорил? Нет, так вот, говорю… Какую тебе комнатку? Крайняя свободна. Там один солдат девчонку зарезал. Вот тупица. Заплатил как за час, а решил остаться на ночь. Клепсидра вся уже вытекла, а он не уходит…

– Где девочка, что привели к тебе час назад? – спросил Адриан, пресекая бурный словесный поток хозяина. – Ты отдал за нее всего сотню денариев…

– Никого не приводили, – пробормотал хозяин, улыбка его сделалась слаще прежнего. – У меня и так самые лучшие девочки в Субуре, зачем мне еще одна… Правда, как я уже сказал, комнатка пустует, но всегда есть желающие явиться со своими красотками, вот как ты, господин…

– Я дам тебе за новенькую триста денариев, – предложил Адриан.

– Никого не приводили, – продолжал упорствовать хозяин. То ли опасаясь, что девчонку отберут, то ли принял Адриана за представителя Сатурновой казны[70].