Другое оружие - Ариша

— Теперь домой?

— Мм, вообще-то мне ещё рано домой, нужно с техническими проверками разобраться и на орбите нет никого выше капитана второго ранга. Опасно.

— Ты издеваешься?

— Ангел…

— Вернусь домой вылью вино, а ты три дня будешь спать на веранде на диване.

— Может в гостиную?

— Не пущу.

— Родная моя… — он притянул её к себе, крепко поцеловав.

— Всё равно не пущу, — обиженно сказала она, отодвигаясь, выбираясь из предательских объятий.

«Так нечестно!»

— Я ничего не могу с этим поделать…

— Ещё одно слово и неделю будешь спать на диване!

Раздался невыносимый звук его комлинка, но он, не отвечая, притянул её к себе для прощального поцелуя. Отвечал на звонок Лорд уже в зале. Падме вышла следом, посмотрела со стороны, как адъютанты подошли к начальнику. Пару команд и на молодых лицах помощников появилось облегчение, они разошлись в шумную толпу уже пьяных гостей Императора. Скайуокер исчез в толпе так же быстро, как и появился.

Теперь, уже без сомнений, домой.

Часть 10

Утро пришло крайне рано, даже для неё: у Леи изменился график сна, теперь девочка просыпалась на два часа раньше положенного и устраивала скандал, будя брата и терроризируя мать.

Падме уже начинала задумываться, что стоит разделить малышей по разным кроваткам, чтобы у неё было хоть немного времени унести из детской Лею, пока не проснулся сын, а то поднятый ни свет, ни заря Люк становился крайне капризным днём и засыпал ещё до двенадцати, а потом не давал спать сестре во время сончаса, а сдвинутый сончас у детей требовал сдвига во времени и прогулки, но если своё расписание она уже давно утрясла под детей, то изменить расписание Энакина было практически невозможно, особенно если учесть, что мужа она не видела после бала.

Идея разделить детей оказалась провальной: Люк отказывался засыпать без сестры, а Лея постоянно просыпалась без брата. У двойняшек вообще выявилась плохая особенность: если один начинал скандал, и его уносили в другую комнату, то второй независимо от настроения, также начинал хныкать, даже не видя другого. К сожалению матери, спокойствие сына не передавалось его сестре, зато Люк великолепно копировал её чрезмерную активность, и поэтому единственным способом хоть как-то угомонить обоих детей стала утренняя прогулка по Центральному Парку Империи.

Лея активно крутила головой, бренча погремушками, Люк тихо спал рядом, а молодая мама теперь пыталась придумать, куда бы вставить в расписание хоть часок сна для себя, начиная чёрной завистью завидовать мужу, который неизвестно какие сутки стоял на ногах и домой не спешил.

«Вернётся – на диване постелю!» — злобно подумала она, намереваясь выполнить своё обещание.

Утренняя прогулка, завтрак, тренировка в зале и тридцать минут на сборы, а она уже мечтала о постели, но ещё ждал большой кабинет в здании Сената с уже заваленным документами столом.

Сегодняшний день стал исключением – на столе помимо документов, стоял огромный букет теаловых леонесов. Падме с интересом осмотрела букет.

— Кади, от кого цветы? — спросила она секретаря в комлинк, встроенный в стол.

— Отправитель неизвестен, принесли час назад. Капитан их уже проверил.

— Хорошо.

Падме невольно улыбнулась, принюхиваясь к мягкому аромату.

«Неужели помнит? Всё равно на диване постелю!»

Она бережно оглядывала лепестки нежных цветков – теаловые леонесы были одними из немногих цветов, которые она любила, и росли они в пригороде Тида.

Падме не ожидала такого подарка от супруга, это было не в его стиле: он мог подарить красивый камень, редкое оружие, кулон – то, что можно хранить долго, но не живые цветы, которые, несмотря ни на что, всё равно завянут.

Падме, еле касаясь, провела пальчиком по нежным лепесткам: один из них развернулся от прикосновения и на нём появилась едва заметная надпись:

«Спасибо за танец».

Она ещё раз осмотрела лепесток. В голове начали крутиться имена вчерашних кавалеров. Присылать цветы жене Вейдера?! Как это понимать?

И откуда отправитель знал, что она любит именно эти цветы?

На Корусанте можно найти несколько тысяч видов цветов, а леонесы нужно вести под заказ из Тида.

Падме села в кресло. Из всего списка её вчерашних кавалеров, у которых достаточно средств, чтобы за ночь не только цветы с другого конца Галактики привезти, но и целый ботанический сад выстроить, подходил только один человек, у которого, к тому же, хватило бы связей узнать любимые цветы дамы, и храбрости, чтоб их прислать: Арманд Айсард.

«И что это значит?»

Обещание уложить супруга на диван оказалась невыполнимым, когда Скайуокер, наконец-то, вернулся домой.

В его руках она забыла обо всём: о том, что хотела высказать, о проблемах, о вопросах и об интригах, и даже о предстоящих дебатах на тему торговых путей, и поэтому сейчас сенатор Амидала носилась маленьким ураганом по своему гардеробу в попытках подобрать что-то подходящее. Обычно на такие события наряд готовился заранее, подбирался маникюр и причёска с жёстким учётом всех культурных особенностей.

Виновник всего безобразия вальяжно лежал на диване в одних штанах для сна, иногда лениво открывая один глаз, когда что-то из гардероба летело в комнату, которая уже через десять минут была завалена платьями и костюмами сенатора Набу.

— Может быть это? — спросила Дорме, доставая очередное платье с вешалки

— Нет, для народа Утапау жёлтый – цвет измены!

— Это?

— Дорме, под него нужна высокая причёска, Ера не успеет её сделать!

— Может это?

— Нет, здесь нужен другой маникюр!

— Надень перчатки, — предложил Энакин.

— Любимый, перчатки на Кайдине-Моди носят только низшие касты!

— Госпожа? — служанка достала бордовое платье.

— Нет, на Алине бордовый означает поражение!

— Надень чёрный, — лениво предложил Энакин. — Чёрный – цвет Империи, цвет силы и власти.

Падме замерла, обдумывая услышанное.

— Ты гений, любимый! — она подбежала к нему и чмокнула в губы. — Дорме, заплети мне «кренер». Трипио, сколько у нас времени?

— О! Госпожа, у вас есть ещё пятьдесят восемь минут до начала дебатов, — отозвался секретарь.

— Отлично, принести мне деку!

Скайуокер лениво приоткрыл глаза, наблюдая за супругой, которая сидя в центре комнаты посреди разбросанных тряпок, что-то печатала, а Дормэ, стоя у неё ха спиной, заплетала волнистые волосы.

— Как всё сложно, — пробормотал он.

— Так, Трипио, сколько у меня ещё времени?