Секта-2 - Алексей Колышевский

Настя хотела было продолжать в прежнем спокойном тоне, но вдруг у нее перехватило горло, на глаза навернулись слезы, и она даже растерялась, так как совершенно не ожидала от себя именно сейчас подобной реакции. А вот у старика был наготове глоток холодной воды, и он вполне помог делу. Настя смогла успокоиться и продолжила:

– И вот с этого самого момента началось в моей жизни то, что все окружающие называют сумасшествием, правда, используя для этого эпитеты разной степени силы, от «долбанулась» до кое-чего поскабрезней. Я увидела своего мужа в гробу, завернутым в какие-то тряпки. Я никогда не видела вблизи мумию, но, наверное, она так и выглядит: тряпки, даже, скорее, узкие полоски, как бинты, только голова ими не была закрыта. Я протянула руку, хотела дотронуться, но он был словно из воздуха, а потом вообще исчез у меня на глазах, после чего я сделалась немножечко не в себе, немножечко нервной и время от времени видела его неподалеку, совершенно живым, только он ничего мне не говорил. Тогда я пыталась ему что-то сказать, но никакого ответа так ни разу и не получила, зато врачи назвали это самой настоящей шизофренией, и мне стоило большого труда доказать им обратное, то есть полную свою нормальность. Видимо, этот самый ястребиный нос, который представился мне сперва совершенно по-идиотски, а потом неким Мушерацким – что тоже, согласитесь, не очень-то, – понимает, что никакой шизофренией я не страдаю, что мои кладбищенские видения – это и не видения вовсе, а совершеннейшая реальность, вот и подослал меня к вам, хотя, скорее, наоборот, вас ко мне, чтобы я смогла… Вернее, чтобы я… Чтобы…

– Чтобы я рассказал вам кое-что, не так ли? Кое-что о том, отчего бесплотные покойники вдруг исчезают ни с того ни с сего? – Старик с наслаждением откусил кусочек «Берга», счастливо прищурившись, проглотил шоколад и с улыбкой посмотрел на девушку. – Извольте, я расскажу. Отчего же не рассказать? Только уж вы меня не перебивайте, а то любят девушки ахать да охать, а особенно впечатлительные зачем-то на стол прямо с ногами лезут, будто у меня здесь мыши бегают. Вы уж будьте любезны…

– Я буду молчать, как вареная креветка, – поклялась Настя и, прижав левую руку к сердцу, правую положила на первый попавшийся лежащий на столе том, весь, словно еж иглами, ощетинившийся закладками и оказавшийся не чем иным, как «Майн кампф» издания 1934 года.

– Забавная книжка, – старичок кивнул на том с закладками, – с нее для меня все и началось, если можно так сказать. Не будь тех, кто посадил Гитлера, не напиши он в тюрьме, от скуки, вот эту самую книгу да не начни потом войну, не попал бы тогда и я на нее, и кто знает, как могла бы сложиться тогда моя жизнь. Началось все это в сорок втором, в Сталинграде, под снегом и бомбами…

Сталинград одна тысяча девятьсот сорок второго года, конец декабря. Канун католического Рождества и Нового года. Сорок две немецкие дивизии попадают в окружение, в плотное кольцо, прорвать которое они не в силах. Лютый холод, немцы сидят в подвалах посреди руин некогда прекрасного города, который они разрушили, и жарят конину и крыс. В это время в самом известном советском сатирическом журнале «Крокодил» – тогда он был действительно смешным, в отличие от сегодняшнего собрания пошлости и словесных экскрементов ублюдочного рифмоплета Орлова, – напечатана забавная карикатура авторства группы художников, творивших под псевдонимом Кукрыниксы: Гитлер с бабьей, скорбной физиономией на фоне штабной карты – место скопления немецких дивизий обведено карандашной линией в виде правильной окружности. На голове у фюрера клетчатый драный платок, внизу подпись: «Потеряла я колечко». А еще чуть ниже, в скобках, приписка: «А в колечке сорок две дивизии». Тем не менее фюрер прислал в свою окруженную Шестую армию полное оптимизма воззвание, адресованное главнокомандующему германскими войсками в Сталинграде фельдмаршалу Паулюсу: «От имени всего немецкого народа я шлю вам и вашей доблестной армии самые сердечные пожелания успеха в Новом году. Я хорошо понимаю все сложности вашего положения, а героизм ваших войск вызывает у меня глубокое уважение. Вы и ваши солдаты должны вступить в Новый год с твердой уверенностью в том, что вермахт сделает все возможное, чтобы вызволить вас из беды. Ваша стойкость послужит примером для германских вооруженных сил. Адольф Гитлер». Паулюс ответил бодрой телеграммой: «Мой фюрер! Ваши проникновенные и твердые слова были встречены войсками с огромным энтузиазмом. Мы оправдаем ваше доверие! Можете быть уверены в том, что все мы, начиная с седовласого генерала и заканчивая безусым пехотинцем, будем стоять до конца и тем самым внесем свой вклад в победу над врагом. Паулюс».

Вслед за этой депешей Паулюс, понимая, что единственным способом избежать еще больших потерь, которые и без того ошеломительны и с каждым днем все более опустошают войска, оставляя дивизии только на бумаге, а на деле сокращая их численность в лучшем случае до полка, направляет лично Гитлеру новую телеграмму: «Жду ваших указаний. Готов держать город до последнего солдата. Пусть Провидение встанет на сторону армии вермахта в этот суровый час испытаний». Паулюс лукавил тогда, играл с Берлином втемную, зная, как охотно Гитлер поверит в мифический героизм и стойкость уже наполовину не существующей армии. Решение Паулюса о капитуляции было делом времени, он лишь хотел подготовиться без нажима и истерик со стороны этого унтера-параноика, ни черта не смыслившего в тонком искусстве войны, – ведь не секрет, что именно воля Гитлера, столь плодотворно влиявшая на успехи германского оружия еще со времен оккупации Польши, именно под Сталинградом обратилась против своего носителя. Гитлер, считавший себя воплощением императора Барбароссы,[19] сделал ряд грубейших стратегических и тактических ошибок, что в конечном итоге очень быстро привело к непоправимым для Третьего рейха драматическим последствиям. Тем не менее Гитлер и слышать не хотел о капитуляции. Любые намеки подобного рода приводили его в состояние свирепой ярости, и напиши Паулюс правду, сообщи он о том, что на исходе продовольствие и солдаты умирают сотнями даже не от русских пуль, но от русских морозов и русских же тифозных вшей, он был бы немедленно отозван в ставку фюрера, а там с ним могло произойти все, что угодно, вплоть до разжалования, трибунала и расстрела за клевету и паникерство.

Но тут произошло нечто совершенно невероятное! Гитлеру, который был самым глубочайшим образом мистифицирован еще во время своего полуголодного венского юношества, когда он рисовал негодные портретцы и посещал оккультно-теософский кружок, очень понравились слова телеграммы касательно «воли Провидения». Фюрер заявил, что для наступления перелома в ходе битвы за выход к Волге необходимо сильнейшее магическое вмешательство, для чего по его приказу в зону боевых действий был направлен самолет с двенадцатью не вполне обычными офицерами Третьего рейха на борту. Все они были, если так можно выразиться, штатными сотрудниками специального оккультного подразделения СС, занимавшегося различными вещами подобного рода, – в наше время благодаря многочисленным источникам оно стало известно решительно всем под названием «Аненербе». Первым и единственным чудом, случившимся с этим самолетом, было то, что он сумел долететь до места назначения целым и невредимым, опустившись на полосу укатанного в поле снега – таков был последний оставшийся у немцев аэродром в деревне Зверево. Двенадцать магов СС под усиленной охраной были доставлены в разрушенный город и расквартированы в глубоких и теплых подвалах бывшего здания горкома компартии. Здесь, в центре некогда великолепного старинного волжского города, обреченного пройти через все круги ада лишь по причине нового своего имени – Сталинград – и нежелания Сталина терпеть столь сокрушительное с точки зрения пропаганды поражение в случае оставления города советскими войсками, каждую ночь совершались церемонии во имя победы арийского оружия. В самом обширном подвале было устроено настоящее капище, храм во славу Сатаны, и советская фронтовая разведка в те дни начала получать соответствующие сведения, оформив их в дело «Сталинградской магии». Материалы этого дела и по сию пору хранятся в архиве документов, представляющих исключительную секретность, и вряд ли когда-то будут открыты. Во всяком случае, на каждом из томов дела «Сталинградской магии» стоит штамп «хранить вечно», а это значит, что узнать подробности, касающиеся хотя бы ритуальной части проводившихся тогда обрядов, возможным не представляется. Можно лишь с высочайшей долей уверенности заявить, что магические церемонии зимы сорок второго – сорок третьего года являлись не чем иным, как мистериями черного египетского обряда вызова Сатана, и все их действие проходило исключительно вокруг этой главной цели – призывания дьявола, с тем чтобы упросить земного владыку оказать Германии помощь в ходе военной кампании вплоть до окончательной победы. Двенадцать жрецов Сатаны из СС были сильнейшими иерофантами черного магнеса, прошедшими все двенадцать испытаний плоти и семь степеней посвящения души согласно древнейшему египетскому обряду, не менявшемуся с тех времен, когда ему подвергался и сам Моисей, и многие другие, о коих еще пойдет речь. Различия в обрядах посвящения мага содержались лишь в конце самой последней, седьмой степени, когда будущий иерофант окончательно выбирал темную или светлую сторону магнеса.