NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

– Конечно, – Фомин слегка улыбнулся. – Только странно, что этот «подход» так сильно изменился после того, как я публично заявил о своих претензиях. Как будто… Фантом внезапно решил дистанцироваться от стиля, который я могу доказательно связать с собой.

Это был прямой вызов, и он прозвучал достаточно громко, чтобы привлечь внимание ближайших посетителей. Люди начали оборачиваться, прислушиваться к нашему разговору.

Я понимал, что нахожусь в опасной ситуации. Публичный конфликт с Фоминым был именно тем, чего я хотел избежать. Но он явно провоцировал меня, пытаясь вызвать эмоциональную реакцию, которая могла бы выглядеть подозрительно.

– Мистер Фомин, – я постарался, чтобы мой голос звучал вежливо, но твердо. – Я понимаю ваше желание привлечь внимание к своему творчеству. Но использование имени и репутации Фантома для этой цели неэтично и потенциально противозаконно. Если у вас есть реальные претензии, вы можете обратиться к нашим юристам. А сейчас я бы попросил вас не мешать посетителям наслаждаться выставкой.

Фомин продолжал улыбаться, как будто мои слова только подтвердили что-то, что он уже знал:

– Конечно, мистер Белецкий. Я не хочу создавать проблемы. Я просто пришел увидеть, как мои идеи и концепции были… интерпретированы другими. И должен сказать, что впечатлен техническим исполнением. Ваш… программист очень талантлив.

Я почувствовал, как кровь отливает от лица. Это было слишком близко к правде, слишком конкретно. Он не просто бросал общие обвинения – он намекал на реальную структуру нашей аферы.

Карина переводила взгляд между нами, явно заинтересованная этим противостоянием:

– Господа, это очень интересная дискуссия. Возможно, нам стоит продолжить ее в более формальном формате? Я могла бы организовать публичную дискуссию, где обе стороны смогут представить свои аргументы.

– Отличная идея, – немедленно согласился Фомин. – Я готов предоставить все доказательства, включая исходные файлы моих работ для технического анализа.

Я оказался в ловушке. Отказ от публичной дискуссии выглядел бы как признание слабости позиции. Согласие означало прямое противостояние с человеком, который, похоже, знал гораздо больше, чем должен был.

– Я обсужу это предложение с Фантомом, – осторожно сказал я. – Но должен предупредить, что он крайне избирателен в своих публичных взаимодействиях.

– Конечно, – Фомин кивнул с понимающей улыбкой. – Анонимность – важная часть его… вашей концепции.

Эта оговорка, это «вашей» вместо «его», было слишком явным, слишком провокационным. Он практически обвинял меня в создании Фантома прямо здесь, в галерее, полной людей.

Я почувствовал, как нарастает гнев, как теряю контроль над собой. Хотелось схватить этого самоуверенного мошенника за грудки, вытащить из галереи, заставить признаться, кто за ним стоит, что он на самом деле знает.

Но я сдержался. Любая эмоциональная реакция сейчас только подтвердила бы его намеки, дала бы ему то, чего он добивался – публичный скандал, который привлек бы еще больше внимания к его претензиям.

– Если вы закончили осмотр выставки, мистер Фомин, – я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно, – возможно, вам стоит сосредоточиться на подготовке к вашей собственной. Она ведь открывается через несколько дней, не так ли?

– Да, – Фомин кивнул. – И я надеюсь увидеть вас там, мистер Белецкий. Думаю, вам будет… интересно.

С этими словами он кивнул Карине, вежливо улыбнулся мне и направился к выходу. Люди расступались перед ним, шепчась и указывая – многие узнали его из новостей и социальных сетей.

Я смотрел ему вслед, чувствуя смесь гнева, страха и беспомощности. Этот человек, кем бы он ни был и на кого бы ни работал, был опаснее, чем мы предполагали. Он не просто бросал обвинения – он методично, продуманно подрывал нашу легенду, создавая альтернативную версию, которая звучала все более убедительно.

Карина положила руку мне на плечо:

– Непростая ситуация, Марк. Но новая серия действительно впечатляет. Кто бы ни был настоящим автором этих работ, он, безусловно, талантлив.

Я посмотрел на нее, пытаясь понять, что скрывается за этими словами. Верила ли она Фомину? Подозревала ли правду? Или просто наслаждалась драмой, которая разворачивалась перед ней?

– Фантом – настоящий автор, – твердо сказал я. – Все эти обвинения безосновательны.

Карина улыбнулась – не зло, но с каким-то понимающим сочувствием:

– Конечно, Марк. Конечно.

Она отошла, оставив меня с неприятным ощущением, что она видит сквозь мою ложь, но по каким-то своим причинам решила пока не выносить это на публику.

Остаток вечера прошел как в тумане. Я общался с посетителями, давал интервью, отвечал на вопросы, но часть меня все время думала о Фомине, о его визите, о его намеках, о его уверенности. Кто он такой? Откуда знает детали нашей аферы? Кто стоит за ним?

Когда выставка наконец закрылась, мы с Димой и Глебом собрались в подсобном помещении галереи, чтобы обсудить произошедшее.

– Он знает слишком много, – Дима выглядел встревоженным. – Эта фраза про «программиста»… Это не случайное предположение. Он знает, как устроен наш проект.

– Но откуда? – Глеб нервно расхаживал по комнате. – Кто мог ему рассказать?

– Я продолжаю исследовать его связь с Неверовым, – сказал Дима. – Но даже если Неверов рассказал ему о моих методах, это не объясняет, откуда он знает о структуре нашей операции, о моей роли как программиста, о том, что Фантом – это не реальный человек.

– Возможно, он просто догадался, – предположил я. – Анализировал наши действия, наши заявления, технические аспекты работ и пришел к логическому выводу.

– Возможно, – Дима не выглядел убежденным. – Но его уверенность, его конкретные намеки… Это больше похоже на знание, чем на догадки.

– В любом случае, он опасен, – Глеб остановился и посмотрел на нас. – И его выставка, которая открывается через несколько дней, может стать настоящей проблемой. Особенно если за ним действительно стоит Савицкий.

Я кивнул:

– Мы должны подготовиться. Дима, продолжай расследование. Глеб, свяжись с юристами, проработай возможные действия в случае прямых обвинений или юридических претензий. Я займусь медиа, постараюсь сформировать правильное восприятие сегодняшней выставки, подчеркнуть успех новой серии.

Мы разошлись, каждый со своей задачей, но с общим ощущением, что ситуация стремительно ухудшается. Фантом, которого мы создали, все больше выходил из-под нашего контроля, становясь полем битвы для сил, которые мы не полностью понимали и не могли контролировать.

А где-то на фоне этой битвы, этого хаоса, этой неопределенности маячила фигура Савицкого – богатого, влиятельного, безжалостного. Человека, который не привык проигрывать и не принимал отказов. Человека, который мог уничтожить нас, если бы узнал правду или даже просто решил, что с нами слишком много проблем.

Я вернулся домой поздно ночью, эмоционально и физически истощенный. Несмотря на внешний успех выставки, внутренне я чувствовал, что мы теряем контроль, что наша тщательно