NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

– Более того, она предлагает стать нашим союзником, – я кивнул. – В обмен на эксклюзивную историю для будущей книги.

– Это… неожиданно, – Дима задумчиво потер подбородок. – Но логично, если посмотреть с ее перспективы. Карина всегда была не просто критиком, но и исследователем современного искусства, его тенденций и феноменов. А Фантом, безусловно, один из самых интересных феноменов последних лет.

– Вопрос – доверяем ли мы ей? – Глеб все еще выглядел обеспокоенным. – Что если это ловушка? Что если она собирает информацию для немедленного разоблачения?

– Я знаю Карину много лет, – я покачал головой. – Она жесткая, требовательная, но принципиальная. Если она говорит, что не опубликует историю без нашего согласия, значит, так и будет.

– И что это меняет в нашей ситуации с Савицким и Фоминым? – спросил Дима.

– Многое, – я начал анализировать. – Если Карина на нашей стороне, это дает нам определенное преимущество. Ее голос в арт-сообществе имеет вес. Если она поддержит Фантома против претензий Фомина, это может склонить общественное мнение в нашу пользу.

– Но она не может открыто поддержать нас, не раскрывая, что знает правду, – заметил Глеб. – Это подорвет ее собственную репутацию.

– Она может сделать это тонко, – возразил я. – Не прямым опровержением претензий Фомина, а аналитическим разбором его аргументов, указанием на несоответствия в его версии, подчеркиванием художественной ценности работ Фантома независимо от вопросов авторства.

Дима кивнул:

– Это может сработать. Но все равно не решает нашу основную проблему – Савицкий. Если он действительно стоит за Фоминым, если он решил получить контроль над Фантомом, он не остановится из-за нескольких статей Карины.

– Верно, – согласился я. – Но с Кариной на нашей стороне у нас появляется больше вариантов. Мы можем продолжать борьбу, опираясь на ее поддержку. Или можем подготовиться к контролируемому разоблачению, где она поможет нам представить все как арт-эксперимент, концептуальный проект с самого начала.

– Или мы все равно можем принять предложение Савицкого, – напомнил Глеб. – И использовать Карину как страховку, на случай если он решит нас обмануть.

Мы обсуждали различные варианты, когда телефон Глеба зазвонил. Он посмотрел на экран и нахмурился:

– Говорите о дьяволе… Это Савицкий.

Мы с Димой напряженно переглянулись. Глеб включил громкую связь и ответил:

– Олег, добрый день.

– Глеб, – голос Савицкого звучал спокойно и уверенно. – Я хотел бы встретиться с тобой и Марком сегодня вечером. Обсудить ситуацию вокруг Фантома и возможные решения.

Глеб бросил на меня вопросительный взгляд. Я кивнул – нам в любом случае нужно было поговорить с Савицким, узнать, чего он на самом деле хочет.

– Конечно, Олег, – ответил Глеб. – Где и во сколько?

– В моем офисе, в восемь вечера, – Савицкий назвал адрес в деловом центре «Москва-Сити». – И, Глеб… это важный разговор. Очень важный.

Он отключился, оставив нас в напряженной тишине.

– Что будем делать? – спросил Дима. – Какую позицию займем?

– Я думаю, нам стоит выслушать, что он предложит, – медленно сказал я. – Не соглашаться сразу, но и не отвергать с порога. Нам нужно время, чтобы обдумать все варианты, включая предложение Карины.

Глеб кивнул:

– Согласен. Будем осторожны, выясним его намерения, но не будем принимать поспешных решений.

Мы договорились, что на встречу с Савицким пойдем только я и Глеб. Дима останется в тени – его роль в создании работ Фантома должна была оставаться секретом как можно дольше.

Офис Савицкого располагался на одном из верхних этажей башни «Федерация» в «Москва-Сити». Из панорамных окон открывался впечатляющий вид на ночную Москву – сияющую, мерцающую, раскинувшуюся до горизонта. Интерьер был минималистичным, но дорогим – ничего кричащего, только качественные материалы, сдержанные цвета, идеальные пропорции.

Сам Савицкий встретил нас в просторном кабинете, где кроме рабочего стола и кресел располагалось несколько произведений современного искусства – я узнал работы Рихтера, Гормли, Кунса. Коллекция, стоившая миллионы.

– Марк, Глеб, – Савицкий пожал нам руки. – Спасибо, что пришли. Присаживайтесь.

Мы сели в кресла напротив его стола. Савицкий не спешил начинать разговор, внимательно изучая нас, как будто оценивая наше состояние, нашу готовность к тому, что он собирался сказать.

– Вы, вероятно, догадываетесь, о чем я хотел поговорить, – наконец сказал он. – О Фантоме. О Фомине. О будущем.

– Мы слушаем, – осторожно ответил я.

Савицкий наклонился вперед:

– Давайте говорить откровенно. Ситуация становится все более запутанной и потенциально опасной для всех участников. Фомин со своими претензиями, медиа со своим интересом к скандалу, коллекционеры, начинающие беспокоиться о своих инвестициях… Это может выйти из-под контроля очень быстро.

Он сделал паузу:

– Я предлагаю решение. Простое, элегантное и выгодное для всех заинтересованных сторон.

– Какое? – спросил Глеб.

– Я приобретаю эксклюзивные права на все будущие работы Фантома. Становлюсь его единственным коллекционером и патроном. Взамен обеспечиваю полную защиту от претензий Фомина и любых других потенциальных проблем. Финансирую амбициозные проекты, организую международные выставки, поднимаю стоимость работ на новый уровень.

Он откинулся в кресле:

– Вы сохраняете свои роли – Марк как представитель Фантома, Глеб как галерист. Получаете щедрое вознаграждение. Единственное изменение – стратегические решения принимаются совместно, с учетом моих интересов как основного инвестора.

Предложение было прямым и конкретным. Савицкий не ходил вокруг да около, не пытался маскировать свои намерения. Он хотел контроль над Фантомом и был готов заплатить за это.

– А Фомин? – я решил пойти ва-банк. – Какова его роль во всем этом?

Савицкий посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом:

– Я вижу, вы догадливы, Марк. Да, Фомин работает на меня. Точнее, я финансирую его деятельность. Это было… напоминанием о том, насколько хрупкой может быть репутация в мире искусства. Насколько важно иметь влиятельных союзников.

Он не отрицал, не пытался скрыть свою роль в создании проблемы. Это было признанием шантажа, но сформулированным таким образом, чтобы звучать почти как деловое предложение.

– И если мы примем ваше предложение, проблема с Фоминым исчезнет? – уточнил Глеб.

– Разумеется, – Савицкий слегка улыбнулся. – Фомин признает, что ошибался в своих претензиях, извинится за недоразумение и исчезнет со сцены. Никакого ущерба для репутации Фантома, никаких сомнений в подлинности его работ.

– А если мы откажемся? – я не мог не задать этот вопрос.

Улыбка Савицкого стала холоднее:

– Тогда ситуация, боюсь, станет гораздо более сложной. Фомин предоставит дополнительные «доказательства» своих претензий. Медиа подхватят историю с еще большим энтузиазмом. Коллекционеры начнут беспокоиться о своих инвестициях. Галереи будут отказываться от выставок. И, что самое неприятное, может всплыть информация о реальной природе Фантома. О том, кто на самом деле создает его работы.

Это была прямая угроза. Савицкий знал или, по крайней мере, сильно подозревал правду о Фантоме. И он был готов использовать это знание, если