NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

сами раскроем правду о Фантоме, но на наших условиях? Представим его как концептуальный арт-проект, исследование природы авторства и подлинности в цифровую эпоху?

Савицкий смотрел на меня несколько секунд, затем рассмеялся – негромко, но искренне:

– Это был бы смелый ход, Марк. И при других обстоятельствах, возможно, даже удачный. Но вы забываете о двух вещах. Во-первых, о коллекционерах, которые заплатили миллионы за работы Фантома. Некоторые из них – люди, с которыми не стоит шутить. Они не оценят, что их сделали частью «концептуального проекта» без их согласия.

Он сделал паузу:

– И во-вторых, о материалах, которые уже находятся в чужих руках. Ваша версия о «запланированном арт-проекте» будет выглядеть гораздо менее убедительно, когда люди увидят вашу раннюю переписку, где вы обсуждаете, как обмануть рынок и заработать на доверчивых коллекционерах.

Он был прав, и это было самым неприятным. Наши ранние обсуждения, когда мы только планировали аферу, были далеки от концептуальных рассуждений об искусстве и авторстве. Это были циничные, прагматичные разговоры о том, как заработать деньги, обманув систему.

– Тогда каково ваше предложение? – спросил я, чувствуя, как сужаются варианты.

– То же, что и раньше, – спокойно ответил Савицкий. – Партнерство. Я становлюсь основным инвестором и стратегическим партнером проекта «Фантом». Вы сохраняете свои роли и получаете защиту от разоблачения. Фомин исчезает, скандал утихает, все возвращается в нормальное русло – только теперь с моими ресурсами и под моим контролем.

– А материалы со взломанного компьютера? – я прямо взглянул на него.

– Будут надежно сохранены, – Савицкий выдержал мой взгляд. – Как страховка нашего партнерства. Пока мы работаем вместе, они никогда не увидят свет. Если наши пути разойдутся… что ж, тогда все будет зависеть от обстоятельств.

Это был шантаж, чистой воды шантаж, но закамуфлированный под деловое предложение. Савицкий не угрожал напрямую – он просто объяснял реальность, как он ее видел.

– Я должен обсудить это с партнерами, – сказал я после паузы.

– Конечно, – Савицкий кивнул. – Но не затягивайте. Выставка Фомина открывается завтра. Если мы не достигнем соглашения до этого, боюсь, ситуация выйдет из-под контроля.

Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил его на стол:

– Здесь контракт. Основные условия нашего потенциального партнерства. Прочтите, обсудите с вашей командой. Я жду ответа до завтрашнего полудня.

Савицкий встал, давая понять, что разговор окончен:

– Это выгодное предложение, Марк. Для всех заинтересованных сторон. Надеюсь, вы примете мудрое решение.

Он ушел, оставив меня сидеть с конвертом в руках и ощущением, что стены сжимаются вокруг меня.

Я вернулся домой в состоянии глубокой задумчивости. Разговор с Савицким не принес новых вариантов – только подтвердил то, что мы уже подозревали. Он стоял за взломом, он контролировал Фомина, он имел доказательства нашей аферы. И он не собирался отступать.

Я открыл ноутбук, собираясь написать Диме и Глебу о результатах встречи, когда заметил что-то странное. Курсор двигался сам по себе, открывая файлы, программы, как будто кто-то удаленно управлял моим компьютером.

Я почувствовал, как холодеет кровь. Мой компьютер тоже был взломан. Кто-то получил доступ ко всей моей информации, всем моим файлам, всей моей переписке.

Я немедленно выключил ноутбук, выдернув шнур питания, и позвонил Диме с мобильного телефона.

– Мой компьютер взломан, – сказал я без предисловий. – Кто-то получил удаленный доступ, прямо на моих глазах.

– Черт, – Дима звучал встревоженно. – Это становится все серьезнее. Они атакуют нас со всех сторон.

– Что нам делать? – я чувствовал, как нарастает паника. – Если они получили доступ к моим файлам, они знают все – наши планы, наши контакты, наши финансовые схемы.

– Не используй больше этот компьютер, – решительно сказал Дима. – И проверь свой телефон – он тоже может быть скомпрометирован. Нам нужно встретиться лично, обсудить ситуацию.

Мы договорились встретиться через час в небольшом кафе, которое не было связано с нашими обычными маршрутами. Я оставил ноутбук дома, взял с собой только бумажную копию контракта, полученного от Савицкого.

По дороге в кафе я не мог отделаться от ощущения, что за мной следят. Каждый прохожий, задержавший на мне взгляд, каждая машина, проезжавшая слишком медленно, каждый телефонный звонок рядом – все казалось частью невидимой сети наблюдения, опутавшей меня.

Это было иррационально, параноидально, но я не мог избавиться от этого чувства. Савицкий, кем бы он ни был и какими бы ресурсами ни обладал, явно не собирался полагаться только на угрозы. Он активно собирал информацию, следил за нами, готовился использовать любую слабость.

В кафе уже ждали Дима и Глеб. Они выглядели напряженными, встревоженными, как люди, загнанные в угол.

– Как прошла встреча? – спросил Глеб, когда я сел за их столик.

– Как и ожидалось, – я положил конверт на стол. – Савицкий подтвердил, что контролирует Фомина и стоит за взломом. Он предлагает «партнерство» – фактически, полный контроль над проектом в обмен на защиту от разоблачения.

Я кратко пересказал содержание нашего разговора, включая реакцию Савицкого на идею контролируемого разоблачения.

– Он прав насчет ранней переписки, – мрачно сказал Дима. – Наши первые обсуждения были достаточно циничными. Трудно будет представить это как запланированный арт-проект.

– И что нам делать? – Глеб выглядел потерянным. – Кажется, у нас действительно нет выбора, кроме как принять его условия.

– Или исчезнуть, – тихо сказал Дима. – Забрать деньги и уехать. Начать все сначала где-нибудь, где нас не найдут.

– Савицкий найдет нас где угодно, – возразил я. – Человек с его ресурсами и связями… Мы нигде не будем в безопасности.

– Тогда остается только принять его предложение, – заключил Глеб. – По крайней мере, так мы сохраним проект, свои позиции, свой доход.

– Или третий вариант, – медленно сказал я. – Мы все-таки идем путем контролируемого разоблачения, но более продуманного, более подготовленного.

– Как? – Дима нахмурился. – Савицкий прав – наша ранняя переписка уничтожает эту версию.

– Не обязательно, – я начал формулировать идею, которая только зарождалась в моей голове. – Что, если мы скажем, что изначально это действительно была афера, но со временем она эволюционировала в нечто большее – в настоящий арт-проект, исследующий природу подлинности и авторства? Что мы сами были удивлены тем, как наш циничный план превратился в значимое художественное высказывание?

– Это… может сработать, – Дима задумался. – Это даже правда, в каком-то смысле. Мы действительно начинали как простая афера, но со временем проект стал чем-то большим, более значимым.

– И Карина может помочь нам сформулировать эту историю, – добавил я. – Ее статья, объясняющая эволюцию проекта от циничного обмана к концептуальному исследованию, может задать тон всему последующему обсуждению.

Глеб выглядел неуверенно:

– Это все еще огромный риск. И Савицкий не отступит просто так. Если мы решим идти против него, он использует