Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

а интуиция лишь вводит в заблуждение. А все дело в том, что этапы этой процедуры причинно-непрозрачны: человек не может самостоятельно распознать и оценить все их функции, взаимодействие и важность. Причинная непрозрачность многих культурных адаптаций оказала огромное влияние на нашу психологию.

Но постойте. Может быть, я неправ насчет обработки маниоки. Возможно, все-таки не очень сложно разобраться, зачем нужны все этапы обезвреживания маниоки, даже в одиночку. К счастью, история знает прецедент.

В начале XVII века португальцы впервые завезли маниоку из Южной Америки в Западную Африку. Однако они не перевезли ни освященные веками протоколы ее обработки, принятые у туземцев, ни само собой разумеющуюся готовность им следовать. Маниока быстро распространилась по Африке и стала основной культурой для многих поколений, поскольку ее легко сажать и она дает большие урожаи в неплодородных и засушливых регионах. Однако методы ее переработки восстановились с большим трудом и не везде. Даже сейчас, спустя несколько сотен лет, хроническое отравление синильной кислотой остается в Африке большой проблемой. Подробные исследования местных методов приготовления маниоки показывают, что в готовой пище нередко сохраняется высокое содержание цианида, а в крови и моче многих местных жителей обнаруживаются небольшие количества цианида, которые еще не привели к явным симптомам. В некоторых местах маниоку вообще не обрабатывают перед приготовлением, а иногда обработка даже повышает содержание синильной кислоты. Но не все так плохо: в некоторых африканских популяциях в ходе культурной эволюции возникли отличные методы обработки маниоки, просто они очень медленно распространяются[128].

Здесь главное в том, что культурная эволюция нередко бывает гораздо умнее нас. На протяжении поколений отдельные члены популяций бессознательно прислушиваются к самым преуспевающим, уважаемым и здоровым людям из своей общины и учатся у них, и этот эволюционный процесс порождает культурные адаптации. Хотя эти сложные поведенческие репертуары на первый взгляд прекрасно спроектированы для решения местных задач, первоначально их создали не одиночки, применявшие причинно-следственные модели, рациональное мышление и анализ затрат и выгод. Нередко большинство тех, кто умеет применять подобные адаптивные практики, не понимают, как и почему они действуют и вообще “делают” ли они что-нибудь; иногда этого не понимает никто. Такие сложные адаптации возникают именно потому, что естественный отбор благоприятствует тем, кто верит в культурное наследие, в накопленную мудрость, скрытую в приемах и убеждениях, перешедших от предков, и ставит их выше своей интуиции и личного опыта. Во многих критических ситуациях интуиция и личный опыт могут увести в сторону, как мы видели на примере пропавших первопроходцев (нарду был вкусным и сытным). Чтобы картина стала яснее, рассмотрим еще несколько культурных адаптаций.

Табу во время кормления грудью и беременности?

Мы ели крупную вкусную мурену, и тут я заметил, что Мири не берет себе ни кусочка и ест только маниоку. Я спросил ее, почему она не ест мурену. Помнится, она ответила что-то вроде: “А табу: ки са букете”, что в переводе означает “Табу, я беременна”.

“Интересно”, — подумал я. Значит, существуют табу на употребление определенной пищи во время беременности. Я заметил, что Мири не ест рыбу, поскольку сам сомневался, стоит ли мне есть мурену: я читал, что этот вид содержит много сигуатоксина, вызывающего особое отравление — сигуатеру. Разумеется, я последовал непреложному правилу этнографов и продолжил есть мурену, поскольку больше никто не выказывал ни малейшего беспокойства. Многие даже отнеслись к этому блюду с энтузиазмом, поскольку мурена ароматнее обычной белой рыбы. Этот случай, произошедший на заре моей полевой работы на Фиджи, пробудил во мне любопытство и в ближайшие несколько лет подтолкнул к углубленным исследованиям практик и пищевых табу при беременности[129].

В этом проекте я взял в соавторы мою жену Натали, поскольку у нее огромный опыт исследований в области здравоохранения, беременности и кормления грудью. И вот что мы обнаружили: и во время беременности, и во время кормления грудью женщины на острове Ясава (Фиджи) придерживаются целого ряда пищевых табу, которые избирательно исключают из рациона самые ядовитые виды морских рыб. Эти крупные морские рыбы, в том числе мурены, барракуды, акулы, скорпены и некоторые крупные виды груперов, составляют важную часть рациона местных сообществ, однако все они, как известно из медицинской литературы, могут вызвать сигуатеру. Сигуатоксин вырабатывается морским микроорганизмом, живущим на мертвых коралловых рифах. Он накапливается вверх по пищевой цепочке и у крупных и долгоживущих особей этих видов достигает опасной концентрации. Острые симптомы отравления, длящегося около недели, — диарея, рвота, головная боль, зуд по всему телу и характерное обратное кожное восприятие тепла и холода. Мои друзья из деревни говорят, что понимают, что отравились, когда купаются. Купаются они всегда в прохладной воде, а при отравлении вода обжигает кожу. Иногда эти симптомы возвращаются через несколько недель или даже месяцев. О воздействии сигуатоксина на плод известно мало, но мы знаем, что у беременных женщин снижается сопротивляемость к ядам, и в медицинской литературе я встречал описания случаев, когда при отравлении сигуатоксином плод сильно страдал. Этот яд, как и другие, по-видимому, накапливается в материнском молоке и опасен для младенцев. У взрослых сигуатера приводит к смерти в небольшом проценте случаев. Скорее всего, вы о сигуатере никогда не слышали, однако это самая распространенная разновидность отравления рыбой, заболевание, часто встречающееся в любой популяции, где принято есть тропические виды коралловых рыб[130].

Набор табу представляет собой культурную адаптацию, избирательно исключающую самые ядовитые виды рыбы из обычного рациона женщины на тот период, когда матери и их потомство наиболее подвержены отравлению. Чтобы исследовать, откуда взялась эта культурная адаптация, мы изучили, во-первых, как женщины узнают о табу и, во-вторых, какое у них понимание причин и следствий. Обычно женщины узнают об этих табу еще в подростковом возрасте или в юности от матерей, свекровей и бабушек. Однако затем значительная часть женщин дополняет свой первоначальный репертуар, узнавая новые табу от старейшин деревни и от обладающих престижем местных ялева вуку (мудрых женщин), которые известны своими широкими познаниями о деторождении и лекарственных растениях. Таким образом, жительницы Фиджи опираются на критерии возраста, успеха, знаний и престижа, чтобы понять, у кого узнавать о табу. Как уже говорилось в предыдущих главах, одной такой избирательности достаточно, чтобы создать адаптивный репертуар на протяжении поколений, и при этом не нужно, чтобы кто-нибудь что-нибудь понимал.

Кроме того, мы искали общую ментальную модель, объясняющую, почему нельзя есть эти виды морских рыб во время беременности и кормления грудью, — причинно-следственную модель или набор логически обоснованных принципов. На вопрос, чего и когда нельзя есть, женщины