Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

сфокусировали внимание на очевидных симптомах психического заболевания. При этом они очень мало внимания уделили психологическому состоянию молодой женщины, приехавшей в Великобританию из другой страны, причем с совершенно иной культурой. Вполне возможно, впрочем, что они сконцентрировались именно на ее психическом нездоровье по той причине, что Кезия и раньше проявляла некоторую склонность к насилию. Я, в частности, выяснила, что в девятнадцатилетнем возрасте она, придя в состояние психоза, напала на свою мать и в результате была экстренно госпитализирована в местное лечебное учреждение для душевнобольных. Физически мать не пострадала, но была напугана и, когда Кезию выписали, заявила медикам, что не хочет, чтобы дочь вернулась домой и продолжала жить под одной крышей с другими членами семьи. В итоге Кезию отправили на реабилитацию в медицинское учреждение, где работал Марк. Мне хотелось выяснить побольше обо всей этой истории, но я понимала, что сначала предстоит проделать некую черновую работу.

В течение следующих шести месяцев мы с Кезией регулярно встречались и беседовали. Постепенно наши разговоры стали более свободными. Они перестали строиться по схеме, в соответствии с которой я задавала вопросы, а Кезия на них отвечала. Я частенько предоставляла пациентке возможность самой начинать общение, причем с той темы, которая казалась ей важной в тот или иной конкретный момент. В основном мы говорили о ее прошлом – друзьях и увлечениях в то время, когда она была ребенком и подростком и жила на Ямайке, а также о взаимоотношениях с другими членами семьи, в которых случались как легкие и приятные, так и тяжелые периоды. Кезия не раз говорила мне, что прежде никто никогда не интересовался этой стороной ее жизни. Мне никогда не бывало скучно во время наших бесед, но я заметила, что неожиданный и весьма странный приступ сонливости, который я ощутила как-то раз во время разговора с Кезией, временами повторялся. По этой причине мне постоянно приходилось жестко контролировать себя и быть готовой подавить зевок или незаметно себя ущипнуть. Со временем я уловила, что это случалось всякий раз, когда Кезия начинала говорить о своем горе и переживаемом ею чувстве потери, а также повторяла излюбленную литанию о том, что «все хорошее в ее жизни осталось позади» и как ей в очередной раз пришлось «собраться с силами и жить дальше». В такие моменты я словно загипнотизированная всегда ощущала сильнейшую усталость. У меня возникало чувство, что я просто валюсь с ног. Усилием воли я подавляла это состояние и старалась как могла скрыть его от Кезии, отмечая про себя, что следует обсудить эту ситуацию с супервайзером.

Как-то раз меня пригласили на очередное обсуждение случая Кезии. Коллеги хотели получить последнюю информацию, а возможно, и ответы на некоторые вопросы. Однако могла ли я сказать, что эти ответы у меня уже есть? Прежде чем принять приглашение, я решила обсудить с Кезией вопрос о том, что случилось с Марком. Во время нашего следующего сеанса я напомнила пациентке, что, как нам обеим известно, дискуссию, которая свела нас с ней, начал не кто иной, как Жан-Поль, и что именно он предложил новое объяснение ее преступления. Я также напомнила Кезии о нашей первой встрече и поинтересовалась, можем ли мы вернуться к обсуждению вопроса о связи между ее психическим заболеванием и совершенным преступлением.

– Я думаю, раньше вам было трудно говорить об этом, не так ли? Что ж, может, мы побеседуем об этом сейчас?

Пациентка согласилась и спросила:

– С какого места начинать?

Я предложила Кезии начать с рассказа о том, где она впервые встретила Марка. Когда она заговорила, я убедилась, что ее слова совпадают с тем, что я уже узнала раньше из рапортов и других официальных документов, а также показаний свидетелей. Так что события, о которых шла речь, стали складываться в моем сознании в логичную и целостную картину.

Когда после нападения на мать Кезии не разрешили вернуться домой, а оставили ее в местной больнице, ей пришлось провести там очень плохой и тяжелый для нее год, пока медики искали другое место, куда ее можно было бы перевести. Наконец в какой-то момент стало известно, что в одном из интернатов освободилась койка. Марк навестил Кезию в больничной палате. Это произошло за несколько недель до ее перевода. Он представился и объяснил, что будет ее куратором. У него тоже имелись афрокарибские корни – отец Марка был родом с Ямайки. Ответив на вопросы Кезии, Марк рассказал ей о жизни в интернате, и ему удалось создать у нее впечатление, что ее там ждут и что там ей будет хорошо. В день выписки из больницы он помог ей собрать вещи и отвез Кезию в ее новый дом. У них с Марком с самого начала сложились хорошие отношения. Он был весьма набожным человеком и часто говорил с ней о Всевышнем, о том, что Бог милостив и способен прощать. Для Кезии это было нечто новое и непривычное, но слушать Марка ей было приятно.

– Благодаря ему я почувствовала себя на новом месте так, словно оказалась дома, – сказала Кезия, и я подумала, что эти слова могут оказаться очень важными.

В психотерапии слова, в том числе случайные оговорки, имеют большое значение, какими бы обычными и даже банальными они ни казались на первый взгляд. Каждый человек иногда случайно говорит не то, что он хотел сказать. Есть даже такая старая шутка: «Оговорка по Фрейду – это когда человек о чем-то говорит, а имеет в виду свою мать». Помнится, у меня тогда мелькнула мысль, что Кезия сказала именно то, что имела в виду. В этих словах, скорее всего, было зашифровано, что именно значит для нее слово «дом». Марк для нее мог ассоциироваться с чем угодно – и с ее родной Ямайкой, и с мечтами об отце, и с абстрактными представлениями о любви и безопасности.

Было очень трудно выяснить, что впоследствии произошло между Кезией и Марком и что изменилось за те несколько недель, которые женщина прожила в интернате. Кезия не рассказала мне почти ничего нового. Когда она покинула больницу в сопровождении Марка, с ней все было в порядке, хотя она еще продолжала болезненно переживать то, что мать фактически от нее отказалась, не позволив жить вместе с остальными членами семьи. Кезия устроилась в отведенной ей комнате и активно включилась в жизнь интерната. Она сообщила мне, что каждый день послушно принимала назначенные лекарства, хотя вскоре после ареста некоторые утверждали, что, возможно, это было не так. Узнав об этом, я, помнится, тихонько вздохнула – я всегда так реагирую, когда люди высказывают стереотипные мнения по