Сделай сам 2 - Константин Николаевич Буланов

пункту назначения — городу Мукден, лишь в последних числах ноября, проведя в пути аж 42 дня. Здесь-то мы и узнали, что нафиг никому не сдались все такие из себя гвардейские. Во всяком случае, именно такое понимание возникло и у командования нашей бригады, и у нас, простых служак, после визита командующего Маньчжурской армией — генерала от инфантерии Куропаткина. Да, да! Того самого, который во время военных манёвров 1902 года «наступал» на главные силы противника, двигаясь на легковом автомобиле впереди своих войск.

Правда здесь, на Дальнем Востоке, на протяжении почти всего года войны он только и делал, что отступал. Впрочем, отступал весьма грамотно. Чего было не отнять, того было не отнять. Войска большей частью именно что организованно отходили на заранее подготавливаемые позиции, а не драпали сломя голову, бросая по пути всё, что только можно.

К тому же, потери сухопутных частей за весь год войны были не такими уж и высокими. Около 15 тысяч убитыми, столько же пленными и под 30 тысяч ранеными. Отнюдь не цифры грядущих мировых войн, в которых бывало за один день каждая из сторон несла куда большие потери. Вот только складывающаяся в стране ситуация, да и положение эскадры в Порт-Артуре требовали от него совершенно иного — не отступать, а наступать. Хотя бы с целью восстановления железнодорожного сообщения с военно-морской базой. Плюс целых два великих князя свалились ему прямо на голову. А вот на их глазах «праздновать труса» Куропаткин себе позволить уже никак не мог. Тем более, что ещё с начала ноября его штаб всё же разрабатывал наступательную операцию, которой и следовало максимально скоро состояться, коли господа генералы желали сохранить свои звания, должности и положение в обществе.

И тут как нельзя кстати нам на руку сыграли все былые отступления нашей армии.

Почему сыграли? Да потому что ныне не менее половины, что наших, что японских войск находились на равнинной части Маньчжурии. Поля, поля и ещё раз поля то и дело пересекающиеся речушками и балками. Считай сплошная степь, прерываемая редкими рощами, да многочисленными китайскими деревушками. А все те сопки, в которых наши броневики вовсе не смогли бы действовать, буксуя на подъёмах, остались лишь на левом фланге, где и без нас имелось кому воевать.

Так мы и попали в состав 2-й армии под командованием генерала от инфантерии Гриппенберга Оскара-Фердинанда Казимировича. Наверное, одного из немногих генералов в российской армии, которого ни в коей мере нельзя было назвать откровенным лизоблюдом. Прямой, местами даже бескомпромиссный и одновременно слишком гордый, чтобы демонстрировать свою готовность прогнуться под кого бы то ни было, он был сильно нелюбим «высшим армейским обществом», где всевозможные интриги и закулисные договорённости уже давно начали значить куда больше, нежели владение искусством ведения войны. Но его назначил в Маньчжурскую армию на одну из высших должностей лично Николай II, отчего тому же Куропаткину было вовсе не с руки отказываться от такого подчинённого.

Но ринулись ли мы сразу в атаку все такие бравые и броненосные? Конечно, нет! Гриппенберг и сам прибыл на фронт буквально за день до нас, отчего ему сперва потребовалось не менее месяца на то, чтобы вообще вникнуть в творящееся тут мракобесие и хоть в какой-то мере принять армию, фронт которой растянулся на добрые 40 верст. А мракобесия, вплоть до отказа ряда подразделений выполнять приказы и вообще подчиняться командованию, тут имелось в избытке. Потому ему точно было чем заняться.

Наша же бригада всё это время тоже не сидела без дела. Мы акклиматизировались. Это я так завуалировано называю обучение наскоро подготовленных водителей и механиков ухаживанию за техникой при отрицательных температурах воздуха и вообще всей окружающей среды.

Дятлов-то ленивых всё ещё хватало. А не слитое после выключения двигателя моторное масло и повальное воровство спирта, применяемого для разведения воды в системе охлаждения моторов, вообще превратились в мою постоянную головную боль, как «главного по тарелочкам». Точнее говоря, неофициально главного.

Не менее 35 машин мы потеряли в декабре из-за разрыва блоков цилиндров вследствие образования внутри них льда, поскольку спиртовая смесь с них была заботливо слита с целью последующего употребления всякими страждущими солдатскими организьмами и замещена обычной водой.

Помните? Я ведь уже как-то утверждал, что солдат любой армии не загнанный, словно та лошадь, всевозможными задачами и работой — это лютый караул. Так оно и оказалось в который уже раз. А мне, блин, оставалось только разводить руками перед самим командиром бригады, ибо менять моторы нам было просто не на что. Запасных мы с собой не брали за неимением оных.

Но всему когда-то наступал конец. Вот и нам 1 января 1905 года, наконец, поставили первую боевую задачу — принять участие в штурме какого-то небольшого китайского селения Сандепу, являвшегося одним из главных узлов обороны японских войск на данном участке фронта.

Правда, в отличие от прочих сил, выделенных на выполнение этой задачи, нам предстояло идти не как нормальным героям — в обход, а как героям-гвардейцам — то есть грудью на амбразуры. Иными словами говоря — атаковать в лоб.

И, нет. Это не было чьей-то дуростью. Просто на нашем участке фронта позиции японцев с обоих сторон защищали реки-переплюйки Хуньхэ и Шахэ. Но вот беда! Там, где по льду спокойно могла пройти лошадь со всадником, наши броневики оказывались бы перед непреодолимой преградой. А как показал опрос давно тут воюющих бойцов, что прежде отступали через эти территории к Мукдену, все мосты через эти две речушки являлись исключительно деревянными кое-как собранными на соплях конструкциями, где и двум всадникам разъехаться было бы тяжело. Потому и оставался нам один единственный путь — переть в лоб на подготовленные японцами за последние два месяца укрепления.

— Вперёд! — нервно сглотнув, скомандовал мне брат царя, который решил, что отсиживаться в тылу ему не позволит гордость гвардейского офицера. Максималист, блин, в нём проснулся, а мне теперь башкой рисковать!

— Господи, спаси и сохрани, — троекратно перекрестился я и, врубив вторую передачу, чтобы не буксовать на наледи, сдвинул наш головной броневик с места. Да! Пришлось вот выползти на самую-самую передовую из своего тёплого и уже почти уютного тыла!

Ни раций, ни иных способов связи ныне не существовало, отчего командирам броневых рот приходилось действовать, как военным морякам — лидировать подчинённых, находясь на острие атаки и указывая им направление движения собственной машиной.

Так-то я числился главным механиком в роте, а никак не водителем. И должен был сидеть исключительно в