Сделай сам 2 - Константин Николаевич Буланов

в связи с этим возникла жуткая неразбериха! Может, я вообще ничего не понимаю в управлении армиями и корпусами? Тут даже спорить не буду! Не понимаю! Чему не учили, тому не учили! Но даже мне, безмозглому в этом деле человеку, понятно, что начинать тасовать части между армиями за день до начала наступления было не просто плохой, а откровенно преступной идеей. Но именно этим и занялись Куропаткин с Гриппенбергом, словно малые дети какие-то.

Ты мне передай вот этот полк, а я тебе отдам на время вот этот батальон, этот и ещё этот эскадрон. Не-е-е-е! Так не пойдёт! Давай лучше я тебе отдам вот эту батарею осадных орудий, которую мне некуда приткнуть, а ты мне два полка конницы взамен. Ну и две мортирные батареи тебе ещё подкину. Всё равно вся эта тяжёлая артиллерия не успеет подойти к тебе на помощь не то, что к началу наступления, а даже к концу всей затеянной операции. Так что мне не жалко поделиться ею.

И вот всё в таком духе! Без шуток и преувеличений! Сталина на них нет, ё-моё! Вредители хреновы!

Как результат, мы выдвинулись сегодня в бой вовсе без предварительной артиллерийской подготовки, которой в теории и должны были заниматься эти самые батареи тяжёлых орудий. Хотя даже явись они на новые места дислокации в срок, ничем помочь нам не смогли бы. С такой-то практически нулевой видимостью!

Но вместе с тем разгулявшаяся непогода спасла нас от огня японских орудийных батарей. Ведь те точно так же не видели, куда нужно бить. А задерживаться подолгу на одном месте мы уж точно не собирались. В этом ведь и заключалась суть механизированных войск.

Правда, реализовать в полной мере данный замысел не вышло. Эта самая деревушка — Бейтацзы, являвшаяся первым опорным пунктом японцев на этом направлении, как и многие тысячи её «двойников», стала для нас очень неприятным препятствием.

Въехав в неё, свернуть куда-либо с главной улицы мы уже никак не могли, поскольку тут все приусадебные участки были огорожены каменными или же глинобитными заборами. Не очень высокими. Сильно ниже человеческого роста. Но очень многочисленными. И если тому же танку ещё виделось вероятным повалить такую преграду тараном, а после проползти по образовавшимся обломкам на своих гусеницах, то проторить подобный прямой путь нашими колёсами не представлялось возможным. Потому единственной доступной нам тактикой для занятия таких вот деревень было выбивание японцев массированным пулемётным огнём в упор, как с позиций на подступах к поселению, так и с первой линии обороны для последующего беспрепятственного прохода внутрь двигающейся следом за нами мотопехоты.

И вот здесь как нельзя кстати пришлось то архаичное устройство вооружения нашего линейного броневика, которое я создавал для того, чтобы впоследствии заработать ещё больше денег на поставку в армию уже более продуманной в своей общей конструкции боевой машины. Каюсь! Грешен! Восхотел казённых заказов на много лет вперёд! Да побольше, побольше!

Имея две пулеметные башенки, экипажи остановившихся на центральной улице броневиков обладали возможностью вести одновременный огонь на оба борта разом, что стало для наших мотострелков настоящим подарком судьбы.

Спешившись где-то в полукилометре от деревни, те дошлёпали своими двоими до места разгорающегося боя, практически вообще не встретив никакого сопротивления со стороны вражеских сил, поскольку по любому окну и по любому забору со стороны которых раздавались выстрелы, тут же начинали работать наши многочисленные пулёметы. Как никак 2 наших броневых роты составляли 32 линейных броневика и ещё 2 командирских. А это так-то была очень грозная сила! Да ещё какая!

Да, имейся у японцев гранаты или хоть одна лёгкая противотанковая пушечка, обе наши броневые роты навсегда осталась бы в этой деревеньке полностью сожженными. Но поскольку я точно знал, что ничего такого у противника быть не может, то не сильно-то и переживал на сей счёт, просто просидев на своём водительском месте где-то с час, пока стрельба вовсе не утихла.

Как очень скоро выяснилось, японцы не стали устраивать здесь полноценную оборону с выстраиванием каких-либо укреплений, а просто выставили небольшой пикет из одного спешенного кавалерийского эскадрона, который мы благополучно и рассеяли, частично уничтожив.

При этом, на удивление, погибших у нас вовсе не случилось. Японские 6,5-мм тупоконечные винтовочные пули, да ещё и выпускаемые из короткоствольных кавалерийских карабинов, оказались не способны пробить насквозь 8-мм броневой панцирь нашей пехоты даже с 30–40 шагов. У тех, кто попал под такие пули, конечно же, случалась контузия внутренних органов и, судя по всему, трескались рёбра. Но все они так или иначе уцелели, перейдя в разряд раненных, которых при взятии данной деревушки образовалось аж 18 человек.

Всех их покуда оставляли здесь же, внутри домов, под охраной взвода мотострелков и пары броневиков, которым надлежало после передать поселение подтягивающейся следом пехоте и нагонять нас. Всё равно дорог здесь наличествовало очень мало, и потому затеряться можно было, лишь очень сильно постаравшись. Особенно если иметь при себе хоть какой-то набросок предполагаемого маршрута.

Решения по данному поводу, конечно же, принимал отнюдь не я и не мой ротный командир, у которого до сих пор, кажется, не прошёл тремор от выплеска адреналина, столь заметно его потряхивало. Но именно нам надлежало его выполнять. Хотя отныне впереди нашего броневика двигался взвод из четырёх линейных бронемашин. На этом уже настоял генерал-майор великий князь Сергей Михайлович, который вместе со всем штабом продвигался вслед за нами.

Вот, оценив внешний сильно бледноватый вид брата царя, а также изрядно покоцанный пулями корпус нашего бронеавтомобиля, он и распорядился более вперед нам не соваться.

Он бы и вовсе с превеликим удовольствием отправил нас троих в самый-самый тыл. А лучше вовсе обратно в столицу. Но тут вновь упёрся, словно самый твердолобый ишак, Михаил Александрович, заявивший, что он не оставит свою роту покуда не ранен или не убит. Идиот, блин, царственный!

Соответственно, и нам с братом пришлось продолжить рисковать своими шеями на самой-самой передовой. Передовее было уже некуда.

— Дзонг, дзонг, дзонг, дзонг, дзонг! — это, как можно было догадаться, мы вновь попали под вражеский обстрел. Правда, на сей раз куда более серьёзный, нежели прежде. Теперь по нам шрапнелью бьёт японская дивизионная артиллерия. А мы пафосно превозмогаем. То бишь терпим и продолжаем переть вперёд, ибо ничего иного попросту не остаётся.

Дабы обойти устроенные японцами с северной части Сандепу укрепления, мы вышли из Бейтацзы не по дороге, что вела как раз к этим самым укреплениям, а свернули сразу за деревней в поля.