Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

class="p1">– Мне ничего не сказали. Поэтому я хожу, проверяю хвосты.

– А ты умеешь?

– Нет, конечно, только в кино видел. Первый раз в жизни попал в такую ситуацию. Надо молиться, если кондуит попал к ним в руки, чтобы Валенок не раскололся.

– А если расколется?

– Не знаю, мать, не знаю. Ты пока не дергайся, ты несовершеннолетняя. А вот мне придется… И Ли… И много нас таких…

– Блядь. Что делать?

– Пока не истери, не тяни одеяло на себя. Молчи и сохраняй спокойствие. Я тоже на Арбате в ближайшее время не появлюсь. Так что сиди дома, когда надо будет – позвоню. Поняла?

– Да.

– Все. Расходимся.

3

Страх поселился в копчике. Временами он на своих липких лапках лез вверх и поднимал на своем пути каждую волосинку на загривке. Страх бился и бился в голову. Он задавал беспощадные вопросы.

Где Валенок? Что с ним делали? Били? Руку отрезали? Где кондуит? Когда ко мне придут? Меня посадят?

Страх прохаживался вдоль позвоночника туда и обратно. И опять задавал вопросы.

Какие в тюрьме стены? Серые? Что скажут родители? Напишут ли из конторы в школу? Будут ли меня бить?

Страх долбил и долбил.

Почему Бранд не звонит? Можно ли выйти на улицу? Можно ли говорить по телефону?

И внезапно пришло облегчение. Начали писаться стихи. Не подкидыши, настоящие, какие должны быть. В них я говорила со своим страхом и укрощала его. Стихи стали моим щитом, броней, за которую ничто не могло прорваться. Будь что будет, а каждый день моего заточения не пропадет зря, каждый день будет отдан стихам об откровенности, о понимании, о злости, мести, радости, сострадании, храбрости. Дура бы я была неграмотная, если бы не Валенок. Если бы не его книжки, писала бы я этими словами? Не писала бы! Так чего ты, крыса, дрожишь? Ментов испугалась? Конторских? Тюрьмы? Будь храброй, как он, героем, как он…

Но тут позвонил Бранд.

4

– Привет, Валенок вынырнул.

– Где?

– Просто позвонил.

– С ним все в порядке?

– Не знаю. Он стрелу забил.

– Отлично. Когда?

– Завтра. Помнишь, выставка была в Опалихе? Вот там, на поляне.

– А чего так далеко?

– Наверное, есть свои резоны.

– Где встречаемся? Мне проще с Покрово-Стрешневской ехать.

– Давай выберем электричку и второй вагон от хвоста.

– Ладно.

– Я тебе позвоню.

Народу в электричке было полно. Ехали молча, ни о чем не говорили. Мне было страшно, да и Бранду, думаю, тоже. Он, конечно, виду не показывал. В Опалихе пошли по тропинке, которая еще так недавно была украшена сердечками и сулила только приятное. На поляне Валенок был один. Издалека видно его круглую коротко остриженную голову, длинную шею, колени и локти, как у летучей мыши. Он сидел на бревне и смотрел в костер. Поднял голову. Мы даже кричать друг другу не стали. Подошли поближе.

– Привет.

– Привет. Ну, что стоите? Садитесь.

Мы с Брандом сели. Некоторое время Валенок собирался, чтобы начать говорить.

– Значит так. У меня был обыск. ОБХСС. Но нет, они ничего не нашли. Никаких обвинений не было, только бабушке стало плохо, она в больнице.

– Кто это был? Где кондуит?

– Вам в какой последовательности отвечать?

– Да говори, как хочешь, просто сначала скажи, кондуит в порядке?

– Да. Так, теперь давай, поехали сначала, что случилось. У меня был обыск.

– Как они тебя вычислили? В чем обвиняют?

– Да не в чем им меня обвинить. Вообще я там особо не при чем, на этих мужиках крупными буквами было написано, что они не из ОБХСС, а из конторы.

– А кто при чем?

– Мать с отчимом. Сейчас идет движуха, организовывается политическое движение. Ну я так это все знаю, с пятого десятое. Мать с отчимом ввязались. Контора сильно нервничает.

– А ты здесь при чем?

– Официально у них на родителей ничего нет, вот они и бьют по самому больному. Мать звонила, ввела в курс.

– А бабушка?

– Как всегда, проклинает всех.

– И тебя?

– И меня.

– А что они искали?

– Деньги. Они меня подозревают в книжной торговле. Вот именно поэтому мы никогда ни копейки за книжки не получили. Всегда опасались такого случая.

– И как ты теперь?

– Пока у меня нет точного плана. Одно понятно, что в ближайшее время лучше вместе не появляться. Вряд ли они серьезно следят за мной, и их интересуют мои контакты. Но береженого бог бережет. Поэтому хотя бы до середины сентября я сажусь под домашний арест и буду ездить только в больницу к бабушке и на работу ходить. А потом посмотрим.

– Такой вопрос. Ты умеешь определять слежку?

– Честно говоря, не очень. Да и со мной такое было всего пару раз.

– И как ты это делал?

– В одном случае волжанка стояла прямо у нашего дома, а у нас каждая машина на виду, а она долго глаза мозолила, дня два. И мужиков там несколько сидело. А в другом… Не знаю… Почувствовал. Повернулся, а там идет кент, за деревья прячется, как в худших традициях Голливуда.

– И ты не испугался?

– Это вообще не страшно.

– А что родители?

– Родители, естественно, пересрали. Отец на меня орал по телефону час, хотел уже в Петушки ехать разбираться.

– А ты? Ты на нее не злишься разве?

– А чего на нее злиться? Она мама. Вот такая мама. Хорошая, только ебнутая.

– Это все хорошо, но кондуит? Они тебя не пытали? Не требовали раскрыть шифр?

– Успокойся, они его в глаза не видели.

– Это как?

– Они идиоты, забыли жития собственных революционеров, а там много всяких полезных рецептов, между прочим. Когда они зашли, у меня окно было открыто. Я сразу портфель в окно и выбросил.

– А внизу, может быть, кто-нибудь ждал?

– Нет.

– Ох, ничего себе! Ты рисковал.

– Рисковал, конечно.

– Спасибо, отец.

– Чего уж там. Я тоже виноват. Я же знаю, что опасен. Приношу людям, которые меня знают, одни неприятности…

Валенок уронил голову на руки.

– Это еще что за разговоры? Что значит «приносишь неприятности»? Да я образованием тебя обязана! Не смей так думать! Ты наш прекрасный любимый друг, что бы ни случилось, я с тобой.

– И я.

Мы с Брандом обняли Валенка и долго так сидели, пока он не перестал плакать.

5

Я, Ли, Ангел и Бранд встретились в метро «Кузьминки». У Ангела с собой была сумка. Путь нам предстоял совсем не веселый. Говорить ничего никому не хотелось. По дороге пинали консервную банку. Я подала Бранду, Бранд сделал пас на Ли, а тот забил Ангелу между ног. Ангел рассердился, попытался достать Ли, но тот четко увернулся, перехватил передачу и сделал пас на меня. Я опять на